Геннадий Марченко - Вращая колесо Сансары

– Добрый день, Егор Дмитриевич!

Похоже, обойдёмся без рукопожатий. Майор сел в метре от меня, цепким взглядом окинул окрестности и только после этого перешёл к делу, но при этом говорил, по-прежнему не глядя в мою сторону.

– Я по поручению Владимира Ефимовича. Он, ввиду сильной занятости, не может встретиться с вами лично, поэтому попросил меня. Это по делу, по которому вы с ним встречались в прошлый раз.

– Насчёт настоящей причины отстранения от сборной? – уточнил я.

– Так точно, и ввиду новой поступившей оперативной информации Владимир Ефимович поручил передать, что запрет снят.

– В смысле?

– В смысле, – поморщился от моей недогадливости Елшанский, – что вы снова можете выступать за сборную. Товарищ Ряшенцев нами уже сегодня проинформирован, дальше ваше будущее – уже дело его и тренеров сборной.

– А что…

– Всё, что я должен был вам сказать, я сказал. О нашей встрече – никому. Подписку с вас не беру, надеюсь на ваше слово.

Глядя в удаляющуюся спину чекиста, я думал, что из-за такой ерунды мог бы и не назначать встречу, а сказать всё по телефону. Какая на фиг подписка, он мне всего-то и сказал, что… И только спустя несколько секунд до меня дошёл смысл услышанного. Мама дорогая, меня только что отправили в Англию!!!

Не знаю уж, что там за новая оперативная информация к ним поступила, в дела фээсбэшников… тьфу ты, кагэбэшников лучше нос не совать, иначе вместе с носом головы лишишься, но теперь я могу отправляться на чемпионат мира!

На радостях сунулся в коляску к молодой мамаше, изобразил «козу» сосавшему соску младенцу и чуть ли не бегом отправился к ближайшему автомату с газированной водой. Пить захотелось ужасно, в горле моментально пересохло после таких новостей.

«Теперь дело за малым, вернее, за Ряшенцевым и Морозовым», – думал я, потягивая третий кряду гранёный стакан с газированной водой без сиропа.

Николай Петрович, насколько я помнил со времени его последнего звонка, спал и видел меня у себя в сборной, насчёт Ряшенцева были сомнения, но если его проинформировали ОТТУДА, то, будучи умным человеком, должен намёки понимать. Да и письмо игроков сборной, о котором упоминал Морозов, тоже кое-что значило… Ох ты ж, вот это денёк! Надо в календаре его красным карандашом обвести.

Так, а теперь нужно придумать, как объяснить жене такую новость. А то что же получается – поехал в московское отделение Союза композиторов СССР, а возвращается с футбольными новостями. Или сказать, что ещё и в Федерацию футбола заехал, вспомнил, мол, неожиданно, что Ряшенцев к себе звал? Блин, ну а ежели меня всё же не возьмут в Англию, тогда пшик получится, Ленку только зря обнадёжу? А может, наоборот, ей меня никуда из семьи отпускать не хочется? Пожалуй, пока утаю новость, хотя сделать это, судя по моей отражавшейся в витрине магазина масляной роже, будет крайне затруднительно. И не забыть ещё хлеба купить…

– Егор Мальцев! – Ну вот, опять поклонницы…

Две девчонки лет по семнадцать-восемнадцать восторженно пялились на меня с глупыми улыбками на лицах. Но статус обязывает, нужно поддерживать реноме.

– Что, девушки, автограф?

– Ой, а можно?

– Да легко! На груди, попе, животе? Шучу, давайте ваши блокнотики… Тебя как зовут? Ага, вот тебе, Валя, с пожеланием. А тебя как? Ну а это тебе, Таня. Меня вчера по телевизору видели? Было такое… Все мои пластинки собрали? Молодцы какие! И даже плакат есть? Ну вообще – слов нет! Ладно, девочки, удачи, а мне бежать надо, новые шлягеры сочинять.

Ёш твою медь, замечтался так, что всё-таки забыл о поручении жены. Пришлось под её наставления снова тащиться обратно на улицу, в магазин.

А поздно вечером позвонил Ряшенцев. Извинился за поздний звонок, справился, как у меня дела, поддерживаю ли спортивную форму, не идёт ли моей физической подготовке в ущерб занятие музыкальной деятельностью… Вот ведь жук, все нервы измотал, пока наконец не выдал:

– Я, собственно, чего звоню-то… У меня буквально только что был телефонный разговор со Швецией, откуда наша сборная шестого утром в Англию вылетает, кстати, наши у шведов выиграли – четыре—ноль. Так вот, Морозов сказал, что по-прежнему на тебя рассчитывает. Да ещё ребята в твою поддержку письмо написали. Мы тут подумали, посоветовались с товарищами и решили, что Егор Мальцев нужен советской футбольной сборной.

– То есть я смогу сыграть на чемпионате мира? – на всякий случай задаю уточняющий вопрос.

– Ну, мы, по крайней мере, надеемся.

– Николай Николаевич, вы не представляете, как вы меня обрадовали! – Всё же изображать радость повторно на таких же эмоциях трудно получается. А тут ещё и перед женой нужно показать своё актёрское мастерство.

– В общем, пусть врачи и тренеры «Динамо» дадут нам своё заключение о твоей готовности, завтра они ждут тебя на утренней тренировке. Если всё нормально, покупаем тебе на утро пятницы билет до Хитроу, а оттуда доберёшься до Мидлсбро, там присоединишься к команде. Думаю, с твоим знанием Англии не заплутаешь.

– А что с «Челси», Николай Николаевич?

– Ах, эти… Обзвонились, честно говоря. Думают, мы набиваем тебе цену, не отпуская в Англию, и задрали стоимость твоего контракта чуть ли не в два раза по сравнению с предыдущим. Ну мы тут подумаем ещё над этим вопросом. Приоритет, сам должен понимать – сборная СССР.

Положив трубку, я на цыпочках прокрался в спальню, где рядом с нашим ложем стояла детская кроватка.

– Кто там на ночь глядя названивал? – сонным голосом спросила Ленка.

– Ряшенцев, из Федерации футбола. Ну всё, Лисёнок, пляши – мне разрешили присоединиться к сборной в Англии!

– Да ты что! Ой, как я за тебя рада, а то, бедный, исстрадался весь… Бли-и-ин, опять без тебя, значит? Сколько твой чемпионат мира идти будет? Около месяца? Что ж делать, будем с Лёшкой ждать тебя, как семья декабриста… Что-то весь сон как рукой сняло, теперь фига с два уснёшь… Ёжик, ну ты чего, нашёл тоже время… Ёжи-и-ик!

Довольные оба жизнью, уснули мы далеко за полночь.

Скучал ли я по тебе, Лондон? Пожалуй, да. Скучал по неторопливо отмерявшим столетия стрелкам на Биг-Бене, по чайному магазинчику старины Олдриджа, по пабу «Старый чеширский сыр» и его добродушному хозяину… По своим музыкантам, по неповторимой атмосфере клубов, где выступали легенды рок-н-ролла и где мне посчастливилось выйти на сцену… По ребятам из «Челси» наконец, хотя уж не знаю, испытывали ли они ко мне подобные чувства.

Понятно, что к иностранцам чопорные по своей природе англичане никогда не питали тёплых чувств, тем более к советским гражданам. Ненависть к социалистическому строю даже не нуждалась в комментариях, тут всё было заложено чуть ли не на генном уровне. Только вот многие рядовые британцы имели по этому поводу собственное мнение, даже несмотря на обработку со стороны подконтрольных властям печатных СМИ, радио и телевидения. Немало было и таких, кто плевать хотел на политику. Это касалось как пролетариев, заботящихся каждый день о хлебе насущном, так и представителей творческой интеллигенции.