Алексей Переяславцев - Попытка контакта

Прошёл час – и ещё двое пострадавших от огня мирно почивали в своих койках. А в кабинете Пирогова шёл напряжённый разговор.

– Марья Захаровна, дорогая, то, что вы сделали с глазами бедняги Федосеева – истинно чудо Господне. Я и представить себе не мог. Да ещё та рука… Христом Богом клянусь: хотел её ампутировать. Ну, не в моих силах спасти такую… такое… короче, вы сами видели. Будь на то моя воля, сей же час принял бы вас на должность зауряд-лекаря, а то и кого поболее. Но есть к тому препятствие.

Магистр магии жизни умела держать себя в руках. Во всяком случае, в её голосе звучало лишь вежливое любопытство:

– Какое же?

– Диплом, будь он неладен. Диплом об окончании европейского университета.

Мариэла не знала слова «диплом», но догадалась о его значении.

– Николай Иванович, как понимаю, мой диплом здесь недействителен?

Пирогов шумно вздохнул.

– Вы же из других пределов. Диплом, небось, не по-русски написан, да и ваш университет не знают.

– Но иметь частную практику мне не запрещается?

– А вот это можно, тут могу замолвить слово хоть и перед государем.

– Так вот вам ответ: буду лечить раненых за деньги (у кого есть) в любой день, кроме пятницы. В этот день – бесплатно. А также бесплатно будут лечиться те, на кого вы укажете. Имею в виду особо важных пациентов. Просто больные из гражданских – тех не считаю. И за вами долг, Николай Иванович: вы обещали разрешить мне присутствовать на вашей операции.

– Ну, уж тут будьте благонадёжны. А от вас я, в свою очередь, хотел бы знать: чего вы НЕ можете? Что вы можете – это я представляю.

Женщина наморщила лоб. Собеседник терпеливо ждал. Наконец иностранка медленно заговорила:

– Одно ограничение вы уже знаете. Если пациент является источником… скажем, того, что заглушает мои способности, я совсем ничего не могу сделать. На такого я даже не наложу никакого конструкта. Второе ограничение: это я сама. Мои силы не беспредельны: если они исчерпаются прежде, чем я закончу работу, дело не будет сделано. К примеру, отрубленная голова: я свалюсь от истощения прежде, чем приживлю её. Вот ещё пример из практики: мою наставницу атаковали летящим с большой скоростью куском льда. Её будущий муж принял на себя этот удар. Результат: полностью разорваны левое лёгкое, трахея и левый бронх, перебита аорта, сердце в куски, вылетело три позвонка, разорван пищевод, раздроблена грудина, лопатка, четыре ребра сломаны… ну, перелом четырёх берцовых костей и оторванную стопу даже не считаю. Тяжёлая контузия, само собой. На моей родине специалистов, способных вытащить такого пациента, я смогла бы пересчитать по пальцам одной руки…

Николай Иванович начал было прикидывать, сколько из этих ранений оказались бы смертельными. Между тем госпожа магистр продолжала:

– …А наставница не получила и царапины, потому смогла действовать. Это его и спасло. Но даже ей лечение досталось недёшево: её подруга, тоже доктор, спасала наставницу от истощения. У любого моего коллеги истощение может наступить даже при простейшем лечении, если больных много.

– А чем вы лечите истощение?

– Здесь его некому лечить… – Мариэла чуть слукавила: Тифор мог бы оказать помощь. – Так что наилучшим способом является просто сон. Хотя бы часов шесть, а лучше – восемь. Неплохо ещё помогает порция вина.

Пирогов ухмыльнулся с изрядной долей цинизма:

– Такое лечение, Марья Захаровна, обойдётся недорого.

– Ваша правда, Николай Иванович, но время! Пока я отсыпаюсь, может… сами знаете, что случиться.

Уж это опытный хирург знал превосходно.

– Отсюда же ещё одно ограничение: если лечение сложное и длительное – восстановление костной ткани, к примеру, то оно требует моего регулярного внимания. Вам про зубы рассказывали?

Пирогов совершенно искренне удивился:

– Зубы? Какие зубы? Чьи зубы?

– Была тут у меня пациентка, она в своё время зубов лишилась, ну так я их восстановила. Это самый простой случай – имею в виду варианты работы с костью. Два сеанса – и полный порядок. И всё же не одним разом… хочу сказать, моя работа потребовалась дважды в течение двух суток.

Хирург про себя твёрдо решил, что непременно разузнает об этом более чем интересном случае через свои источники. Но оставались ещё вопросы.

– Мария Захаровна, вы говорили, что и я мог бы научиться. Хотя бы кратенько опишите: как?

Лицо женщины-врача на секунду сделалось мрачным.

– Николай Иванович, не хотелось бы вас обижать, но… шансы очень-очень малы. Вы мужчина, поэтому один на тысячу, да и то сомневаюсь.

– И всё же: как?

– Судите сами. Для начала надо проверить, есть ли у вас вообще способности к восприятию ма… – женщина запнулась, но вскоре вспомнила слово, – энергетических потоков. Допустим, что есть. В моих краях такой человек встречается один на сотню. Потом надо проверить, к чему у вас природная склонность. Если вы не имеете таланта к восприятию потоков человеческого тела… – Женщина вдруг прервалась и прищурилась. – А ведь я недооценила вас. Поздравляю, доктор. Тут возможно соединение умений врача, а они у вас уже есть, и способностей, пусть даже скромных… Очень интересное сочетание. Да, если способности вообще имеются, то они лишними в вашей профессии не будут. А та проверка, о которой я говорила, из дешёвых, ей честная цена – один ваш рубль. Но есть очень серьёзное препятствие. Крайне серьёзное. – Глаза молодки из чужих краев приобрели хирургическую жёсткость. – Даже если природная склонность обнаружится, то она не может уцелеть здесь. Точнее, долго прожить не сможет. Одна лишь встреча с человеком, способным гасить их, – и всё.

Уж чем-чем, а замедленностью мышления хирург не страдал.

– Так ведь я наверняка уже встречался с такими личностями. Вблизи меня тысячи проходили: ученики, больные, коллеги…

– Совершенно верно, Николай Иванович, но эти способности (если они были) можно восстановить. Не навсегда, а лишь до встречи с ещё одним… ну, вы понимаете.

– А сколько раз можно так «чиниться»?

– Да сколько хотите. Но чтобы сохранить способности надолго, нужна защита, такая же, какая есть у меня. И в придачу умение обращаться с… этой защитой. А это само по себе требует способностей, о которых я говорила. Да, задача интересная: приспособить чуждую специализацию к лечению…

На Пирогова снизошло божественное вдохновение:

– Мария Захаровна, а ведь решение этой задачи может стать темой вашей диссертации.

Эти слова оказались ударом страшной силы. Молодая женщина широко распахнула глаза, открыла рот, попыталась (безуспешно) хоть что-то сказать, потом с видимым усилием справилась с собой.

– Да, вы правы: может. – В глазах Мариэлы загорелся хорошо знакомый Пирогову исследовательский огонь. – А давайте сразу же и проверим. У меня есть кое-что с собой.