Алексей Переяславцев - Попытка контакта

Тут заговорил второй иностранец. Его акцент был таким же – и столь же незнакомым.

– Но это не всё. Мы хотим купить необработанный алмаз. Имею в виду, без огранки. Вот такого размера… – И говоривший показал, какого именно.

Ювелир явно очутился в замешательстве.

– Но, дама и господа, у меня такого просто нет. Я вообще не торгую негранёными алмазами.

Ещё один кивок женщины. Она же и ответила:

– Да, мы так и полагали. Но в Константинополе они могут найтись, не правда ли?

Хозяин магазина на мгновение прикрыл глаза, потом снова их открыл.

– Да, сударыня, вы правы. Могут.

Сговорились, что через три дня камни для посылки в Порту будут предъявлены.

На прощание двое иностранцев сделали ещё одну поразительную для евреев вещь: мужчина поклонился, а женщина попрощалась словами:

– До свидания. Было очень приятно познакомиться с вами, ребе Давид.

– Моё глубокое почтение, сударыня.

После ухода посетителей в лавке состоялся интересный диалог.

– Ребе Давид, что вы нашли такого в этих гоях, что достойно уважения?

– К сожалению, Моисей, прожитые годы не принесли тебе ума. Ты так и не понял, насколько эти люди опасны. Особенно это относится к женщине. Русские называют таких ведьмами, но эта намного сильнее тех, о которых мне рассказывали. И знаешь, чем она ещё отличается? Если ты её не обманешь, то и она тебя не обманет. Свою прибыль ты с этой сделки получишь, но да сохранит тебя бог Авраамов от мысли содрать с этих людей побольше. Я тебя предупредил, Моисей, дальше думай сам.

За порогом ювелирного заведения состоялся похожий разговор.

– Марья Захаровна, а что вы этак с уважением к раввину?

Отвечено было не сразу. И князь, и рыжий маг даже не попытались скрыть интерес.

– Понимаете ли, Тихон Андропович, этот Давид сын Исаака – не маг. И не может им быть. Но он разбирается в мыслях других людей… почти так же, как я. Повторяю: без магии! Такое нельзя не уважать.

Слова были услышаны и накрепко упакованы в память.

Через несколько дней четыре небольших камня были отданы Давиду сыну Исаака под залог в двести сорок рублей. А раввин пошёл договариваться об отправке небольшой посылки в Константинополь.

Тем временем железный корабль приобретал очертания. Собственно, корпус был уже готов. Риммер Карлович не скупился на объяснения:

– Вот посмотрите, Владимир Николаевич, здесь пройдут трубы, подающие воду для двигателей, а параллельно им… вот, на чертеже они показаны… трубы к помпам. Заметьте, помпа не одна. Размещаться они будут здесь, здесь и здесь. Что до вертикальных, то здесь те, которые создадут тягу…

– О, понимаю, приподнимать нос… forçage…

– …И не забудьте плиту для готовки…

– Для камбуза, вы хотите сказать? Но помилуйте, зачем?

– Ну как же, а если дальнее плавание?

– Все походы будут ограничиваться Чёрным морем. Вы же видели карты?

– Всё так, но что, если ждать в засаде? У нас, правда, такого не бывало, но ваша обстановка другая…

– …Я бы рекомендовал наши компас и хронометр, они как-то привычнее…

Наступила тёплая крымская весна. В середине марта Англия и Франция объявили войну России. А двадцать пятого корабль был спущен на воду.

Конечно же сам корабль, покачивающийся возле самодельного пирса (только магия земли, как легко понять), отнюдь не означал его готовности. Оставалось полно отделочных и дополнительных работ, уж не говоря о главной: установке и юстировке кристаллов-движителей. Неожиданный затык вызвала необходимость установки замка на двери в капитанскую каюту. Заказчики настаивали, чтобы замок был здешней работы, но установить петли на металлическую дверь – а других не было – оказалось не простым делом. Врезных же замков в распоряжении не было. В конце концов петли просто подсоединили сваркой.

И уж совсем неожиданным вышел жаркий спор среди морских лейтенантов и сухопутного казака о названии. Правда, с самого начала сошлись на том, что за такой малостью (кораблик получился водоизмещением сто пять британских тонн [8] Примерно 107 метрических тонн. ) беспокоить адмирала Нахимова не стоит. Но сразу же после этого пошли потоком разногласия.

Первым делом отвергли наименование в честь святых – Мешков резонно указал, что это будет не слишком понятно иноземцам. И тут же предложил «Быстрый» или «Стремительный».

– Скорость-то у нас какая будет? А? Вот пусть название и означает…

На этот раз воспротивился Семаков:

– Слишком уж намекает на боевые характеристики. Могут задуматься те, кому не надо.

– А вот ещё…

Неболтай довольно долго слушал препирательства, а когда спор утих сам собой за неимением устраивающих всех вариантов, вдруг предложил:

– Что если «Морской дракон»?

– Откуда взял такое?

– А водится тут рыбка, она так и называется, сама из себя маленькая, а ядовита сверх меры. Как уколешься о плавник – так света не взвидишь. И выходит, значит, что мы, дескать, малы, да удалы; опять же, в честь нашего Горыныча.

На том и сошлись.

Лейтенант Семаков был утверждён на мостик, и с этого момента занялся исключительно подбором экипажа. С одной стороны, дело осложнялось тем, что хороших матросов и кондукторов никто из командиров отдавать не хотел, а с другой – упрощалось тем, что не имелось потребности в большом количестве палубных матросов (кораблик не имел парусного вооружения), не надобны были и артиллеристы, привыкшие обращаться с обычными орудиями. Зато нужны были нижние чины, умеющие работать с металлом – а ну как течь откроется? – и подносчики гранат, само собой. Старшим артиллеристом вызвался стать лейтенант Мешков. Со стороны это могло показаться понижением в должности: вместо десятка орудий он получил в распоряжение всего одно. Сам лейтенант так не думал. В довесок он получил должность старшего офицера.

В качестве второго помощника Нахимов выделил мичмана Шёберга. Надобно заметить, что по фамилии тот легко мог быть принят за немца. Большинство и впадало в это заблуждение, на самом же деле он происходил из Южной Швеции. Видимо, при назначении были учтены наивысшие оценки по тактике, полученные гардемарином Шёбергом в Корпусе, хотя этого офицера по причине его могучей фигуры скорее можно было принять за превосходного абордажника. Разумеется, мичмана пришлось просветить относительно пришельцев, в том числе и дракона. Эта информация пробила даже северную невозмутимость Шёберга. Он высказал горячее желание посмотреть на живого дракона, но на это уже не было времени. Естественно, Семаков взял слово с мичмана, что тот будет молчать о новых знакомых.

Поскольку часть нижних чинов прошла обучение у иноземного артиллериста, то их перевод на «Морской дракон» возражений не вызвал.