Александр Афанасьев - Ближний круг, ч. 1

На самом деле — Николай задумал это в Афганистане, только реализовать — конечно не дали. В Сирии — там не нашлось подходящего крана. А вот здесь... суть была в чем. У них — был разбитый вертолет. На базу спецназа — вообще привозили с линии фронта много всякой разбитой техники, в том числе иранской, часть из нее использовалась в качестве учебного пособия, часть — в качестве мишеней на полигонах, часть даже восстанавливалась и использовалась дальше. В числе прочего — притащили Ми-8. Два битых вертолета у них уже было, они их поставили на постаменты, один пониже, другой повыше и отрабатывали десантирование с них. Николай же — решил поднять вертолет на кран, точнее — фюзеляж вертолета и отрабатывать стрельбу с вертолета в движении — по опыту Афганистана совершенно необходимый урок для любой современной армии. Для этого — нужен был кран и благодаря родственнику одного из иракских офицеров, работавшему в Министерстве строительства — кран достали.

— Цели разместим на горке. В ее сторону и будем стрелять. В жилой городок — ничего не полетит...

— А если вертолет с крана... сорвется?

— Надежно принайтуем. Не упадет. Я в любом случае буду вместе с курсантами. Заодно — к крану прикрепим лестницу, потренируемся в подъеме и в покидании вертолета. Можно и попрыгать с него.

— Это недопустимый риск — сказал Жбанков

— Генерал Аль-Шури одобрил идею — сказал Николай

Теперь — на него нехорошо посмотрел уже Прус. По негласному правилу все контакты с иракским командованием, со старшими офицерами по любым серьезным вопросам — шли через старшего военного советника. Это можно было понять — в советническом контингенте творился полный бардак, в отношениях СССР и Ирака — тоже, и если к примеру поднимется мятеж, то тут даже и бежать некуда: границы СССР и Ирака нет. Так что — все должно было идти через старшего советника — хотя приказа по аппарату ГВС на эту тему не было. Николай же, нарушил этот негласный приказ, посчитав, что методика обучения не такое важное дело, чтобы ее согласовывать через верха — а с другой стороны дело есть дело, и если по каждому делу бегать к СВС. Короче говоря — проявил он свой нрав, который не раз доводил его до беды. А если бы знал он, до чего доведет его этот кран с вертолетом — бросил бы все это дело к чертовой матери. Но увы... никто не в силах предугадать, что ждет его в будущем.

— Под твою ответственность — Прус отделался универсальной фразой... — продолжаем...

Советнический коллектив — жил примитивно и просто, и проблемы, которые у них были — тоже были обычные, с поправкой, конечно на местную специфику. Нехватка всего и вся — боеприпасов, моточасов, топлива, переводчиков. Разборки среди курсантов — Ирак был не просто многонационален, он состоял из кланов, племен, коалиций, отношения между которыми были не всегда радужными. Дела касающиеся самих советников — от прививок, до обязательной читки всякой муры наподобие материалов такого то пленума ЦК. Хорошо, хоть у нового Генсека литературных талантов не прорезалось — а то бы опять Малую землю читали.

Вопросы эти — решили опять же примитивно и просто — часть Прус пообещал вынести наверх, часть — сказал, решайте сами, напутствовав добрым русским матом. И когда вроде как все вопросы были исчерпаны, Прус неожиданно сказал

— Кроме Зарубина — все свободны

Николай остался, недоумевая, зачем он понадобился...

— Я тут в Багдаде с человеком встретился — Прус передвинул письменный прибор, по тону было понятно, что он раздражен — он просил передать тебе привет. Понял, о ком речь?

— Тот, кто родом с гор?

— Он самый. Он просил передать тебе привет. И напомнить, о чем вы говорили по дороге. Дороге в город.

Это Багдад. Та поездка...

— Понял.

Еще он просил передать, чтобы ты активнее заводил друзей. Они скоро понадобятся. Он сказал, ты поймешь.

Вот же...

— Я понял.

— А вот я ни хрена! — рявкнул Прус — ни хрена не понял! Что-то ты мутный, старлей. И документы твои — дерьмо. Угадать, откуда ты?

Николай покачал головой — он уже отвык от армейских привычек — почти. Да и какой он военный нахрен — по сути, наемник. Какие они все тут военные — наемники. У Каддафи выдавали документы советским советникам — так и писали на обложке — труд наемника не более чем труд раба. Хлестко — но, по сути верно.

— Не стоит, товарищ полковник.

— Имей в виду: мне срать, что вы тут мутите. Но если подставишь — вешайся.

— Не подставлю.

Полковник умел разбираться в людях и понял, что этот — и в самом деле не подставит. Подумал — парень совсем молодой, а в такое г... о вляпался. Разведка — что ГРУ, что КГБ — прожует и выплюнет.

— Тебе видней. Иди.

Повод для того, чтобы «остаться» был существенный. Помимо подготовки «по специальности» — так, Николай отвечал за подготовку снайперов — каждый из них «шефствовал» скажем так над какой-то частью курсантов полка. Поскольку Николай знал дари, тот же самый фарси — Прус поставил его на самую тяжелую работу — курировать «террористов». О сложности это работы говорило хотя бы то, что крайний советник, который их курировал — погиб от «случайного выстрела». Никакого толком расследования не проводилось: никому не надо было поднимать шум по поводу того, что советские военные специалисты — готовят террористов в пустынях Ирака. А по факту — это так и было, они не числились в штате полка и были самыми настоящими террористами, которых Хусейн готовил на будущее, для каких-то своих планов. И по трезвому взгляду имевших к этому отношение военных советников — опаснее людей не было во всем Ираке.

Основным костяком «интербата», интернационального батальона были иранские экстремисты из Моджахеддин э Халк и Федаин э Халк [34] Мало кто знает, что исламская революция и та власть, которая есть в Иране возникла в жестокой борьбе уже после шаха, исламское государство было вовсе не предопределено. В 1980-1981 годах в Иране происходили события, примерно напоминающие события в Сирии 2011-13 годов. Шла партизанская война, с ракетными обстрелами воинских частей и полицейских участков, с взрывами правительственных зданий. Так, 28.06.1981 года была взорвана штаб-квартира Исламской революционной партии, погибли 72 авторитетных религиозных деятеля, включая второго человека в партии после Хомейни — председателя высшего шариатского суда, аятоллу Мохаммеда Хусейна Бехешти. 30 августа взорвано здание правительства. Погибли президент Ирана Мохаммед Али Раджаи, премьер-министр Мохаммед Джавад Бахонар, министр внутренних дел полковник Х. Вахид-Достгерди, был ранен министр обороны и представитель Хомейни в Высшем совете обороны Ирана полковник С.М. Намджу. Так же в результате террора лета 81 года были убиты генеральный прокурор А. Коддуси, сподвижник Хомейни и сторонник джихада против советских войск на территории Афганистана, аятолла Мадани, многие другие религиозные, военные и политические деятели , к которым примкнули наиболее боевые члены иранского коммунистического подполья, убедившись в абсолютно педерастической позиции руководства Иранской коммунистической партии ТУДЕ. Все они — имели богатый опыт террористических действий — некоторые начинали еще при Шахе, некоторые — уже при Хомейни. Практически все — в Иране были приговорены к смерти, у многих — стражи исламской революции вырезали семьи, у двоих — убили всех родственников до последнего человека. Хусейн — дал им землю под лагеря и поддержку спецслужб — а этим было все равно, с кем идти, они мечтали в один прекрасный день ворваться в Тегеран и были твердо уверены, что рано или поздно так оно и будет. Законченные отморозки — они тем не менее относились к Николаю с уважением, потому что тот знал их язык и учил стрелять. К его имени — они прибавляли «устад», что значит «учитель». Но что они на самом деле думали — о том знал только Аллах.