Василий Звягинцев - Дальше фронта

«Теперь ставится под сомнение не только будущее, но и прошлое России. Ведь поражение от поляков обессмысливает саму русскую историю, превращает изгнание шляхты из Кремля в глупую импровизацию, русскую кровь, обильно пролитую в Варшаве и во всех прочих градах и весях в течение последних трех веков – в высохшее и испарившееся ничто, многовековое сопротивление агрессивному латинству – в дремучее упрямство и т д. Такое Отечество – без прошлого и без будущего – сразу делается фикцией, дымом». («Современник», 1864 г.)

«Должно признать, что и у поляков есть своя „правда“, равновеликая русской. Но две непримиримые правды не могут сосуществовать вместе, на одной территории бесконечно долго: рано или поздно им, обреченным на извечное несогласие, становится тесно, и одна из соперниц навязывает другой свою волю. История человечества знает немало подобных трагических коллизий. „Наследственная распря“ двух народов – русского и польского – как раз и имеет все признаки того рокового противоречия, разрешением которого может быть только гибель проигравшего». («Русский архив», 1865 г.)

«Если один из двух народов и двух престолов должен погибнуть, могу ли я колебаться хоть мгновение? Мое положение тяжкое, моя ответственность ужасна, но моя совесть ни в чем не упрекает меня в отношении поляков, и я не могу утверждать, что она ни в чем не будет упрекать меня, я исполню в отношении их все свои обязанности до последней возможности; я не напрасно принес присягу, я не отрешился от нее; пусть же вина за ужасные последствия этого события, если их нельзя будет избегнуть, всецело падет на тех, которые повинны в нем!». (Николай I. Из личного дневника, 1848 г.)

«Большинство политобозревателей сходится во мнении, что переживаемый сейчас политический кризис может быть сравним только с событиями весны – лета 1918 года. Как и тогда центральная власть демонстрирует удивительную беспомощность перед лицом надвигающихся сразу с нескольких направлений исторических вызовов, а наша „передовая общественность“ проявляет не менее удивительную потерю чувства самосохранения. Вместо того, чтобы сплотиться вокруг Правительства и Государственной думы, единственно способных сейчас защитить российскую демократию от правых и левых экстремистов, а также от воинствующего сепаратизма, дружно толкающих страну и народ в пучину новой Смуты и Гражданской войны, политические партии стремятся заработать капитал на безудержной критике правительства, словно не понимая, что единственно регулярная общенациональная армия и законные силы правопорядка ограждают нас от катастрофы и бунта, не могущего быть иным, как бессмысленным и беспощадным». («Новое русское слово. Орган партии конституционных демократов. Петроград, 2005 г.».)

«Безусловно, это правительство должно уйти. Но уйти не трусливо, путем закулисных торгов и откровенной капитуляции перед наиболее агрессивными представителями маргинальных партий, ориентирующихся на Москву. Уйти с достоинством, максимально законным образом передав власть той единственной партии, которая способна, не ущемляя принципов народовластия, сформировать правительство народного доверия, с привлечением в него всех здоровых сил общества, которым дороги идеалы свободы, равенства и братства. В борьбе обретем мы право свое!». («Руль», Орган партии социалистов-революционеров (левых интернационалистов. 2005 г.)

«Из материалов независимой службы информационной безопасности нашей партии с непреложностью следует, что в ближайшие дни можно ожидать в Петрограде, Киеве, Романове-на-Мурмане, Костроме, Ярославле, Ростове-на-Дону и ряде других ключевых городов Европейской России массовые выступления и демонстрации в поддержку правительства и лично премьера Каверзнева, сопровождаемые требованиями ни в коем случае не уступать давлению из Москвы и попыткам кремлевского узурпатора вновь навязать Отечеству ненавистное и отринутое историей самодержавие». («Дело», орган партии анархистов-максималистов.)

«Анализ, проведенный экспертами Европейской ассоциации реальной политики, показал, что в настоящее время российская армия и службы государственной безопасности не в состоянии желательным для себя образом, оставаясь в рамках законности и действующих международных соглашений, решить польскую проблему. Имеющихся в распоряжении центрального правительства сил недостаточно, чтобы быстро и без неприемлемых потерь разоружить несколько независимых, но тесно взаимодействующих друг с другом военно-политических структур повстанцев и восстановить контроль над мятежной территорией. Тем более что польскому сопротивлению оказывает техническую и финансовую помощь ряд государств, не входящих в ТАОС, и неправительственные организации европейских стран. Следует ожидать, что в ближайшее время начнутся консультации между российским правительством и наиболее респектабельным крылом борцов за независимость, результатом которых может стать интернационализация конфликта и создание какой-то формы конфедеративных отношений России и ее западных провинций. Таким образом будет подведена черта под тлеющим более двух веков конфликтом. („Свободная мысль“, Москва.)

«В случае политического поражения России, потери ею своих стратегических позиций на Западе и Юге она может выбрать кажущийся ей адекватным ответ на вызов „европейского сообщества“, как она его воспринимает. Таким ответом скорее всего окажется выход из ТАОС или существенное ограничение участия в общих программах. Желая таким образом „наказать Европу“, Россия на самом деле развяжет руки самым разрушительным тенденциям современности. Разрыв или серьезное ослабление „Периметра безопасности“ автоматически резко усилит криминальные организации и террористические группы как нашего, так и остального мира. Они получат возможность действовать где им захочется – от Гамбурга до Тавриза и Кейптауна.

В противоположность этому мандат международного сообщества резко сократится. Он будет ограничен несколькими стратегическими точками, которые мы еще сможем контролировать – вроде Касабланки, Рабата или Стамбула. И что же остается? Обвальный крах мирового порядка. Повсеместная анархия. Как последняя надежда – отступление в укрепленные города. Все это – опыт «темных столетий», который миру, оставшемуся без стабилизатора, скоро придется испытать вновь. Проблема, однако, состоит в том, что новые темные столетия окажутся намного более опасными, чем те, что уже были пережиты человечеством в IХ – ХI веках. Мир населен почти в 20 раз плотнее, и потому конфликты между различными «племенами» неизбежно окажутся более частыми. Технологии преобразовали производство, и теперь человеческие сообщества зависят не только от наличия пресной воды и хорошего урожая, но и от снабжения углеводородным топливом, запасы которого, как известно, конечны.