Максим Макеев - Московское боярство

Половину зарядов пустили на подготовку будущего экипажа торговой лодки, я тоже настрелялся вдоволь. Практика показала, что такого рода оружие избавляет нас от необходимости таскать с собой винтовки. Да, пока поделки Обеслава максимум под пятьдесят выстрелов делают до выхода из строя, тяжелы без меры, и доставляют некоторые трудности. Но с этим всем можно мириться, а вот удобство ношения и применения, да на корабле, покрывают все недостатки. Потому решение было единогласным — пороховое оружие делать и развивать, внимательно подмечая все проблемы с целью их исправления. Первыми пунктами занялся Обеслав. Задача — повысить надёжность существующих поделок и приступать к винтовкам. Кукша с Ториром же выступали в роли заказчиков сего действа, вырабатывали требования и тактику использования.

Почему так быстро с оружием огнестрельным получилось? А опять всё в кучу смешалось. Стволы мы для винтовок уже делали, со сплавами лаборатории помогли, а там и до сверления в прокате литом дошли. Сталь получается при продувке чугуна кислородом, что добываем на наших холодильных установках. Про форму пули и патрона, капсюль и нарезы — я подсказал. Эксперименты Буревоя с кислотами да толика знаний моих о селитре позволили не издеваться над собой в части выделки чёрного пороха. Ну а опыт в создании механизмов был у нас такой, что описанный мной Наган с боевой пружиной первый раз соорудили вообще за пару дней, ещё когда посольство готовили. Всё это вместе если сложить — получается следующее. Мы проскакали мимо кучу стадий развития огнестрельного оружия. Первые-то поделки такого рода совсем скоро по историческим меркам появятся, только вот будут они довольно убогими. К Ивану Грозному только фитильные ружья в обиход войдут, а к веку восемнадцатому — кремниевые. Нарезы, унитарный патрон и казнозарядные винтовки — ещё сто лет развития. И вот это всё мы просто пропустили, заранее зная в каком виде нам нужен револьвер. Такие дела.

К маю настала пора отправлять Федю-младшего домой, и так задержали парня. Для этого устроили ему экзамен, всё остаточно серьёзно и официально оформили. Скатерть, вопросы, приёмная комиссия. Корел нервничал, сбивался постоянно. Приходилось его направлять да подсказывать. Потом паренёк чуть освоился, и вполне себе бойко отвечал на вопросы об устройстве государства Российского. Так было ровно до момента, когда он начал об административно-территориальном делении говорить. Повесил карту, ткнул куда-то на юго-восток от Москвы, и пафосно произнёс:

— В России — Адъ и Израиль!

От этого заявления я натурально упал со стула на пол, только ноги и остались торчать над столом. Федя смущён, а его даже успокоить не могу от смеха. И вроде ведь всё верно сказал, Самуил своё село именно Израилем обозвал. Когда же наконец пришёл в себя я, успокоил Федю словами:

— Знаешь, Фёдор, а ведь ты прав. Во все времена в России всегда наблюдался Адъ и Израиль…

Это заявление вызвало удивление уже у моих соратников. После того как отправили Федю к суворовцам, попрощаться, попытался как мог объяснить шутку из Интернета. Мало поняли, ну да ладно. Экзамен, кстати, Феде засчитали.

Вот на таком фоне я и отправился в первый торговый выход на Ладогу. Новую Лодку окрестили «Меркурием», в честь истории с пистолетом Казарского. Мои мужикам она очень понравилась. Ещё бы! Чуть не в десять раз его турки превосходили — но вышел моряк из боя с победой. А Ториру особенно та часть понравилась, где Казарский хотел себя взорвать вместе с врагами, коли бой пойдёт не так. В один из майских дней, время выбирали специально, чтобы наши потенциальные торговые партнёры были заняты подготовкой к посевной и сидели по деревням, мы и отправились в поход.

В утренней дымке пропали стены Москвы, я постоял ещё пару минут, и пошёл в микроскопическую каюту брига «Меркурий». Теперь наш путь лежит на север. В этот раз прощание было деловым, скромным. Дома Зоряну даже будить не стал, ей ещё на работу с утра, меня Буревой провожал. Ему из-за возраста не спалось уже, старенький он всё-таки. Мы двинулись на север, реализовывать новый этап «Плесени». Первым, успешным, посчитали налаженную торговлю с Новгородом через князя. Ведь именно так и хотели, чтобы купцов отвадить, а Рюрика наоборот, привязать к Москве.

В каюте пристроился к Златобору, что уже сладко посапывал, и тоже вздремнул. Место тут мало, спим чуть не в обнимку, но и делать в принципе нечего — сейчас мы идём вдоль уже известного места, до впадения Рудного болота в озеро. Дальше уже начнётся хоть какое-то развлечение. Чтобы не ехать впустую, буду картографировать побережье вместе с Златобором. Потом сравним наши записи, да и нанесём северное, относительно Москвы, побережье Ладоги на карту.

Для картографирования нам места на башнях пулемётных организовали, оснащённые приборами с успокоителями качки. Лодка на волнах вверх-вниз ходит, но чугунные шарики и хитрая система балансиров удерживают транспортиры и зрительные трубки в относительно горизонтальном положении. Это у Златобора. А у меня так вообще — дальномер практически. Две подзорные трубы на винтах, наводишь на ориентир, сводишь их, пока не перестанет двоиться изображение, смотришь на компас и записываешь расстояние. Поделка экспериментальная, ошибка — большая, но попробуем.

Шли мы медленно, чтобы не пропустить деревеньки. Надо очень внимательно смотреть, а то они могут быть спрятаны в заводях, по ручьям да речушкам. До края болота дошли под парусами, а дальше на паровой ход перешли — так медленнее получается, но удобнее. Погода нормальная, Златобор пыхтит на кормовой башне, я — на носовой. К вечеру только обнаружили место, где потенциально может быть населённый пункт. Небольшая заводь, вроде той что была раньше около Москвы… Э-х-х-х, как же давно это было!

Сразу возникли проблемы — слишком большая осадка у «Меркурия», не подойдёшь к берегу. Пришлось спускать две лодки водомётных, они плоские, на такой случай брали. Высадились на берег, ту даже пирса нет, хотя лодки стоят рыбацкие. Домов штук семь, сараи, и ни души…

Хотели было пойти сами, но откровенно боязно — а ну как стрелой приголубят или копьецом из-за угла. Поэтому встали на берегу, разожгли костёр, и выставили торговый флаг — красное полотнище с гербом, и горстка монет под ним. Расчёт при создании флага был на психологию, монетки-то, чай, все узнают, сообразят, что к чему. Да и серп с молотом уже не такая уж загадка, многие и над Москвой его видели, и в Новгороде.

Чуть не в сумерках из леса показались люди, мужики. Вооружённые, не без того, идут очень медленно и осторожно. Мы не рыпались, показывали свои торговые намерения. Час ждали, пока они вокруг нас кружили, картошку на палочках жарили да беседовали. Наконец, самый смелый подошёл к нам. Корелы.