Максим Макеев - Московское боярство

Из истории этой выбивался Ярило со своим рассказом о походе к Москве. Болеслав, правда, надавил на всех, тут и родители подручных сына его, тоже знатные люди, подключились, сборы на войну не прекращались. Голос Ярило остался неуслышанным. А вот Добролюб сыну поверил. Прислушался, да потихоньку дружину свою настрапалял в правильном направлении, и пешее ополчение, что к ней приписано — тоже. Да и бумагу подмётную на Ладогу отправил, перед самым выездом в поход. Мол, боярин своевольничает, Москву брать идёт.

Вольга по зиме вернулся к Олегу, они планировали, где гребцов на лодки брать, а тут письмо от Добролюба. От новостей, принесённых гонцом, волосы у Олега зашевелились, собрал он кого смог, на коней, и дал джазу. Чуть не за неделю до Москвы добрался. Успел только к шапочному разбору да дележу трофеев.

И сейчас Олег больше всего опасался, что из-за всех этих событий наши договора, которые ему уже и князь его подтвердил, канут в лету.

— Не переживай, спишем на эксцесс исполнителя, — во какое я модное выражение вспомнил, народ аж охренел за столом, — ну, Болеслав же вас обманом сюда привёл? Правильно! А значит вы вроде как и не при делах. Невиновны в его дурости. А значит, на исполнение договоров его действия никак не повлияют. Ну, за исключением штрафа за увечья, тут у нас раненые появились из-за вас.

— Я готов!.. — вскочил Олег, у него забрезжил свет в конце тоннеля.

— Ага, невиновны. Однако люди полегли, — грустно заключил Клин.

— Ну тут сами виноваты. Надо ж было разобраться, куда да почему лезете, а не бросаться на амбразуру. Ну, на копья голой грудью. Поэтому хоть и набедокурили, и сами пострадали, но вроде как мы квиты тут.

— Только бабам да детям что я скажу? — а Клин молодец, не о себе думает.

— Ну да, дурацкая ситуация. Обманом боярин с подручными заманил, люди полегли, а теперь и спросить не с кого, все виновные в кучке лежат на морозе, как и невиновные, — я постучал костяшками по столу, — думать надо. Сколько там погибло из тех, что не в дружинах боярских и его подручных был?

— Двенадцать человек, — подвёл мрачный итог боярского чванства Клин.

— Дружинники знали-то, небось, кому роту давали, их в рассчёт не берем. А вот этих двенадцать надо как-то… Семьям их…

— За нами вины нет! — отрезал Кукша.

— То верно, но и сиротами их оставлять… Не по-человечески как-то будет. Без кормильцев, чай, не сладко придётся… Давайте так, коней у нас теперь табун, может, в качестве вспоможения по лошадке выделим?

— А делать они с ними что будут? Кони-то боевые, пахать на них — не резон, — логично высказался Добролюб.

— Продадут, ну или приспособят как-нибудь…

— Я их себе заберу, а им из имущества боярского, что дома осталось долю дам, — Олег выдал новую идею, — да всем в Гребцах расскажу, почему да что тут произошло.

— Вот-вот, нам мстители тут не шибко нужны под боком, — поддержал его Торир.

— Кстати о мстителях. Что с заключёнными делать будем?

— Сынок тот боярский и не в курсе всего, до сих пор лается да орет, что князь придёт, Рюрик, да всех тут за него под нож пустит, — подкинул дров в костёр Влас.

— И давно он так, словом княжеским раскидывается да решения за него принимает? — в тихом голосе Олега послышалась сталь, чувствую я, несладко придётся теперь хмырю с подручными.

— Да как пришёл — так и кидается. У меня всё записано, — охотно подтвердил Влас.

— Значит, князем, говоришь, грозится… Посмотри, что сам князь на то скажет, — Олег успокоился, теперь перед Рюриком он чист.

— Можем вдов к себе взять, — Лис подал голос, переселенческая программа и вербовка на нем висела.

— А и то правда. Ты предложи, Олег, мы не обидим. Корабелов с собой заберёшь — они все расскажут, как свидетели, ну, видоки по-вашему, — я застучал по столу быстрее, — а завтра на костре пересортируем погибших. Кто за дурь боярскую невинным погиб, а кто — в подручниках у него ходил, да смерть лютую по собственной воле принял. Так и сделаем. Завтра остальное договорим, а там и заказ княжеский осмотришь.

— Быстрее нам домой надо, жратвы мало осталось, — добавил Ярило, — боярин тут разжиться хотел.

— Разжился, считай, мы ему дров насобираем завтра, то его добыча будет, — цинично заметил Торир, — нынче по озеру не походишь. А то мы бы рыбкой его угостили…

На этом совещание закончилось. День, длинный и кровавый, подошёл к концу.

Утром начались похороны. Дружинников боярских и зазря погибших сожгли отдельно, прах первых сбросили в озеро, вторых — отдали с собой людям их Гребцов. Мужики, которых боярин привёл, смотрели на это даже с некоторым злорадством, мол, по заслугам получил боярин, нечего было народ под пули подставлять. Дошли до этого они не сами, им Олег все рассказал да повинился, что не усмотрел гниду подколодную, что в Гребцах себе гнездо свила. Мужики погудели недолго, и пошли к дороге обратно готовиться. А мы, по просьбе Олега, отправились к заключённым.

Вот каким тупым надо быть, чтобы продолжать орать про род свой благородный да князя, что по его слову сюда придёт и всех нас побьёт! Именно об этом надрывался хмырь, когда мы спустились в подвалы водокачки.

— А! Ты! Вошь лобковая! Что, страшно тебе!? Отец с Рюриком придёт — на коленях приползёшь, ноги целовать будешь! Небось, уже войско его под стенами стоит, пришёл заранее просить. Ну, падай, я жду! — сидит хмырь в клетке, меня увидел — орет, подручные его также поддакивают.

Из-за моей спины вышел Олег.

— Что ж ты, пёс вонючий, замолчал!? — тихо произнёс Олег онемевшему пленнику, — Чего дальше Рюриком не грозишься? Думаешь, отец придёт? Пришёл уже. Вчера. Только прах развеяли.

— Врёшь… — прошипел хмырь.

— На, — Олег резко выкинул руку вперёд, бросил пояс боярский, видный такой, с каменьями необработанными, — только это от него и осталось. Как и от дружины его.

— Хельг! Ты князя предал! С… этими спелся! — хмырь покраснел, как рак, того гляди лопнет, шипит, не понимает пока новой обстановки.

— С этими — у князя договор, рукой его писаный, — Олег действительно привёз некую бумагу от Рюрика с подтверждением договора и планов на будущее, там даже печать сургучовая была, с соколом, — а ты, овца тупая, поперек его воли пошёл? Наказ княжеский сорвал? Людей своих подставил? Ещё и словом его тут кидаешься, как костью для собаки? Думаешь, по головке поглядит Рюрик тебя да облобызает по отечески? Богам своим молись — со мной поедешь. И семья твоя, кто остался. Там перед судом княжеским стоять будешь, за срыв международного договора.

Наш жаргон, похоже, пошёл шагать по городам и сёлам. Хмырь уже не красный — белый весь, подручные его вообще сжались так, что того гляди через решётку просочатся.

— Нет теперь власти твоей и рода твоего на Гребцах! Кончилось все. Из-за тебя, гнида, и кончилось. Если тебя на селище не порвут — повезу в Новгород.