Василий Звягинцев - Вихри Валгаллы

– Тогда сразу и приступим, капитан. (По традициям царской армии старший по званию отбрасывал приставки «под» и «штабс», отчего подхорунжии, подпоручики, подъесаулы и подполковники, а также штабс-капитаны и штаб-ротмистры в личном общении становились на чин выше.) У нас возникла острая необходимость подготовить отряд летчиков, профессионально умеющих работать над морем и по морским целям…

– А разве у вас нет пилотов гидроавиации? Насколько я знаю…

– Сейчас речь идет о другом, – перебил Губанова ка перанг. Лицо у него было суровое, не располагающее к долгим спорам, к которым капитан привык в своей фронтовой жизни. Там пехотные командиры, включая и полковников, воспринимали прославленного аса с уважением, приличествующим его боевой славе.

– Морские пилоты летают на гидроаэропланах, там своя специфика. А вам подготовлены другие машины, и задачи вам предстоит решать особые.

Из ближайшего ангара в это время аэродромные техники уже выкатывали предназначенный для Губанова самолет.

Окрашенный флотской шаровой краской, аэроплан издалека напоминал истребители «Ньюпор-17» или «Спад». Такой же короткий лобастый биплан с двухлопастным винтом. Однако, когда капитан присмотрелся, он заметил и отличия. Прежде всего этот самолет был куда массивнее обычных. И сразу чувствовалась в нем скрытая сила. Возможно, это ощущение возникало от непривычных пропорций фюзеляжа, удлиненного верхнего крыла V-образной формы, странного горба позади пилотской кабины, плавно переходящего в высокий киль. Заинтересованный, Губанов подошел к аппарату ближе. Действительно, он тяжелее и, очевидно, мощнее привычных машин раза в два. Хвостовое оперение окрашено в цвета андреевского флага, на боку изображен черный флотский двуглавый орел, окруженный венком из георгиевской ленты. По краю венка – выведенная славянским полууставом надпись: «Морские силы России».

– Ого! А самолетик-то непростой! – удивленно вос кликнул Губанов.

На самом деле самолет был более чем прост. Обыкновенная, стандартная «Чайка И-153» конструкции 1938 года. Последний в истории маневренный истребитель бипланной схемы, блестяще зарекомендовавший себя в боях над Халхин-Голом, но мгновенно устаревший к 1941 году. Почти три с половиной тысячи этих изящных и легких в управлении самолетов бессмысленно сгорели в первые месяцы войны, хотя при грамотном использовании могли бы успешно служить и до сорок пятого года, и позже. Как немецкие «Рамы», «ФВ-189» и «Физелер-Шторхи» или американские штурмовики «А-20», с успехом применявшиеся даже и во Вьетнаме. Но кто же и когда в России грамотно использовал боевую технику?

Конечно, данный экземпляр «Чайки» несколько отличался от серийного. Согласованный с дубликатором сверхмощный компьютер «Валгаллы» умел делать многое. Например, когда Воронцов ввел в него всю проектную документацию истребителя, а потом указал, какие элементы, как и на что следует заменить, то в монтажной камере возникло изделие, внешне абсолютно подобное прототипу. Однако вместо пятисотсильного двигателя «М-22» на нем стоял восьмисотсильный вдвое меньшего веса и настолько же более экономичный, деревянный набор фюзеляжа оказался заменен на титано-пластиковый, нервюры и лонжероны крыльев выполнены из профильного дюраля, а полотняно-перкалевая обшивка превратилась в пятислойную кевларовую. И без того уникально легкий, полуторатонный самолет стал весить на четыреста килограммов меньше, его скорость возросла с трехсот восьмидесяти до пятисот (а на форсаже и больше) километров, причем время виража осталось непревзойденным – восемь секунд. Радиус действия истребителя составлял теперь почти тысячу километров (с подвесными баками), а бомбовая нагрузка превысила семьсот килограммов. То же касалось и стрелкового вооружения. Вместо четырех пулеметов «ПВ-1» калибром 7, 62 стало четыре «БС-12, 7» плюс двадцатимиллиметровая пушка, стреляющая через вал мотора.

«И-153» и в своем исходном качестве был бы здесь сильнейшим истребителем мира, но Воронцов считал, что если уж делать что-то, так делать.

Губанов сразу запрыгнул на крыло и стал рассматривать непривычно перегруженный приборный щиток. Две трети циферблатов показались ему непонятными и явно лишними.

– Испытать в воздухе разрешите, господин капитан первого ранга?

– Рановато будет, – усмехнулся Воронцов. – Для начала с инструктором слетайте…

– Я?! – Штабс-капитан почувствовал себя оскорбленным. – Да я на любой машине без подготовки, хоть на бомбардировщике, хоть на истребителе! Я «Илью Муромца» с новыми моторами первый испытывал и на Москву на нем летал… – И словно непроизвольно покосился на белый Георгиевский крестик, приколотый над левым нагрудным карманом кожанки.

– Капитан! После посадки ставлю вам ящик коньяку. Или вы мне. Но полетите с инструктором.

Действительно, этот экземпляр самолета имел вторую кабину, то есть был учебно-тренировочной «спаркой».

Инструктор, очередной биоробот «Валгаллы», на сей раз принявший облик простоватого, чисто русского парня с короткими рыжеватыми усиками, одетый в замасленный летный комбинезон, козырнул Губанову и легко запрыгнул на крыло, оттуда – в заднюю кабину.

Несколько раз стрельнув выхлопом и лениво крутнув алым двухлопастным винтом, истребитель вдруг взревел совершенно непереносимо, так, что привычные к мягкому тарахтению восьмидесятисильных «Гном-Ронов» пилоты пригнулись от бешеной воздушной струи, зажимая уши ладонями.

«Чайка» медленно покатилась по полосе, виляя рулем поворота, за считаные секунды набрала огромную по здешним временам скорость – сто пятьдесят километров в час, слегка подпрыгнув, оторвалась от земли, будто подброшенная катапультой, и тут же устремилась в небо под практически прямым углом.

Оставшиеся на земле офицеры только недоуменно крутили головами, сглатывали воздух, чтобы прочистить заложенные уши, искали в небе мгновенно превратившийся в едва заметный крестик самолет.

– Ну ни… чего себе, господа! Как же на такой штуке можно летать?

– Кто-то же ведь летает, вон мой мичман, например, – резонно заметил Воронцов, угощая пилотов папиросами.

Губанов выбрался из кабины, спрыгнул на землю, растерянно улыбаясь. Его пошатывало. На бледном лице ярко выступили веснушки. Инструктор по приказу Воронцова специально продемонстрировал чересчур самонадеянному асу взлет на форсаже, подъем свечкой до шести тысяч метров, стремительный каскад полного комплекта фигур высшего пилотажа, о которых здесь еще и понятия не имели, отвесное пике до высоты в сотню метров, вывод из него с восьмикратной перегрузкой у самой воды и бреющий полет над морем.

– Итак, господин капитан, прямо сейчас полетите или лучше в город за коньяком?