Василий Звягинцев - Скорпион в янтаре. Том 1. Инвариант

– Да только что, с восьмого января начиная, вы что, так и не поняли?

– Понял. А в двадцать первом, когда Кронштадт и меня спасали, они вами не руководили?

– Определенно нет, – ответил Сашка, потому что действительно был в этом убежден.

Власьев ему поверил.

– Тогда – они правильно выбрали, – сказал старший лейтенант, единым глотком пропуская чарку. – Кого ж еще выбирать? Продолжайте.

Шульгин продолжил, подробно объяснив, что теперь у Зои с Власьевым нет иного выхода, кроме как провести определенное время здесь, в Форте, который обеспечит им полную безопасность, возможные удобства и радости жизни, по нормам на полста лет от них удаленного будущего.

– Мне, к сожалению, по тем же условиям необходимо какое-то время провести в Москве и не только, затем в ближайшие дни выехать по делам в Испанию. Месяца на два-три. Не мог же я вас там оставить. Сами сегодня видели…

Зоя, которую начало стремительно развозить , что вполне понятно, несколько раз Шульгина перебивала, отчего-то стараясь выяснить, какие именно женщины жили здесь до нее и в каких отношениях состояли с ее мужем.

Власьев деликатно молчал при этих выступлениях , отходил покурить к камину.

– Ты что, не поняла? – позволил Шульгин проявить свою натуру Шестакову. – Не жил я здесь никогда! Попал, когда мы уже с Николаем Александровичем в Москве расстались. Сам ничего не понимаю, память мне такую навязали. Сейчас с тобой говорю, вижу тебя, а про тех словно в книжке читал.

– А про колготки и бюстгальтеры откуда знаешь? Снимал и надевал?

– Ох и дура ты, Зоя! Сколько одно и то же повторять можно? Жили здесь до нас другие люди. Какими-то другими делами занимались, потом уехали, каждый по своему заданию. Временно мне свое имение передали, для пользования и под присмотр. И дополнительный пакет памяти вручили, со всеми необходимыми сведениями. Чтобы я здесь как дома себя чувствовал, как будто сам вместе с ними и в их время жил. Знание устройства дамских туалетов, как и во все другие времена, входит в «джентльменский набор». Доступно объяснил? Теперь я тебя спать отведу, день у тебя трудный выдался. А парней сам уложу, не нужно им мамашу в таком виде наблюдать. Пошли, пошли…

Он под руку довел жену до своего блока. Лучше было бы уложить ее в отдельном помещении, но кто его знает…

Время было по параметрам Валгаллы раннее. Темнеть только через час начнет. Но переживаний всем хватило.

– Ребята, – сказал он Вовке и Генке, – вот вам комната на двоих. Есть, пить не хотите?

– Нет, – хором ответили пацаны. Да и то, от пуза напились неизвестных им «Фанты» и «Пепси».

– Тогда – по койкам. Хотите, могу к вам одного собака пустить. Охранять вас будет.

– Давай! – заорали в полном восторге ребята. – Двоих давай. Чтоб каждому свой. Насовсем!

Вот уж кому совершенно без разницы, какие там вокруг вселенские вопросы решаются. Интересный дом, отец с матерью снова вместе, да еще и собаки невиданных размеров и невероятно ласковые.

Сашка дважды свистнул. Пес, которого звали, кажется, Флагман, пробежал по коридору, стуча когтями. За ним, будто как-то они там между собой договорились, вошел второй, Джокер. Сели у порога, вопросительно глядя на хозяина.

– Здесь ложись, охраняй, – указал он пальцем Флагману. На место и на ребят. Похоже, пес улыбнулся и кивнул. Джокер, прикинув расклад, выбрал позицию в углу, так, чтобы наблюдать за дверью и обоими окнами.

– Вот и хорошо. Отдыхайте, братва. А я еще с дядей Колей поговорю…

Власьев, пошевеливавший кованой кочергой поленья в камине, обернулся, похожий сейчас на адмирала Колчака, тогда еще лейтенанта, сфотографированного в кают-компании шхуны «Заря», с толстой книгой в руках, с бородой и в свитере под горло. Во время полярного похода.

Выглядел он совершенно трезвым.

– Так понимаю, Григорий Петрович, самое время нам сейчас по-настоящему поговорить. Пришло время?

– Наверное, пришло. Когда же еще?

– Значит, снова напьемся по-черному. Вас время не лимитирует?

– Абсолютно. Единственное, что совсем не лимитирует. Как бы странно вам это ни показалось.

– Вот и хорошо. Тогда садитесь, наливайте и рассказывайте. Всю правду, если считаете меня ее достойным, конечно. Если нет – какую-то часть. Но ни слова лжи, хорошо? Я, надеюсь, заслужил эту малость?

– Безусловно, Николай Александрович.

Неожиданно для себя Шульгин вдруг решил: давай-ка я на самом деле всю правду изложу. Просто так, чтобы остался на свете человек, знающий, какая несуразица вокруг происходит и куда обращаться, если не суждено будет Сашке сюда вернуться.

– Спасибо, – сказал, попыхивая трубкой, Власьев. Этого добра тут тоже хватало, не меньше полусотни «Петерсенов», «Данхиллов» и прочих изделий известных мастеров имелось в Форте. В отношении трубок вкусы совпадали у всех членов «Братства», и каждый выбирал образцы по душе из каталогов, а Левашов с удовольствием их копировал, как и банки с лучшими на свете табаками.

– Совершенно вы меня, Григорий Петрович, разутешили. Что спасли первый раз от большевиков, я уже неоднократно благодарил. Да, бывало, и свечку в Ниловой пустыни ставил, пока она еще функционировала. Жизнь подаренная – все равно жизнь, пусть моментами и казалась не заслуживающей, чтобы ее дальше влачить…

– Да что вы говорите, командир…

– Не перебивайте, – властным жестом предложил ему замолчать старший лейтенант. – Не знаю, как там у вас, но меня в ноябре шестнадцатого, когда вы с парусиновым чемоданчиком на «Петропавловск» явились и представились, словно бы стукнуло. Знак судьбы, мне показалось. Думаете, каждый начальник с посторонним юнкером так возился, как я с вами?

– Не каждый, Николай Александрович, чего я и удивлялся. Но думал, что это мой командир с эсминца, Василий Андреевич Бахметьев, так меня вам аттестовал… Он с меня обещание взял, что, когда в мичмана произведусь, вернусь на «Победитель»…

– Да-а, – загрустил Власьев. – Тоже хороший был человек, а куда сгинул, понятия не имею. С его характером ни за что при советской власти не выжить. Может, с белыми ушел, в какой-нибудь Бизерте дни коротает. Но мы ведь не об этом. К вашим словам о пришельцах с далеких звезд я отнесся с полным доверием и пониманием. Никак это с моими представлениями не расходится. Да и вот это все, – он обвел рукой по объему зала, – вполне подтверждает. И наш якобы «перелет» на броневике. Одним словом, я вам верю. Теперь скажите – что из этого следует?

– Вам правда здесь нравится? Чем-то похоже на ваш кордон?

– Похоже, – согласился Власьев. – Только намного лучше.

– Так я вам отдаю его в полное владение. Как настоящий феод. Будете здесь бароном. Со всем вытекающим. Дружину предоставить не могу, извините. Хотя… – Он задумался. – Можно и о дружине порассуждать. Тут километрах в пятистах интересные ребята живут. Вполне человекообразные, с психологией шестнадцатого века и техникой начала девятнадцатого. Я (вернее, тот, кто мною руководил) их от врагов оборонил и заработал чин «амбинантисиндрану», примерно вроде генерал-лейтенанта, а при их общественном устройстве это навсегда. Ну, представимся его соратниками, произнесем все положенные ритуальные фразы, отломятся нам положенные почести и мера власти…