Александр Дурасов - Чужой для всех. Книга 3.

Войска 3-го Белорусского фронта генерала Черняховского, согласно директивы, будут готовы к наступлению 8 января.

Войска 1-го Украинского фронта маршала Конева готовы перейти к наступлению 9 января. В настоящее время на сандомирский плацдарм выводится группировка в составе пяти общевойсковых армий, 3-ей гвардейской и 4-ой танковых армий, трех танковых корпусов.

Таким образом, Висло-Одерская и Восточно-Прусская операции могут начаться не позднее 10 января при сложившихся благоприятных погодных условиях. Если есть необходимость, товарищ Сталин, можно подойти к карте, где я наглядно покажу выдвижение войск на подготовленные плацдармы.

— Достаточно, товарищ Антонов. Мы с вами по-пластунски исползали всю карту. Я думаю, Члены Ставки, нам доверяют. — Краешки густых, с проседью усов Сталина чуть приподнялись. Взгляд мягкий.

— Не только доверяем, Коба, но и полностью согласны с датой наступления.

— Ты, Клим, забегаешь наперед, — одернул Сталин беззлобно боевого соратника. — Ми поможем нашим союзникам. Но спешить нельзя, товарищи.

Иосиф Виссарионович вышел из-за стола и стал прохаживаться по мягкому иранскому ковру, рассуждая вслух.

— Маршал авиации Теддер — посланец генерала Эйзенхауэра, еще не прибыл. С какими известиями он едет к нам и с какими предложениями — нам неизвестно. Торопиться не будем, подождем приезда, послушаем, что он нам скажет, но и медлить нельзя. Немцы рвутся к Брюсселю и Антверпену. Нельзя допустить полного расчленения союзнических войск. Это будет катастрофой для них… Товарищ Антонов! — Сталин остановился, взглянул строго на начальника оперативного управления. — Еще раз уточните подготовку фронтов к наступлению. Учтите погодные условия. Очень важно использовать наше превосходство против немцев в артиллерии и авиации. В этих видах требуется ясная погода для авиации и отсутствие низких туманов, мешающих артиллерии вести прицельный огонь. Доведите до фронтов требования Ставки Верховного командования. Думаю, ориентировочной датой готовности войск к наступлению надо считать 15–20 января…

Поздно ночью, уже находясь на ближней даче в Кунцево, после совещания и после продолжительного застолья с членами Ставки, Иосиф Виссарионович Сталин присел за рабочий стол. Хотелось спать. Но он решил закончить начатый в Кремле разговор — дать ответ Черчиллю. Прокрутив в голове послание английского премьера, он взял перьевую ручку, обмакнул в чернило. Резкие, угловатые буквы, с сильным постоянным нажимом, ложатся на лист.

ЛИЧНО И СТРОГО СЕКРЕТНО

ОТ ПРЕМЬЕРА И.В. СТАЛИНА

ПРЕМЬЕР-МИНИСТРУ

г-ну У. ЧЕРЧИЛЛЮ

Получил вечером 4 января Ваше послание от 3 января 1945 года. К сожалению, главный маршал авиации г-н Теддер еще не прибыл в Москву.

На несколько секунд Сталин задумался над продолжением текста, затем вновь стал писать. Тот же тяжеловесный нажим на перо. Буквы-зазубрины, непостоянные по размеру, ширине и высоте, пляшут по бумаге, образуя слова и целые предложения.

Очень важно использовать наше превосходство против немцев в артиллерии и авиации. В этих видах требуется ясная погода для авиации и отсутствие низких туманов, мешающих артиллерии вести прицельный огонь. Мы готовимся к наступлению, но погода сейчас не благоприятствует нашему наступлению. Однако, учитывая положение наших союзников на западном фронте, Ставка Верховного Главнокомандования решила усиленным темпом закончить подготовку и, не считаясь с погодой, открыть широкие наступательные действия против немцев по всему центральному фронту не позже…

Сталин оторвался от письма, всматривается усталыми, темно серыми глазами в календарный листок с цифрой 5, дописывает:

второй половины января.

Последнюю строчку письма пишет медленнее обычного, произнося вслух:

Можете не сомневаться, что мы сделаем все, что только возможно сделать, для того, чтобы оказать содействие нашим славным союзным войскам.

Иосиф Виссарионович перечитал написанный текст, остался доволен. Подумал:

— Наступление — наша козырная карта на Ялтинской конференции. Можно диктовать американцам и англичанам условия…

Губы разошлись в усмешке: — Наверное, Уинстон, забыл о своей задумке «Немыслимое», пыхтит, спит плохо. Вторым Дюнкерком попахивает. Вояки…

Глаза вождя чернеют, взгляд ожесточился. Рука потянулась к трубке, но застыв, сжатым кулаком ложится тяжело на стол.

— Все выйдет по-нашему! Дьявол! С мечом придёшь, от меча и погибнешь!… Однако пора спать. День был трудный…

Иосиф Виссарионович отпил немного остывшего, холодного чая и, не раздеваясь, только расстегнул крючок френча и сняв сапоги, улегся на дежурный диван, укрылся пледом.

Щелкнул выключатель торшера…

Веки вождя тяжелеют. Тело расслабляется, он погружается в сон. На лице, изрытым старыми оспинами, застывает легкая ухмылка, губы подрагивают: — Кто к нам с мечом придет, от меча и погиб...нет…. От меча и по-гиб-нет…

Капитан госбезопасности Володин торопливо поднимался по широкой лестнице. За ним поспевала сотрудник управления НКВД Решетова — высокая, статная женщина средних лет с миловидными чертами лица.

— Что будете делать с девочкой? — бросил офицер на ходу.

— Немного поживет здесь, я присмотрю. Позже, сдадим в детдом. А что, Дедушкину, в лагерь? — в голосе Решетовой слышалось волнение.

— Не знаю! — раздраженно выпалил капитан и остановился на площадке. Оглянулся по сторонам. Убедившись в отсутствии жильцов, добавил: — Получил команду срочно доставить в управление, прямо наверх.

— Что, все так серьезно?

— Да, Аделаида, война. Ваша дверь, открывайте.

— Может обойдется? Жалко их. Я привыкла к ним.

— Открывайте.

Решетова вставила в замочную скважину длинный, стальной ключ, повернула два раза. Щелкнул замок двери квартиры под номером 93. Аделаида потянула ручку, тихо промолвила: — Заходите, товарищ капитан.

— Вы первой. Только без фокусов. Приказано быть деликатными.

Златовласка, увидев Аделаиду, соскочила с деревянной лошадки и сразу побежала на кухню с возгласом: — Герасим-на, Герасим — на. — Стукнула ладошками в дверь. Она открылась. Запах жаренного лука потянулся сквозняком в коридор. На кухне готовился обед.

Глаза Решетовой посветлели, она громко сказала: — Вера! Выйдите на минуту. К вам пришли.

— Тише, Злата, разобьешься. Одну минуту, я сейчас, — отозвалась Вера.

Выйдя в прихожую, молодая женщина встревожилась. Она увидела Аделаиду и капитана Володина, подумала: — Давно не видела вместе эту парочку. К чему бы это? — спросила: — Что-то случилось, Аделаида Герасимовна? Смотрю, вы не одни.