Виктор Тюрин - Хочешь выжить – стреляй первым [litres]

– О-ох! – нокаутированный бандит приподнялся на подламывающихся руках, тяжело помотал головой. Было видно, что мир еще плывет перед его глазами. Я знал подобное состояние, поэтому мне не трудно было представить, как тот себя чувствует.

– Ну что, бригадир, я принимаюсь за работу, как ты просишь. Да не стой ты столбом, лучше приятелю помоги подняться.

Тот, с излишней суетливостью, стал поднимать с земли плохо соображающего бандита. Собравшиеся зеваки, в основном матросы с кораблей, до этого комментирующие особо острые моменты поединка, тут же переключились на истекающего потом бригадира, пытающегося удержать на подгибающихся ногах бандита. Смех, презрительные клички, грубые насмешки полетели в него со всех сторон.

«Блин! Что я наделал?! – только сейчас я понял, что, забывшись на какое-то время и дав волю кулакам, все испортил. – Я лишился работы! Не получу денег! И меня бандиты за своего подельника под пресс пустят! Бежать?! А что еще тут придумаешь?!»

Оглянулся по сторонам. Толпа потихоньку рассасывалась. Ни полиции, ни бандитов пока видно не было. Я уже был готов бежать, как вдруг увидел Дикки, стоявшего в стороне от бригады, с глазами побитой собаки, и мне стало плохо. Привыкший отвечать только за самого себя, я совсем забыл о человеке, которого считал случайным знакомым.

«Мать!.. Как я про него забыл! Не себя, я его подставил! Эта жирная сволочь, бригадир, отыграется на нем за все. Выгонит с работы! А ведь бандиты могут и на нож поставить! С этих уродов станется!»

Пока я пытался найти выход из ловушки, в которую сам себя загнал, народ разошелся. Грузчики, до этого стоявшие и наблюдавшие за происходящим, торопливо пошли к грузовому трапу парохода, за ними с несчастным лицом потянулся Дикки. Я снова огляделся. Бригадира, вместе с так и не пришедшим в себя бандитом, уже не было видно. Уходить или остаться? Я остался. Далеко не любитель играть в благородство, но в подлецах себя я никогда не числил. Принялся за работу, как будто ничего не случилось, но если раньше в бригаде слышались соленые шутки, насмешки и ругань, то теперь люди работали молча, сосредоточенно, с угрюмым видом. На лицах не появлялось обычной гримасы облегчения, даже тогда, когда они сбрасывали груз с плеч. Их можно было понять. Избили члена банды. Сейчас приедут его дружки и начнут разбираться. Но только ли с ним? А если их посчитают заодно вместе с ним? Изобьют и вышвырнут с работы! Как тогда жить? Все это легко читалось на напряженных лицах. Не легче было и мне. Ожидание бандитской расправы висело надо мной дамокловым мечом.

Наступило время обеда. Мы с Дикки расположились на штабеле досок, постелив вместо скатерти кусок беленого полотна. Четыре ломтя серого хлеба, четыре яйца, по паре репок и лук. Я ел не спеша, тщательно прожевывая пищу, изредка бросая взгляды по сторонам. Дикки, взвинченный до предела, ужом крутился на месте и не ел, а просто давился, пытаясь запихнуть еду в себя. Еще во время работы парень пытался шутить, пару раз заговаривал с докерами, но, наткнувшись на явное нежелание общаться, замолк окончательно. Хотя мы сидели вместе с бригадой, но в то же время нас отделяла от них невидимая стена. Нас старались не замечать, уже не говоря о том, чтобы переброситься словом. Дикки, не зная, как себя вести со мной, старался молчать, а когда я его спрашивал, несложно отвечал, причем старался смотреть в сторону. Старался подражать поведению остальных, но у него это плохо получалось. Так мы и сидели, пока из-за штабеля досок неожиданно не вынырнул бригадир. Увидев нас, он злорадно оскалился и закричал:

– Тут они!

Дикки при его виде совсем перестал есть. Опустив руки, он обреченно смотрел на медленно подходящих к нам трех человек. Вернее сказать, трех бандитов. Одежда темных тонов. Брюки, заправленные в сапоги. Длиннополые сюртуки. Шляпы. Остановившись в двух метрах от нас, троица замерла, разглядывая нас с Дикки. Я встал и в свою очередь стал разглядывать пришедших. Бандит, стоящий впереди, видно главный из них, имел лицо ожившего скелета. Образ подчеркивали глубоко посаженные глаза, впалые щеки, большие залысины и маленький, почти безгубый рот. Правда, при всей своей резко отталкивающей внешности имел жилистую и мускулистую фигуру бойца. Один из двух бандитов, стоящих за его спиной, был типичным образчиком телохранителя. Большой рост, широкие плечи и грудь, а бицепсы просто распирали рукава сюртука. По всему было видно, что он большой любитель помахать кулаками, зато на другого бандита, худого и длинного, я бы и цента не поставил, как на кулачного бойца. Если верзила рядом с ним стоял неподвижно, как вросшая в землю скала, то этот переминался с ноги на ногу, а его взгляд, как и руки, постоянно находился в движении. Грязные пальцы ни секунды не оставались на месте, то без надобности трогая большие роговые пуговицы, то сминая лацканы сюртука. Мерзкая, противная личность. Такого, как увидишь, сразу бить хочется. С минуту мы мерили друг друга со «скелетом» взглядами, пока тот, скривив губы в усмешке, не спросил меня:

– Так это ты нашего парня и бригадира обидел?

«С подходцем, сволочь. Решил в справедливого дядю поиграть. Ну что ж, мы тоже не лыком шиты. Кое-что умеем».

– Так я чего, сэр? – начал я валять дурачка. – Я ему говорю, минутку передохну! А он мне: убирайся! Ты уволен! Вот я и погорячился, сэр. Не хотел! Честное слово, не хотел! Оно само как-то получилось!

– Мне почему-то кажется, что ты сейчас надо мной смеешься. Так мне кажется, или ты все же смеешься?

– Кажется! Ей-богу, кажется! Чтобы я… Да ни в жисть!

Бандит, похожий на скелет, некоторое время пристально смотрел на меня, потом вдруг неожиданно спросил:

– У тебя какой-то странный акцент. Откуда ты?

– Из России.

– Это где Франция?

– Почти рядом.

– Ненавижу лягушатников.

Я неопределенно пожал плечами.

– Ты какой-то не такой, как все. Непуганый. Но ведь из-за чего-то ты бежал из своей России. Значит, страх в тебе должен быть. Хм! Ты недавно приехал?

Бандит оказался какой-то странный, внимательный и к тому же имеющий задатки логического мышления. Я задумался, не зная, что сказать.

– Давно уже. Точно не скажу.

– А до Нью-Йорка, где был?

– На Западе.

Теперь он задумался.

– Что мне теперь с тобой делать?

– Ничего не надо делать. Вы меня лучше к себе возьмите.

Еще до этой беседы, больше похожей на допрос, я решил, что это будет наилучший выход из положения. Сыграть под дурачка, тем самым отвлечь все внимание на себя, отодвинув на задний план Дикки, а уж там действовать по обстоятельствам, но бандитский босс оказался далеко не дурак, что настораживало и интриговало. Он явно приехал разобраться со мной, потому что оставлять все в таком виде – плохой пример для подражания, а вместо этого почему-то затеял этот допрос. К чему все это? Может, я ему интересен? Некоторое время мы прощупывали друг друга взглядами, пока не раздался голос нервного типа: