Виктор Тюрин - Хочешь выжить – стреляй первым [litres]

Компания под громким названием «Громби и сын» обитала в ветхом строении в конце узкой извилистой улочки в нескольких метрах от воды. Комнаты с обшитыми панелью стенами, потерявшими цвет под воздействием сырости и копоти, подгнившие полы и лестницы, писк и возня крыс – все это произвело на меня довольно отвратительное впечатление. С трудом найдя комнату с тусклой табличкой «Управляющий», я толкнул дверь и вошел. Следом за мной проскользнул Кац. Карл остался в дверях. Нашим глазам предстала грязная комната, где все убранство составляли две табуретки, колченогий стол, вешалка для шляпы, старый календарь, чернильница да стоявшие на камине часы без минутной стрелки. За столом сидел благообразный господин с седыми волосами, падавшими на плечи, и длинными баками.

От Мика Уокера, так он нам представился, мы узнали, что основной работой компании была разливка и доставка вин и крепких напитков в бары и рестораны. После того как мы договорились о цене, управляющий изъявил желание лично показать, как ведутся работы. Зайдя в первую из комнат, мы стали наблюдать, как полдюжины подростков проверяют бутылки, держа их против света, откладывают треснутые в сторону, а целые полощут и моют. Затем управляющий провел нас через ряд комнат, где шел сам процесс разлива. Мокрые шланги, лужицы алкоголя, мутные глаза детей и стоявший над всем этим запах сивухи, который, казалось, пропитал здесь все насквозь. Наконец, мы добрались до последней комнаты, где шла закупорка полных бутылок и наклейка на них этикеток. Здесь было только четверо мальчиков. Трое уставились на нас, как только мы вошли, четвертый в это время ставил последнюю бутылку в ящик. Вот он распрямился, а затем повернулся в нашу сторону. Увидев его, я вздрогнул, не веря своим глазам. Передо мной стоял некто, очень похожий на мальчика, которого я потерял больше года назад. На Тима. Парнишка, похоже, тоже не сразу верил своим глазам, увидев меня.

– Джек, ты… жив?! – в его голосе была надежда и страх. – Ты же…

– Тим!! Парень! Я все-таки нашел тебя!

Пообедав, мы перешли в мой кабинет. Мальчишка, чистый, накормленный и одетый во все новое, пил чай со сладким печеньем. Такой же стакан стоял передо мной, но я к нему так и не притронулся, слушая рассказ Тима о его жизни в Нью-Йорке. После разбойного нападения, когда меня и труп налетчика куда-то утащили бандиты, главарь шайки и девчонка, наводчица, прихватив вещи и растерявшегося Тима, двинулись грязными задворками в глубь трущоб. Он даже не пытался сопротивляться, настолько был удручен моей гибелью. Минут через двадцать его приволокли в грязный, вонючий пустой дом, где было их логово. Заведя в одну из комнат, открыли крышку люка и столкнули в подпол. До этого момента он воспринимал все происходящее с ним, как в кошмарном сне, но сейчас, оказавшись в темноте, среди шуршащих в углах крыс, он понял весь ужас своего положения. Несколько раз Тим проваливался в тревожный, не дающий отдыха сон, потом просыпался, когда от холода, когда из-за писка дерущихся крыс. Время тянулось невыносимо долго, пока вдруг неожиданно не открылась крышка люка, и тусклый квадрат света не упал на земляной пол. К этому моменту он был готов выть от голода и жажды, но все тот же страх не дал ему сразу кинуться к спущенной лестнице, наоборот, заставил его забиться в самый темный угол. По лестнице спустилась пьяная девчонка – наводчица. У нее в руке был нож. Не успела она встать обеими ногами на пол, как Тим, неожиданно сам для себя, бросился на нее, оттолкнул и буквально взлетел по лестнице наверх, затем стрелой промчался сквозь комнаты и выскочил наружу, заметив только краем глаза костер в одной из комнат, а на его фоне темные человеческие фигуры.

Дальше он просто бежал, не разбирая дороги, из последних сил, пока не упал от усталости на грязной улочке. Она привела его к воде. Наступил поздний вечер. Не зная, куда идти, он просто сидел и смотрел на воду, которая медленно текла, огибая сваи и образовывая за ними маленькие водовороты. Голодный, уставший, но довольный, что оказался на свободе и его жизни больше ничего не угрожает, Тим свернулся клубком и заснул, а на следующий день начались его скитания по улицам большого города. Он голодал, просил милостыню, приворовывал на рынках. К зиме прибился к компании беспризорников, живших в канализации. Жили в основном кражами, но ему не нравилось воровать и он начал искать себе работу. В начале весны нашел себе работу у зеленщика. Перебирал овощи, толкал тележку, зазывал покупателей, доставлял заказы и крупные покупки на дом, но его хозяин много пил и был буен во хмелю. В конце весны, не выдержав участившихся побоев, мальчик ушел. Половину лета перебивался случайными заработками, пока случайно не набрел на эту компанию по разливу алкоголя. Здесь он проработал около шести месяцев. Это была самая лучшая часть его жизни, сказал мне Тим, за все время пребывания в Нью-Йорке.

Привыкая смотреть на мир холодным и расчетливым взглядом, от которого в не меньшей степени, чем от специальных навыков, зависит твоя жизнь, непроизвольно начинаешь мыслить этими категориями и в мирные периоды своей жизни. «Мир сквозь прицел» постепенно меняет твои привычки, мировоззрение и характер. В один прекрасный день ты просто перестаешь меняться, стирая границу между «работой» и «домом». Начинаешь жить, как и там, сам в себе и для себя. Так случилось с моей прежней жизнью, правда, это я осознал только здесь, взглянув на себя со стороны. В этом времени мне пришлось меняться в обратную сторону, привыкать жить с людьми, в их обществе. Здесь это было проще сделать, хотя бы потому, что жизнь еще в этой совсем молодой Америке была дика, своенравна и жестока по сравнению с тысячелетними устоями Европы. Идя по жизненному пути в одиночку, умея решать свои проблемы сам, при этом, не боясь проливать как свою, так и чужую кровь, я по своей сути вполне подходил на роль первооткрывателя и основателя Америки. Опять же, в этом времени, мне все чаще приходилось заниматься производством и сбытом, торговлей и финансами, то есть тем, о чем я имел в прежней жизни только смутное понятие. Хотя в основе моей нынешней жизни, как и прежней, лежало насилие, но оно не стало основополагающим началом моего существования в прошлом. Как я подозревал, виной тому были дети, неожиданно вторгнувшиеся в мою жизнь. Сначала Тим, затем Луиза. Мне постоянно приходилось оглядываться на них, смирять свои порывы, учиться смотреть на мир их глазами. Под их воздействием я менялся, но это были не те изменения, которые полностью перекраивают психику человека. Нет. Как был, так я и остался бойцом специальной разведки, а ныне бандитом Джеком Дилэни, но во мне, похоже, пробудилось то, что я давно похоронил, – любовь к людям. Правда, пока к двум маленьким представителям человечества. К Тиму и Луизе.