Виктор Тюрин - Хочешь выжить – стреляй первым [litres]

Глядя на крепкую фигуру Тима, на его улыбающееся лицо, я чувствовал гордость за мальчика, показавшего себя на деле мужчиной. По привычке я попытался проанализировать свое чувство и неожиданно понял, то, что сейчас чувствую, может быть сравнимо с гордостью отца за своего сына.

Моррисон представлял тот тип закоренелого и расчетливого эгоиста, чьи эмоции и чувства были сосредоточены только на нем самом и на его удовольствиях. Уход от мормонов, переезд в Нью-Йорк и женитьба не изменили его сути. Он всегда брал, что хотел, невзирая на то, вещь это или человек. Вот и сейчас он хотел Джулию Картрайт. То, что она была невинна, возбуждало его еще больше. Сначала он думал склонить ее к близости, используя мужское обаяние, затем предложил деньги, от которых она с негодованием отказалась, и тогда Моррисон поклялся, что пойдет на все, лишь бы ее заполучить. В выборе средств и методов он никогда не был щепетилен. Убийства, шантаж, подкуп – именно этими методами он поднимался наверх, к власти и деньгам.

Все средства и методы хороши, лишь бы было хорошо мне, – подобная мысль вряд ли приходила ему в голову, но зато она хорошо отражала суть его натуры.

Я стоял перед зеркалом. Из него на меня смотрел крепкий, худощавый человек со спокойным загорелым лицом и карими глазами. Легкое пальто серого цвета, пошитое в одной из лучших мастерских города, облегало его широкие плечи и грудь без единой морщинки.

«Джек Льюис был недурен собой, – подумал я и подмигнул себе в зеркале. – Только вот, сколько ему лет, хотелось бы мне знать? Двадцать четыре или двадцать пять? Наверно, это странно выглядит, когда человек не знает, ни когда он родился, ни сколько ему лет, ни кто его родители».

Я достал из жилетного кармана часы. Стрелки показывали десять часов пять минут. Пора ехать.

– Тим! Ты собрался?!

На пороге моего кабинета показалась крепкая фигура мальчика. Он выглядел взволнованным и немножко сердитым. Нервно огладив лацканы своего нового сюртука, спросил:

– Мы уже идем? – а на лице его читалось: «Джек к ней хорошо относится, значит, я тоже должен к ней хорошо относиться. А если она мне не понравится? Что тогда?»

Он уже знал историю того, что со мной произошло, и как мне пришлось стать опекуном маленькой девочки, но детский страх, что она займет его место в моей жизни, заставлял его нервничать и сердиться. К тому же, как и я, он привык заботиться только о себе, а сейчас в его жизни появилась маленькая девочка, которая теперь будет ему вроде сестры. Мне не трудно было угадать смятение в его душе, потому что несколько месяцев тому назад, перед встречей с Луизой, сам чувствовал нечто подобное.

Открыв парадную дверь школы, я в который раз оказался в самом центре сосредоточения эмоций, представляющих лучшую сторону человека: любви, ласки и обожания. Группки девочек и девушек, сбегающих по широкой лестнице, одна за другой, рассыпались, оказываясь в объятиях своих родных. Я наблюдал этот праздник любви каждое воскресенье и привык к нему, как привыкли и ко мне, но сегодня со мной был хорошо одетый молодой человек приятной наружности, поэтому мы невольно оказались в центре внимания юных леди и их родителей. Иногда за взглядами следовал громкий шепот и шутки, заканчивающиеся взрывами смеха. Тим дважды успел покраснеть под наиболее настойчивыми взглядами юных прелестниц, пока, наконец, на лестнице не появилась Луиза. Сбежав с лестницы, она вприпрыжку помчалась ко мне, как вдруг неожиданно увидела рядом со мной незнакомого ей мальчика. Резко затормозив, она перешла на шаг, идя чинно и манерно, как и положено юной леди. От такой резкой смены поведения, выглядевшей довольно забавно, я не смог сдержать улыбки, после чего замер в ожидании, когда же живущий внутри ее бесенок, озорник и выдумщик, вылезет наружу. Подойдя, она сначала посмотрела на меня, но так как я молчал, перевела взгляд на Тима. Продолжая смотреть на него, вдруг неожиданно спросила меня:

– Джек, а кто этот мальчик?

Я не стал отвечать, а вместо этого посмотрел на Тима. Тот понял мой взгляд и представился:

– Меня зовут Тимоти Морис, а тебя зовут Луиза Доббинс. Джек тебя еще называет маленькой леди. Правильно?

– Ой! Ты Тим! Да, а я Луиза! – говоря, одновременно она стала оглядывать его со всех сторон, дергая за рукава и теребя его за пуговицы, став прежней Луизой, непосредственной и непринужденной. – Джек мне рассказывал о тебе! Тим, а как ты нашел Джека? Ой! А ты уже совсем большой!

– Подожди, болтушка! У нас весь день впереди! Успеете еще наговориться. Теперь о деле. Луиза, в прошлый раз ты мне говорила о списке принадлежностей для занятий по вязанию, вышивке или чему-то там еще. Мисс Картрайт должна была вам сказать, что нужно купить. Короче, что нам надо покупать?

При моих словах ее счастливая улыбка мгновенно увяла.

«Ну и что у нас опять случилось?» – с легкой тоской подумал я, но сразу понял, что дело не в самой девочке, потому что ее поведение резко отличалось от того, когда она была виноватой. Вместо того чтобы опустить глаза в пол, она сначала бросила взгляд по сторонам, словно шпион или заговорщик, который боится, что его подслушают, после чего, взяв меня за руку, приподнялась на цыпочки и прошептала:

– Джек, наклонись, пожалуйста, ко мне. – Когда я наклонился, продолжила: – Я вчера видела, как мисс Картрайт плакала. Так жалобно, так жалобно, что я сама заплакала. Правда, Джек. Ей, наверно, плохо. Раньше она смеялась, а теперь все время грустная ходит. Джек, ты не можешь ей помочь?

Я выпрямился. Молодая женщина мне нравилась, и я был не прочь ее снова увидеть, но не в компании двоих детей, к тому же в прошлый раз мы расстались не самым лучшим образом. Да и мало ли из-за чего могла плакать девушка? Может, у нее вчера болел зуб или хозяйка пансионата миссис Кролинг ее отчитала? К тому же мне просто хотелось отдохнуть, развеяться, а не решать чужие проблемы! Уже решившись огорчить Луизу отказом, я открыл рот, но стоило мне заглянуть в молящие глаза ребенка, как я сдался. Черт! Где она живет? Огляделся. Фойе школы уже опустело. Уловив любопытный взгляд женщины – швейцара Анабель, сразу понял, кто мне даст ее адрес. Ответ на мой краткий вопрос вылился, как я и ожидал, в словесный поток, смысл которого заключался в том, что будь лет на тридцать моложе, она была бы не прочь дать свой адресок такому красивому кавалеру, как я, после чего дала мне адрес. Как только мы сели в наемный экипаж, я в общих словах объяснил недоумевающему Тиму ситуацию, после чего за него взялась Луиза. Мальчик сначала односложно отвечал на ее бесконечные вопросы, но потом разговорился, и теперь они весело смеялись вместе над тем, что им казалось смешным за улице. Предоставив детей самим себе, я стал наблюдать за уже привычными уличными картинками. Вон остановился грузовой фургон, кучер кивает сидевшему рядом с ним мальчишке. Тот лезет в глубь фургона и сразу выныривает с пакетом в руках, соскакивает на землю и бежит к черному входу дома. Все это называлось доставкой продуктов на дом богатым клиентам, которые могли позволить себе держать кухарку. А вот две молодые леди в изящных пальто и модных шляпках, сморщив носики и изящно приподняв края своих длинных одеяний, обходят свежую кучу конского навоза. Обежав их, помчался дальше мальчишка-газетчик, громко выкрикивая заголовки из тех новостей, что должны, по его мнению, привлечь публику.