Андрей Валентинов - Аргентина: роман-эпопея: Кн. 3. Кейдж

Из отряда капитана Телля выжили только двое, и оберсткоммендант Анри Гизан счел рейд не бывшим, даже не упомянув в очередной сводке. Секция «С» хоть и понесла потери, но вернулась, и Александр Пахта, настоящий полковник, прославил и живых, и мертвых в отдельном приказе — само собой, без имен, фамилий и указания места. «Где-то в Германии» патриоты Сопротивления провели первую успешную операцию. «Капитана Крабата», не слишком раздумывая, назначили руководителем боевого крыла — будущей национальной армии. Марек слегка очумел, но Анна посоветовала не обращать внимания. Капитан (хорошо еще — не Астероид!) и его воинство сражались пока лишь на страницах газет, о реальной боевой работе говорить было рано. Зато бумаг заметно прибавилось.

Под стопкой документов и газет — рисунки. Тарантелла: sposa, l’amor nuovo, demonico. Когда Марек убегал по делам, Анна бралась за карандаш. Вставать без посторонней помощи она уже могла и даже пыталась ковылять по мансарде, опираясь на трость. Кусала губы, вытирала пот со лба, падала. На эскизе афиши, который так и не успели отправить в типографию, красный грифель вывел: 1 июня 1937 года. Премьера... Отомар не спорил, помогал, чем мог. В кабаре их не забыли. Несколько раз забегали двое молодых и красивых — Бабетта и Каде, тигр прислал букет белых орхидей и большой шоколадный торт «Слава Парижа». Однажды заехала Ильза. Сочувствовать не стала, пожала Анне руку и предложила обсудить освещение сцены. На ее афише значилась иная дата: март. «Эльза и Жожо. Апаш — танец смерти!»

О том, что случилось на узкой лесной дороге, почти не вспоминали. Огненный серп, упавший со стальных небес, разрубил жизнь пополам. Прошлое осталось в Прошлом.

* * *

— Кажется, мотор, — Анна отложила в сторону свежую «Le Matin» с очередной сводкой Центрального Комитета Германского сопротивления. — Легковушка. Это Гертруда.

Отомар прислушался.

— Точно! Сейчас чайник поставлю.

Виду постарался не подать, но на душе было тревожно. Недавний разговор с monsieur contre-amiral Мареку чрезвычайно не понравился. Грандидье-старший без всяких околичностей поинтересовался, как он, бывший муж бывшей матери, думает обеспечить будущее девочки. Отомар не сплоховал, ответил, но дважды повторенное слово взволновало не на шутку. Как бы ни поступила Она с ним самим, но «бывшей» Ильза не была. А еще он заметил, что в их последнюю встречу Герда ни разу не назвала его Каем. Только «Марек» и лишь однажды, не слишком уверенно — «папа». Сказка про Снежную Королеву кончилась.

Знакомые быстрые шаги на лестнице, медное «дин-дин-дин»...

— Здравствуй, Марек! Я ненадолго, раздеваться не буду, — Герда оглянулась и без всякой охоты прибавила: — Добрый день, синьорина Анна!

Садиться тоже не стала. Расстегнула верхнюю пуговичку пальто, прошла к столу. Обернулась.

— Вечером сюда приедет дед, но лучше скажу сама...

Помолчала, сжав и разжав кулачок, вскинула голову.

— Через неделю мой день рождения. Одиннадцать...

Отомар конечно же помнил и уже наметил, что купить в подарок.

— В этот день monsieur contre-amiral подпишет все бумаги. Он меня удочеряет, теперь я — Жертюд Грандидье, и у меня будут мама и папа. С госпожой Веспер...

— С кем? — Марек ахнул.

Девочка упрямо сжала губы.

— С госпожой Веспер... Мы договорились. Я буду видеться с ней дважды в месяц — и еще неделю летом. Она согласилась.

Подошла ближе, взглянула в глаза:

— А тебя дед... отец не хочет знать. Я очень старалась, но ты ему совсем не понравился, Марек. Я же просила бывать в Пасси почаще, взять у него ссуду, меньше спорить...

Провела по лицу ладошкой, но закончила твердо:

— Я хочу, чтобы у меня была семья. Пусть такая! Марек, мы... Мы больше... Мы не увидимся с тобой!

Подбежала, обхватила руками за пояс.

— Кай!..

Затем отошла назад, к медному колокольчику, и уже спокойно, ледяным холодным голосом:

— Afscheid, beste meneer Alderweireld! До свидания, синьорина Анна!

Дверь негромко хлопнула.

* * *

— Не думай пока ни о чем, мой Марек. Только о том, что она жива — и ты жив. Это — главное.

— Да... Значит, придется жить дальше. Но как?

4

Природа не спорила с Судьбой. Еще вчера над Понтуазом шел мелкий холодный дождь, но к вечеру распогодилось, и теперь Мост-над-Уазой заливало яркое солнце, золотя последние, самые упрямые листья на черных деревьях. Старинная церковь Сен-Маклу, строгая поминальная служба, приглушенный печальный перезвон колоколов.

Бом... Бом... Бом... Бом...

Похороны под осенний листопад...

От церкви до кладбища решили идти пешком — невелик Понтуаз, в давние времена — сторожевой пункт на Уазе, теперь же один из парижских пригородов. Именно здесь, рядом с могилой жены, предстояло навек упокоиться сэру Базилю Захароффу, баронету, человеку без Родины, Европейскому Призраку. Когда-то молодая девушка убежала к нему из-под венца. Теперь же глубокий старик, переживший всех и вся, сам спешил к ней.

Процессию выстроили строго по рангу: родственники и наследники, гости при званиях и чинах, деловые партнеры — и все прочие. Друзей у Призрака не было... Женщине досталось место точно посередине, в первых рядах «прочих», но она и не думала протестовать. Пусть суетится и нервничает усатенький Адди! Она пришла попрощаться.

Бом... Бом... Бом...

Королева в трауре... Простое темное пальто, черная шляпка, кожаные перчатки, ни следа косметики, с пальцев сняты кольца. Смерть не терпит суеты. Ильзе Веспер незачем толкаться у гроба, в нем лишь прах. Истинное наследство Призрака — не деньги, не акции «Компании морских купаний», не дома и замки. История! Минувшее и Грядущее, судьба всей Старой Европы.

«И да поможем мы Ему, Господу нашему! Амен!» «Амен, сэр!»

Бом... Бом...

Женщина задумалась и даже не заметила, как процессия тронулась с места. Помог Марек, легко коснувшись локтя. Она, поблагодарив кивком, еле заметно улыбнулась парню. Не звала, сам отпросился со службы, даже поругался с начальством. Ей очень повезло в тот августовский день, в шумном холле «Гранд-отеля». «Меня зовут Ильза. А как ваше имя?»

Марек-поляк ничего не знал ни о дочери, ни о ее работе, ни о том, что случилось в прошлом. Только настоящее, только сегодняшний день — и предстоящая ночь. Зато не отказывала ни в чем. Недавно ей исполнилось тридцать, новому Мареку (нет! просто Мареку!) — двадцать два. Симпатичный наивный ажан не должен смотреть на календарь — только ей в глаза!

О том, что она собралась на похороны в Понтуаз, Ильза обмолвилась ночью, якобы случайно. Наутро Мареку предстояло заступить на дежурство, но парень здесь, рядом с ней! Значит, не ошиблась.

Бом...

Шли очень медленно, было время подумать о многом, подвести очередную черту. Все делалось правильно. После того, как кольца Гиммель исчезли в глубине банковского сейфа, женщина не допускала промашек. «Структура» росла и крепла, словно библейский Левиафан, среди «Апашей» (название откровенно коробило) Ильза считалась четвертой. Пока... Не к спеху, пусть другие первыми идут под пули.