Александр Калмыков - А теперь на Запад

Хотя Иванов не подавал вида, но было ясно, что ему не по себе. Мало того что до фронта он так и не добрался, так еще и большую часть батальона отобрали. Но это был для него еще не последний удар. Буквально на следующий день его опять вызвали в штаб армии, и оттуда Сергей вернулся мрачнее тучи. Он собрал оставшихся командиров, мрачно оглядел наши весьма поредевшие ряды и выложил все, что узнал:

– По плану операции от армии требовалось только немного продвинуться на юг и там закрепиться, но похоже, Масленников слишком увлекся наступлением, проходящим как по маслу, извините за каламбур. Генерал решил проявить инициативу и продолжить натиск, чтобы окружить Демянскую группировку противника. В результате несколько его частей зашли слишком далеко, и немцы смогли отрезать их от основных сил. Самое плохое то, что подвижных резервов уже не осталось – все брошено в наступление, которое велось сразу по трем направлениям. К счастью, командующий соседней одиннадцатой армии вошел в наше положение и одолжил десяток танков. Теперь нужно посадить на них двадцать саперов и восемьдесят автоматчиков, желательно опытных и хорошо подготовленных. Естественно, с этой просьбой, заметь, не приказом, а именно просьбой, Масленников опять обратился ко мне. Разумеется, я согласился выделить два взвода из твоей роты. Сам-то ты как, с ними пойдешь или останешься?

Вопрос был чисто риторическим. Если роту вынужденно делят на две части, то командиру желательно остаться с большей из них. А на мое участие в боевых действиях формально никакого запрета не было.

Комбат в ответ кивнул, не сомневаясь в моем решении:

– Приказ я подписал, так что начинай тренировать личный состав к совместным действиям с танковыми экипажами. Потом пусть все хорошенько выспятся, выступать придется ночью. Да, еще учти, что главным в вашем тандеме назначен командир танкистов. Наверху решили, что так будет правильнее.

Ясно, что правильнее, зря, что ли, я настойчиво давал рекомендацию, чтобы пехота придавалась танкистам, а не наоборот. Поэтому вполне естественно, что танковый десант подчиняется танковому командиру.

Видя, что я не собираюсь расстраиваться, комбат выдал еще одну шпильку:

– А знаешь, кто у них командир? Тот самый Яковлев, который раньше под твоим началом ходил. А теперь он тобой покомандует.

– Наш киногерой вернулся? – обрадованно ахнул я. – Это очень даже неплохо, лейтенант парень толковый.

Яковлева я нашел в лесочке, где, как мне сказали, разместилась танковая рота. Когда я спросил, где ротный, мне показали на закиданный ветками и укрытый масксетью танк, из-под которого торчали чьи-то ноги. Вторая машина угадывалась в полусотне метров отсюда, а остальных вообще не было видно. Ну что же, первое впечатление благоприятное.

Выбравшись из-под танка, Яковлев несколько оторопел, увидев меня здесь, а потом восторженно захлопал меня по плечам.

– Тезка, ты здесь! Значит, твоя рота поедет с нами? Здорово, не думал, что мне так повезет.

В новенькой форме, в черных перчатках с большими крагами, Яковлев выглядел молодцевато, хоть сейчас на первую полосу газет. А когда я узнал, что он уже получил старлея, то наступила моя очередь хлопать его по плечам и радостно кричать.

Но времени на поздравления и ностальгические воспоминания у нас не было, поэтому танкист сразу достал карту и показал маршрут движения:

– Прорвавшись через линию фронта, мы должны будем, не дожидаясь подхода своих частей, двигаться дальше, повернув прямо на юг. Пройти нам необходимо больше тридцати километров, но это по прямой. А если считать изгибы дороги, то получится все сорок. Сейчас окруженные части оттесняют к болоту Ястребец в районе села Глухая Горушка. Но пока мы туда дойдем, они уже могут оказаться в другом месте. Теперь давай спланируем, что мы должны сегодня успеть. Тебе надо вместе со мной тщательно изучить маршрут и район действий, а десантники распределятся по танкам и выучат основные команды. Это «к машинам», «по местам», ну и прочие. Времени на боевое слаживание и долгие тренировки у нас нет, так что командование правильно сделало, выделив для десанта опытных бойцов. Пока твои хлопцы подтянутся, давай осмотрим нашу технику, а то мне не терпится похвастаться.

Все «тридцатьчетверки» были новенькими, выпущенными на Сталинградском тракторном, и, согласно правилам маскировки, покрашены в белый цвет. Я обошел вокруг ближайшей машины, осматривая ее, как лошадь на ярмарке, и восхищенно цокая языком.

Как и следовало ожидать, броня на машине была усилена. Еще до войны правительство приняло постановление о том, чтобы экранировать все выпущенные «тридцатьчетверки». В нашей истории его так и не выполнили, но здесь, благодаря работе заводчан и под влиянием моих настойчивых рекомендаций, все новые танки оснащались дополнительными листами брони.

Бросались в глаза непривычные дополнительные топливные баки. Они были выполнены не в форме классических цилиндрических бочонков, а в виде прямоугольных ящиков. Перед наступлением все горючее из них сольют, а затем наполнят песком для дополнительной защиты десанта.

Поколупав ногтем поверхность танка, я повернулся к Яковлеву:

– Чем красили?

– Известкой, ясное дело.

– До весны не сотрется?

– Оптимист ты, Алексей, – не сдержал улыбки Яковлев. – За это время любая машина успеет три раза сгореть. А ты лучше залезь наверх и посмотри внимательно. Там мы след от колеса изобразили.

– Ох хитрецы, – восхитился я, – видимо, война научила вас маскироваться.

– Ага, нас-то научила, а вот командование пока не очень. В комплект инструментов пилы не входят, и никто их нам до сих пор не выдал. Вот смотри, – Яковлев показал свои ладони, покрытые ссадинами. – Пришлось ветки руками ломать. А ведь нас уже бомбили один раз, хорошо, что машины стояли в лесу, и фашисты их почти не видели. Только с одного танка взрывной волной сбросило маскировку, и все «лаптежники» переключились на него. Но обошлось. Прямых попаданий не было, а осколки танку не страшны. Ну да ладно, перед рейдом нас всем необходимым снабдят. Лекся, ты в башню-то заберись, осмотри там всё.

Забравшись внутрь, я включил лампочку и с любопытством огляделся. До сих пор сидеть внутри «тридцатьчетверки» мне еще не приходилось. Яковлев тем временем вскарабкался на танк и, заглядывая внутрь, пояснял мне назначение различных устройств.

– Как-то здесь у тебя мрачновато, – заметил я.

– А что ты хочешь, машины военного выпуска, сейчас экономят на всем. Вот раньше все внутри красили светлыми тонами, а пол серым цветом. И сиденья обещали устанавливать мягкие да с подлокотниками. А сейчас в танках чего только нет. Фар не хватает, резиновые бандажи для колес на заводе заканчиваются, вместо раций на половине машин стоят только приемники, хотя насчет этого имеются строгие указания.