Александр Михайловский - В закоулках Мироздания

Оказалось, все это Ника с помощниками вынули из желудка свинозавра. Отдельно лежали извлеченные из его толстой шкуры три металлических острия, два поменьше – очевидно, наконечники стрел и одно побольше, похожее на наконечник копья. Кто бы он ни был, этот человек – он не дал так просто себя сожрать и пытался защищаться… Я сама видела, как ото лба этого чудовища отскакивали автоматные пули, и эти наконечники выглядели просто жалко по сравнению с оружием наших спецназовцев. Увы, у жертвы не было ни одного шанса… Закусив человеком, чудовище, видимо, решило принять СПА-процедуры у горячего озера, и спокойно, с комфортом переварить обед, однако жестоко просчиталось, посмертно подтвердив своим примером суровую правду этого дикого мира – если утром тебе досталась добыча, знай, что после обеда тебя самого могут сожрать…

– Значит, вот оно как, Змей, – немного помолчав, произнес капитан Серегин. – Ну что же, хоть так, но будем знать, что люди в этом мире все-таки есть.

– Да, есть, – отозвался Змей, – но что из этого следует, товарищ капитан?

– А то, – ответил Серегин, – что надо быть настороже. Люди – они такие твари, что бывают хуже крокодилов, особенно те, у кого есть власть. Не хотелось бы попасться по-глупому в какую-нибудь ловушку.

Тем временем Мастер подобрал с земли один из наконечников и повертел его в пальцах.

– Темная бронза, – вынес он свой вердикт, – кустарная работа.

– Нам от этого не легче, – буркнул Серегин, – для того, чтобы по-глупому убить человека, зачастую достаточно и булыжника.

Потом его взгляд упал на Нику, которая с помощниками продолжала возиться около полуразделанной туши свинозавра.

– Кобра, отставить, – устало сказал Серегин, – все равно нам не сожрать эту тушу, даже если мы лопнем. Заканчивайте с этим грязным делом и идите мыться. И забери с собой Зайца с Матильдой. Девочки налево – к самому водопаду, вон за тот большой валун, мальчики – возле лагеря. И, чур, не подглядывать.

Потом его взгляд упал на мою скромную персону.

– Птица, – хмыкнул Серегин, – тебе тоже не мешало бы слегка сполоснуться.

Я осмотрела себя с ног до головы. Ну и чучело… Последние несколько часов не самым лучшим образом отразились на моем внешнем виде. Да и хотелось смыть с себя все неприятные ощущения, что довелось испытать, особенно последнее – и какой черт меня дернул пойти к этим кустам – все мое клятое любопытство…

Ну что ж, мыться так мыться. Я окликнула Янку и Асю, которые тут же бросили свое занятие, и вслед за Никой зашла за валун, в женскую «раздевалку», вокруг которой возвышались высокие стены скальных обрывов. Тут было вполне безопасно, любой зверь, решившийся на нас напасть, должен был бы прыгать с почти тридцатиметровой высоты, а самоубийц среди хищников не бывает.

Кивнув мне и девочкам, Ника стала быстро раздеваться, аккуратно складывая свои вещи на большой плоский камень. Оставшись в костюме Евы, без своей формы и прочих прибамбасов, скрывающих фигуру, она оказалась типичной крутобедрой брюнеткой-хохлушкой среднего роста, коротко стриженой, с большими торчащими вперед грудями-арбузиками. Формы у нее были скорее монументальные, чем изящные, но при этом все выглядело пропорционально и приятно – весьма стройные ноги с круглыми коленками, четко обозначенная талия, подтянутый живот, прямая крепкая спина, явно тренированная физическими упражнениями. Нигде ничего лишнего не висело складками жира и не морщилось – было понятно, что для нее любые занятия, связанные с физическими нагрузками, гораздо предпочтительнее других видов времяпрепровождения. Веяло от нее здоровой силой и уверенностью. Ника, несомненно, была одной из тех редких женщин, кто никогда не заморачивается над своим внешним видом, и, несмотря на это, всегда выглядит привлекательно. Вот у меня не получалось не заморачиваться… Я ревностно следила за своей внешностью, мне нравилось ловить восхищенные взгляды мужчин, поэтому я тщательно подбирала себе гардероб. Ростом я была повыше Ники и мои шестьдесят килограмм распределялись по телу вполне гармоничным образом. Никто бы не сказал, что я худышка – я и сама никогда не хотела походить на этих заморенных полускелетов-анорексичек, но и до полноты мне было так же далеко. Словом, я была просто стройной длинноногой девушкой с грудью второго размера, что меня вполне устраивало. Хорошая наследственность и быстрый метаболизм позволяли мне сохранять фигуру без изнурительных диет и спортивных упражнений.

Я скинула свою клетчатую рубашку и розовую майку, стянула шаровары, сняла носки, и, запихав их в кроссовки, положила все это хозяйство рядом с никиными вещами.

Вслед за нами разделись и девочки; я отметила, насколько сильно они отличаются друг от друга при всего лишь годовалой разнице. Янка в свои одиннадцать лет выглядела еще совсем ребенком – худенькая и маленькая, с острыми коленками и явственно просвечивающими ребрами, без малейшего намека на грудь. Ася же находилась в том прелестном периоде девичьего расцветания, когда угловатые формы начинают едва округляться и уже явственно очерчиваются бугорки под одеждой, а в движениях появляется женственная плавность, перемежающаяся с подростковой порывистостью. Однако она тоже отличалась довольно субтильным телосложением. Янка, заметив, что Ника, прищурившись, оглядывает ее фигурку, сказала, словно оправдываясь:

– Мама говорила, что у меня порода гончая, поэтому я худая…

На эти слова Ника, хмыкнув, произнесла:

– Порода у нас всех одна – человеческая! – и добавила, покачав головой, – А добралась бы я до ваших поваров лагерных – выдернула бы руки из плеч и позасовывала в задницы. И сказала бы, что так оно и было. Сволочи они, если детей откормить не могут.

Глаза Янки расширились, когда она представила эту картину. А мне вспомнились дородные туши и свинообразные морды работниц лагерного пищеблока с заплывшими жиром глазами и я мысленно одобрила придуманную Никой экзекуцию.

Тем временем та вздохнула и махнула рукой, сказав:

– А теперь марш в воду, молодые леди, и не говорите, что горячо. Человек может привыкнуть ко всему. И тебя, Птица, это тоже касается. На раз, два, три… Чтоб все были у меня чистенькие, как ляльки.

Купание в целом озере горячей воды! Вряд ли кому доводилось испытать столь экзотическое удовольствие. Я опасалась, что вода окажется крутым кипятком, но это оказалось не так. В заводи, за огромным валуном в два человеческих роста, она была просто теплой, но ближе к середине водопада становилась все горячее и горячее. Можно было подобрать комфортную температуру и стоять на дне, чувствуя пальцами ног большие округлые камни, или, подгребая ногами, лежать на воде, распустив по течению волосы. Горячая вода смывала с тела грязь и уносила усталость, я расслабилась и полностью отдалась процессу, находя в нем изрядное наслаждение. Рядом точно так же блаженствовала Ника, а чуть ближе к берегу, на мелководье, полусидя плескались в теплой воде Янка и Ася – обе не умели плавать, и поэтому дальше не заходили.