Александр Михайловский - В закоулках Мироздания

«М-да, Сергей Сергеич, – подумал я про себя, – хотел большой и чистой любви – получи и распишись, да только не забудь расплатиться… Что, если действительно кинется со скалы от несчастной любви? Сколько таких случаев было… Не хочу! Но и ответить на ее чувства для меня невозможно, и все потому же – ребенок! Будь она на пять-семь лет старше – вот тогда бы я с превеликой радостью… Но, наверное, в том возрасте из нее уже уйдет эта милая детская пылкость, которую сменят меркантильность и расчетливость. И тогда эта девочка не будет нынешней Матильдой, а станет роковой женщиной-вамп, охотницей на сильных мира сего и их отпрысков-балбесов…»

– Так будет, если она продолжит ту жизнь, которой жила до того, – неожиданно сказала Птица. – Вот тогда годам к семнадцати-восемнадцати из нее получится законченная хищница, не останавливающаяся ни перед чем в достижении своих целей. Но это еще не предрешено. Все зависит от того образа жизни, который она будет вести; если попадет под правильное влияние, то у нее будет одна судьба, а если нет, то другая. Возможно, что знакомство с вами коренным образом изменит ее жизнь, а также возможно, что мы вообще больше никогда не вернемся домой. Но все надо делать так, капитан Серегин, чтобы потом не было безумно стыдно за еще одну потерянную душу. Вы меня понимаете?

Я кивнул. Черт возьми, все время забываю, что эта женщина может читать мои мысли как открытую книгу, и отвечать на вопрос раньше, чем он был задан. От этого мне как-то становится не по себе.

А если серьезно, я бы с удовольствием удочерил Матильду или взял над ней опеку. Но кто отдаст ребенка одинокому спецназовцу, который в любой момент может не вернуться из-за речки; да и откуда мне взять время на ее воспитание, когда я в своей холостяцкой квартире скорее в гостях, чем дома. Мне там даже неуютно. Лучше будет, если мы с ребятами установим свое шефство над этим детдомом и будем регулярно его навещать. И девочки тогда не почувствуют себя потерянными, и всякие твари, которые над ними там издеваются, будут знать, что если надо, то и на них тоже найдется управа, способная пинком открыть дверь и крикнуть: «Хенде хох!». Шутка. Надеюсь, до этого не дойдет.

С другой стороны, мы ведь и в самом деле, возможно, никогда не найдем пути назад. Ведь все, что у нас есть – это предчувствия Колдуна, которые, как говорится, к делу не подошьешь. И вот тогда надо будет сделать так, чтобы девочка повзрослела и поумнела под нашим с Птицей чутким руководством. И в этом случае возможны варианты, конечно, если ее чувства за это время не ослабнут. А быть может, к тому времени я уже буду для нее слишком старым – ведь мне уже стукнет за сорок. А Матильда будет находиться в самом расцвете своей юной красоты…

И тут снова начала говорить Птица.

– А вот за это вы не беспокойтесь, Сергей Сергеич, – с легкой иронией произнесла она, – эксперимент, поставленный на тевтонке, прошел удачно, и теперь наш главный маг обеспечит всех вас постоянным заклинанием регенерации. Помимо того, что вас нельзя будет убить в бою, кроме разового и одномоментного полного разрушения организма, это заклинание несет с собой и еще один приятный бонус, постоянно поддерживая организм в состоянии, близком к генетическому оптимуму, то есть возрасту около двадцати пяти лет. А вы-то думали, откуда вообще берутся бессмертные боги? На самом деле они не бессмертные, а просто самовосстанавливаемые, и теперь эта практика будет доступна и нам. Так что за сохранность своего организма не переживайте. И даже если мы вернемся в наш мир, на его способность к самовосстановлению это не повлияет.

– Хорошо, – сказал я вслух, несколько обалдевший от такой многообещающей перспективы, – но это все прямолинейные теории. Практика же на самом деле бывает куда более извилиста. Пусть расстаться с Туллией для меня будет не особо сложно, но это мои взаимоотношения с Матильдой – это другой разговор. Как убедить ее в том, что нам не надо торопиться, и что наши чувства еще должны пройти испытание временем? Я могу пообещать ей быть все время рядом – естественно, за исключением постели. Я теперь лично займусь ее воспитанием, чтобы она поняла, что значит быть женой военного, который, уходя утром на службу, не знает, когда он вернется домой – вечером или через несколько лет; а может быть, и вообще никогда.

– Хорошо, Сергей Сергеич, – примирительно махнула Птица своим хвостом, – теперь, наверное, вам будет лучше самому поговорить с Матильдой и убедить ее больше не делать глупостей. Я думаю, что она будет счастлива. А с борделем вы, ей Богу, заканчивайте. В крайнем случае, отведите под это дело отдельную часть лагеря, огороженную ширмами, и отпускайте туда своих мальчиков по одному, как говорится, «попастись на травке».

– Ладно, Птица, – со вздохом согласился я. – Я беру на себя мужскую часть коллектива.

– Договорились, Сергей Сергеич, – с усмешкой согласилась Птица. – Вы идите и переговорите со своими парнями, а через полчаса мы с Асей к вам тихонько подойдем. Постарайтесь быть с ней потактичней.

Ася, она же Асель Субботина, она же «Матильда».

После того утреннего разговора я ходила сама не своя – я все думала о том, что сказала мне Анна Сергеевна, и с замиранием сердца ждала того момента, когда могу объясниться с капитаном Серегиным. Я уже было совсем потеряла надежду, и уже считала себя самой последней дурой и уродкой, но когда вдруг эта Женщина, Умеющая Читать Мысли, подошла ко мне и сказала, что ОН готов поговорить со мной, счастью моему не было предела. Сердце забилось так сильно и часто, что я чуть не потеряла сознание. Мой любимый, мой Принц, мой Рыцарь, мой Герой, сам захотел меня видеть и говорить со мной. Я трепещу так, что ноги едва держат меня, руки дрожат, а в животе то холод, то жар…это, наверное, от тех самых бабочек…. До этого я только смотрела на него со стороны и не смела даже мечтать о том, что он сам захочет встретиться со мной наедине. Ну, не совсем наедине, но Анна Сергеевна не в счет. Она мне теперь – очень близкий человек, она никому ничего не расскажет.

Итак, настал долгожданный момент. Я быстренько накинула ветровку, пригладила волосы расческой, бросила победный взгляд на Янку, которая по-прежнему возилась со своей дурацкой немкой, и на легких ногах побежала вслед за Великолепной Анной на встречу к моему любимому и ненаглядному. Он уже ждал нас под светом луны, чуть в стороне от лагеря – там, где русло реки совершает свой поворот, образуя широкую отмель. Журчание воды и шелест кустов, окаймлявших импровизированный пляж, должны были обеспечить нам полную тайну нашего разговора. Нечего всяким-разным знать о моей любви.

При виде капитана Серегина, нервно грызущего травинку в ожидании нашего появления, все умные мысли выскочили у меня из головы, и я испытала желание броситься к нему прямо на грудь и обнять.