Роберт Хайнлайн - Кукловоды. Дверь в Лето [сборник]

Президент продолжил изучать карту.

– Насколько нам известно, вся зараза расползается из единственной точки посадки, вот отсюда. – Он ткнул пальцем в Гриннелл в штате Айова.

– Насколько нам известно, – согласился Старик.

– О боже! – выдохнул я, и все повернулись ко мне. Я смутился.

– Продолжай, – сказал президент.

– До того как меня спасли, было еще три посадки. Это я знаю совершенно точно.

Старик ошеломленно уставился на меня:

– Ты уверен, сынок? Я полагал, мы выжали тебя досуха.

– Конечно уверен.

– Тогда почему раньше не сказал?

– Просто я до сих пор об этом не думал. – Я попытался объяснить им, каково это – быть под контролем, когда знаешь, что происходит, но ощущения как во сне, где все важно и в то же время не важно. От этих воспоминаний мне даже не по себе стало.

Я, вообще-то, не из слабонервных, но рабство у титанцев бесследно не проходит. Старик положил мне руку на плечо и сказал:

– Успокойся, сынок.

Президент тоже сказал что-то успокаивающее и одобрительно улыбнулся. Эффект присутствия в стерео не может этого передать – наш президент действительно способен ободрить одной улыбкой.

– Главный вопрос в том, где они приземлились. Может быть, мы сумеем захватить корабль, – сказал Рекстон.

– Сомневаюсь. При первой посадке они замели следы буквально в считаные часы, – ответил Старик и задумчиво добавил: – Если это была первая посадка.

Я подошел к карте и попытался хоть что-то вспомнить. Затем указал на Новый Орлеан.

– Один, я почти уверен, сел здесь, – сказал я, продолжая есть карту глазами. – А про два других не знаю. Но знаю, что они были.

– Что насчет этого района? – спросил Рекстон, указав на Восточное побережье.

– Я не знаю, не знаю.

Старик указал на второе красное пятно на Восточном побережье:

– Нам известно, что это вторичное заражение.

Он любезно не упомянул, что источником инфекции здесь послужил я.

– Вы что, не можете вспомнить? – раздраженно сказал Мартинес. – Думайте, молодой человек, думайте!

– Я действительно не знаю. Мы никогда не знали, что планируют хозяева, практически никогда. – Я напрягся так, что у меня голова заболела, затем показал на Канзас-Сити. – Сюда я посылал несколько сообщений, но опять-таки не знаю, то ли заказы на доставку ячеек, то ли еще что.

Рекстон взглянул на карту. Канзас-Сити был утыкан булавками почти как Айова.

– Будем считать, что около Канзас-Сити тоже была посадка. Я поручу своим специалистам разобраться. Они могут провести анализ с точки зрения логистики и вычислить, где приземлился корабль.

– Или корабли, – поправил его Старик.

– Что? Корабли? Конечно. Но нам нужно больше информации. – Рекстон повернулся к карте и задумчиво на нее уставился.

Сейчас было поздно локти кусать. Когда приземлилась первая тарелка, угрозу мог устранить один решительный человек одной бомбой. Когда семья Кавано – Старик, Мэри и я – проводила разведку в районе Гриннелла и в Де-Мойне, мы втроем могли бы уничтожить всех слизняков, если бы проявили безжалостность и, что более важно, знали бы, что они здесь есть.

Если бы режим «Голая спина» ввели хотя бы к концу первой недели, одного этого хватило бы, чтобы справиться с захватчиками. А так мы быстро поняли, что в качестве наступательной меры режим себя не оправдал. Как способ обороны он был полезен: незараженные районы, во всяком случае, такими и оставались. В отдельных случаях мы даже добились успехов в наступлении: удалось очистить зараженные, но не захваченные полностью города. Вашингтон, например, и Нью-Филадельфию. Нью-Бруклин, где я мог указать конкретные адреса. Все Восточное побережье на карте стало зеленым.

Но по мере поступления информации из центральных районов в середине карты расползалось большое красное пятно. Теперь, когда настенную карту с булавками заменила огромная, в масштабе десять миль на дюйм, электронная панель во всю стену конференц-зала, сердце страны горело ярким рубиновым огнем. Панель, разумеется, только дублировала сигналы из военного ведомства; оригинал находился на одном из подземных ярусов Нового Пентагона.

Страна разделилась на две части, словно какой-то гигант пролил на равнинные области в центре красную краску. По краям захваченной паразитами полосы шли две зигзагообразные янтарные дорожки – только там на самом деле велись активные действия: в местах, где в пределах прямой видимости был возможен прием стереопередач как вражеских станций, так и тех, что еще оставались в руках свободных людей. Одна начиналась неподалеку от Миннеаполиса, огибала с запада Чикаго и с востока Сент-Луис, а дальше змеилась через Теннесси и Алабаму к Мексиканскому заливу. Вторая тянулась через Великие равнины и заканчивалась у Корпус-Кристи. Эль-Пасо находился в центре еще одной красной зоны, не соединенной с основной.

Я смотрел на карту и пытался представить себе, что происходит в этих пограничных районах. Конференц-зал был полностью в моем распоряжении. Президент ушел на встречу Кабинета министров и взял с собой Старика. Рекстон со своими офицерами отбыл чуть раньше. Я остался ждать, просто потому, что шататься без дела по Белому дому как-то не тянуло. Сидел и с волнением следил, как янтарные огни сменяются красными и, гораздо реже, красные – зелеными или янтарными.

Мне очень хотелось знать, как ночному посетителю без официального статуса получить в Белом доме завтрак. Я бодрствовал с четырех утра, и с тех пор мне перепала только чашечка кофе, поданная камердинером президента. Но завтрак мог подождать, куда более срочно нужно было найти туалет. Я знал, где находится президентский, но мне не хватало нахальства им воспользоваться. Я смутно чувствовал, что этот проступок будет квалифицироваться где-то между государственной изменой и хулиганством.

В поле зрения не было ни одного охранника. Вероятно, комната откуда-то просматривалась. Я полагаю, в каждом помещении Белого дома есть глаза и уши, но физически в поле моего зрения никого не было.

Наконец я не выдержал и начал пробовать все двери подряд. Первые две оказались заперты, но за третьей обнаружилось то, что я искал. Поскольку тут не было ни таблички «Исключительно для президента», ни мин-ловушек, я им воспользовался.

Когда я вернулся в конференц-зал, там была Мэри.

Мгновение я тупо пялился на нее.

– Я думал, ты с президентом.

– Я была, но меня вытурили, – сказала она, улыбнувшись. – Вместо меня там Старик.

Я решился:

– Знаешь, Мэри, я давно хотел с тобой поговорить, но до сих пор все не удавалось. Похоже, я… Ну… Короче, мне не следовало… Я имею в виду, что Старик сказал… – Я умолк, обнаружив, что здание тщательно отрепетированной речи лежит в руинах, и наконец выдавил: – В общем, я не должен был говорить то, что тогда сказал.