Эдгар Крейс - Контрразведчик Ивана Грозного

– Вижу, что с добром и дружбой ты к нам прибыл из дальних англицких земель, чему я искренне рад. Значит не зря я послал к вам своего посла боярина Бельского. Вижу, что вы сумели меж собой поладить и даже дружбу искреннюю завели. А добрые отношения – они для обеих сторон наших токмо на пользу пойдут и добрую дружбу между странами позволят обрести. Думаю, что и ваша «Английская Московская компания» тоже на пользу нашей дружбе будет справно и честно вести свои дела, не нарушая торговых уложений в моем царстве и не обижая при этом гостей наших.

Томас внимательно слушал перевод своего толмача и время от времени согласно кивал головой. Затем рассыпался в уверениях искренней дружбы между нашими странами, в честности торговых намерений англичан и в завершение, указав на стоящий в стороне изящный большой сундук, предложил осмотреть подарки от ее величества королевы Англии и себя лично. Царь кивнул в знак согласия. Английские моряки тут же понесли сундук к ногам московского властителя. Откинули крышку и отошли в сторону. Иван Васильевич слегка привстал с трона, заглянул в сундук и лишь благосклонно кивнул. Казначей, стоявший рядом с троном царя, тоже заглянул в сундук, и лицо его расплылось в удовольствии. Он посмотрел на царя и, увидев, что государь не выказывает недовольства, махнул рукой двоим стрельцам, стоявшим у дверей. Те тут же подошли и поставили сундук рядом с троном царя. Подарки приняты. Государь поблагодарил за них посла и сказал, что к его отъезду тоже подготовит для ее величества свои ответные подарки. После чего Томас передал Ивану Васильевичу свиток с договором от «Московской Английской компании». Толмач хотел его тоже озвучить, но царь прервал его и сказал, что ознакомится с договором сам лично, но позже. На том английское посольство и закончилось. Томас и его свита удалились, а вместе с ними по распоряжению царя палаты покинули крестный вместе с Андреем Яковлевичем. Николаю государь приказал остаться. Вместе с ними в палате осталась только лишь царская стража. Даже своим приближенным царь приказал удалиться. Те проявили роптание и недовольство. Им тоже хотелось услышать, о чем царь будет говорить с вернувшимся из Англии послом. Но царь был непреклонен и лишь зло сверкнул глазами в сторону Николая, как свита тут же удалилась.

– Теперь сказывай все честь по чести, как перед самим Богом, как на самом деле вся твоя поездка на английский остров свершилась! – вперив острый, ястребиный взгляд, потребовал царь от своего посла. – Но не смей ничего от меня утаивать! Прознаю – лишу своего доверия!

Николай и не собирался чего-либо утаивать от государя, поэтому абсолютно спокойно, несмотря на устрашающий вид правителя, рассказал все, как было на самом деле. Не утаивая и самой мелочи в своем рассказе. Получилось довольно долго, но царь слушал внимательно, терпеливо, не перебивал его. Только когда Николай закончил свой рассказ, тот долго молчал. Видимо, обдумывал услышанное. Потом тихо произнес:

– Так вот почему она тогда отвергла мое предложение. Значит, она его все-таки любит!

Царь снова замолчал. Теперь его вид уже не был таким устрашающим, можно даже сказать, что царь впал в некую меланхолию. Николай вспомнил, что Иван Грозный когда-то предлагал королеве Елизавете заключить матримониальные отношения, но она их отвергла.

– То, что ты англицкие орудия привез в большом количестве – это, конечно, хорошо! Значит, заменим ими в наших крепостях старые орудия, которые уже достаточно потрепались! Хвалю и за новый договор с англичанами, а особо, что не поссорился с ними и про гибель боярина Барашкова разузнал. Будет теперь, что его законной жене рассказать! Ты ведь, верно, знаешь, что пока ты в Англии с ихней королевой беседовал и отношения налаживал, я Ливонию воевал?

Иван Грозный вздернул подбородок и гордо посмотрел на своего гостя.

– Наслышан, государь, о твоих победах над врагом нашим и героизме твоих воинов, – склонив голову, ответил Николай.

– Жаль, что тебя не было на нашем пиру в Валдемаре-городе! Там я справил великое празднество по случаю своих побед и окончания осенней военной кампании. По такому великому поводу отправил намедни письмо избранному польскому королю Стефану Баторию. Хоть и неровня он мне, но я все-таки отписал ему и предложил идти под мою руку, как младшему по сословию.

– Не послушает он тебя, государь, и войной на Русь пойдет, – с грустью в голосе ответил Николай.

– А ты почем знаешь? Не посмеет супротив настоящего царя встать! Кто он такой, чтобы на меня идти?! – возмутился государь.

– Он не один будет. С ним крымский хан и шведский король придут на наши земли. Да и войско он свое по всей Европе набирать будет.

– Много ты в государственных отношениях смыслишь! Молод еще царю указывать! – язвительно ответил Иван Васильевич и хитро посмотрел на своего гостя. – Сначала в политике разберись да ума-разума по ентим делам набери, а потом уж разные советы мне давать будешь! Смотрю вот на тебя – вылитый Иван Бельский. Твои отец и дед честно несли службу на благо Отечества родного и тоже любили советы давать. Живота никогда свого не жалели за Отечество наше! Твой отец был главою Боярской думы и Главным воеводой во многих военных походах. Опора и помощь мне был, но по злобному навету своих недругов чуть было не лишился княжеской вотчины и головы. Мои люди нашли у него охранную грамоту Великого князя литовского. Тот хотел переманить тваго отца к себе на службу, так как род-то его из Гедиминовичей идет, но не поддался твой отец. Тверд был и остался верен мне вплоть до самой погибели своей. А твоя мать была правнучкой моего отца Василия, а стало быть, и в тебе есть кровь твоей матери. Так что и в тебе, Николай, есть частица великокняжеской крови. Поэтому и беседую я с тобой здесь наедине, как с ровней, и желаю от тебя откровения в разговоре нашем. Вот потому и объясни мне, а то не пойму я что-то, отчего тебя Николаем-то кличут. Ведь мне доложили, что у князя Бельского не было сыновей с подобным именем. Три сына и две дочки, но ни одного дитяти с подобным именем у князя Бельского не было никогда! Да, и, говорят, что сгорели все его дети при пожаре! Вот я и подумал, а не Гедиминовичи ли заслали тебя ко мне как своего лазутчика с подлым заданием войти ко мне в доверие, а затем и умертвить меня?

Взгляд царя снова стал колючим и недоверчивым. Он пронизывал им Николая насквозь, и от этого взгляда тому становилось все больше и больше не по себе. Повеяло холодом пыточных подземелий. Николай стал быстро перебирать в уме варианты правильного ответа. «Ну, прямо ЕГЭ какой-то! Выбери правильный ответ, детка!» – мысленно почесывая затылок, подумал Николай. Ему и правда хотелось его почесать, чтобы получше думалось. Но в присутствии царя это было делать как-то неловко и неприлично. Тут ему в голову пришла шальная мысль, что в те времена часто во многих семьях сыновей называли по имени отца или деда. «Эх, была не была! Бог не выдаст – свинья не съест!» – словно бросаясь в омут со студеной водой, рассудил Николай и неспешно стал рассказывать царю собственную версию детства: