Шон Смит - Слезы Авраама

— Мне нравится Бард. Он, кстати, не голубой.

— Ну, вот. Значит, не нужно идти на это занятие. Я о том, что тебе нужно взять длинный перерыв. Ещё недельку и мы сделаем эти воспоминания незабываемыми.

Он потянулся и поцеловал её в шею.

— Кстати, моя любимая литературная цитата это «Баркис не прочь!» [28] Фраза из произведения Ч.Диккенса «Дэвид Копперфильд». Возчик Баркис неоднократно начинал этими словами своё предложение руки и сердца служанке Пеготти Я не в том смысле, конечно, но я «не прочь» следующих семи дней. Никаких обещаний, никаких сожалений. Только одна неделя.

— Ты очень милый, Генри. Но этому не бывать. И Диккенс, кстати, переоценен.

— Ты подумай. Оцени. Что изменится, если ты вернешься на занятия на этой неделе. Что это изменит в твоей жизни? В то время как, проведя неделю здесь, ты сможешь сказать детям, что прожила жизнь, как надо. Брала от неё…

— Ты, серьезно, веришь во всю эту херню?

— … всё, что можно было, — продолжил он, будто она ничего не говорила. — Обо всём остальном можно подумать позже. Никаких обещаний, никаких сожалений, но пусть эта неделя будет наполнена смыслом.

— И зачем мне это всё? — спросила она. И он понял, что зацепил её.

— Потому что у меня крутые мускулы, я могу цитировать Гамлета, и мы можем снять номер-люкс на двоих на целую неделю. Каждый день ходить на лодке. Рыбачить, нырять, есть, как лорды, жить, как короли.

— Это будет стоить целое состояние. Номер, поди, стоит под «штуку» за ночь.

— И что? Мне плевать, потому что я хочу сделать эту неделю особенной. Может, через месяц я помру. Или через год. Ты, знаешь, там, куда мы едем…

— Ты ходишь по очень тонкому льду, солдатик. И как насчет Мэри? Вдруг, она захочет вернуться?

— Барт решит этот вопрос, — ответил Генри.

И следующая неделя всё изменила.

— Вы глухие и еле тащитесь, парни, — услышал Генри позади себя. Он вскочил и обернулся, словно, кто-то вторгся в его воспоминания. Перед ними в снегу стоял сержант-майор Мартинез, на его груди и руках были пятна крови.

— Ты ранен?

— Нет. Кровь не моя. Я вышел на ваш след утром.

— Кто ещё?

— Никого. Только я. Остальные погибли. И полковник. Так и не выбрался из бункера.

— С чего ты решил?

— Шарился по округе, чтобы удостовериться. Подстрелил ещё несколько гадов, что напали на нас. Это спецназ. Ни нашивок, ни жетонов. Одного из них я опознал. Мы вместе проходили курс экстремального выживания. Он был охуенным солдатом.

— Что за херня, — подал голос Карлос.

— Полковник Брегг дал мне эту штуку, — Мартинез достал из кармана небольшую, размером со спичечный коробок, «флэш»-карту. — Времени на объяснения не было, но он сказал, если с ним что-то случится, нужно выпустить это в сеть. Полагаю, это доказательства, которых, по его словам, у него не было. Доказательство того, что нами кто-то, кто бы это, блядь, ни был, управляет. Тот, кто стоит позади остальных, кукольник, о котором говорят придурки в шапках из фольги. Он существует. И он враг.

— Который сел нам на хвост — сказал Карлос.

— И это тоже, — кивнул Мартинез. — Но есть кое-что, что идет нам на пользу.

— Что?

— Он думает, что мы мертвы.

Сюзанна проснулась с рассветом. Она прошла по холодному полу, заварила кофе и села за стол. Её кабинет находился в спальне, и его украшал вид бассейна, зелени и океана из окна. Она с каким-то пренебрежением посмотрела на экран монитора. «Зачем заморачиваться?»

Приближался крайний срок сдачи романа, писать который ей было попросту лень. Она заставляла себя писать каждое утро, но не слишком сильно трудилась над книгой — романтической повестью в антураже Флоренции эпохи Ренессанса. Сложно было выписывать романтические и постельные сцены, когда в собственной жизни она переживала развод. «А теперь, моего издателя, скорее всего, уже и нет».

Дом был пуст, его освещал тот особенный свет, который может быть только во Флориде в декабре, когда вся остальная страна лежит в снегу. Она взглянула на бассейн, на океан, на качающиеся на волнах лодки. Люди, которые владели домом на той стороне канала, бывали в нем лишь несколько недель в году, сейчас были там. Она познакомилась с ними, когда их с Генри позвали на одну из устроенных соседями вечеринок, куда нужно приходить в смокингах, вечерних платьях и жемчужных ожерельях. Генри выглядел несчастным и они ушли где-то через час. Сюзанна улыбнулась, вспоминая о том случае.

Струнный квартет играл «Времена года» Вивальди и ночь сверкала шиком и бриллиантами. Гости двигались с утонченным изяществом, небрежно попивали шампанское, говорили о яхтах, и лыжных курортах. В центре бассейна стояла ледяная скульптура русалки.

— Знаешь, у меня официально диагностировали посттравматический синдром. Если я их тут всех перестреляю, мне ничего не будет, — прошептал Генри.

— Замолкни, — хихикнула Сюзанна. — Я, знаю, что они отвратительны.

— Ну, так пойдем отсюда, — он поцеловал её в шею именно так, когда хотел соблазнить её, когда знал, что она ему не откажет.

— Ещё полчаса и я вся твоя.

— Ну, ладно.

К ним приближалась пара. Прятаться было негде.

— К бою. Я бы сказал, четвертый размер.

— Третий — ответила она. — Обычная ставка?

— Договорились.

А затем:

— Привет, меня зовут Сюзанна. Рада познакомиться…

«Да, это я написала. Нет, экранизации не будет. Да, мой муж служит в армии. Нет, у него нет для вас жутких кровавых историй».

Пару часов спустя, когда они уже лежали в кровати, мокрые от пота, он водил ей пальцами по спине.

— Ты опять мурлычешь, — сказал он.

— Ты знаешь, что любишь меня.

— Ага. А ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь.

— Полагаю, для нас это работает в обе стороны.

— Невозможно спорить, — вяло сказал Генри. Это означало, что он уже почти спал. Старина Генри, в которого она без памяти влюбилась. Не тот, кем он стал позже.

Она повернулась и дотронулась до его щеки.

— Как они это делают? И, главное, зачем?

— Понятия не имею, — ответил он, запуская руки в интересные места.

Ещё час спустя, она спросила:

— Серьезно, зачем? Зачем жениться на четырех женщинах? В смысле, разве не наступает такой момент, когда становится понятно, что достаточно?

— Ну… ты же её видела.

— Свиньи.

— Какие есть. Но титьки-то были просто шикарные. Уж я-то понимаю.

— Уф.

— В смысле…

— Значит, эти…

Всходило солнце, заливая комнату золотом. Генри посмотрел на неё и на его лице читалась какая-то грусть, неожиданная для неё.

— Скажи, — тихо спросил он. — Ты заменишь меня более молодым образцом, когда придет время?

— Никогда.

— Деньги приносят беспокойство и делают глупым. Ты теперь богата.