Шон Смит - Слезы Авраама

— Не говори так, Сьюзи-Кью. Ты же не всерьез.

— О, ещё как всерьез! Я представляла тебя в белом мундире, в орденах. Ты был героем для меня. Но ты им никогда не был.

— Ну, ладно…

— Ты и сейчас не слушаешь! Ты во всем меня подводил. Потому что я верила — несмотря на бесконечные командировки, нянечек, заверения, типа, «когда папочка вернется», — что ты делаешь, что-то хорошее. Но ты мне врал!

— Тебя могут убить, если останешься здесь. Положение только ухудшается. Тейлор могут убить. Не позволяй гневу затмить здравый смысл. Вы с матерью…

— Да, пап, давай поговорим о матери. Она была первоклассной матерью. Но я всегда доставляла неудобство, всегда была разочарованием. Недостаточно утонченная, слишком умная, чтобы показывать меня друзьям. Хватит с меня.

— Ну, ты определенно унаследовала её характер.

— Да ну? Знаешь что, иди-ка ты на хуй!

Если Сюзанна и надеялась на какую-то адекватную реакцию, то ошиблась. Отец кивнул и встал, одетый как нелепый турист. Он выглядел подавленным, когда протянул руку.

— Ладно. Ты обижена и зла. Я понимаю.

Сюзанна удивленно смотрела на него.

— Ты хочешь, чтобы я пожала тебе руку? Я говорю, что не хочу тебя больше видеть, твой единственный ребенок, твоя дочь, а ты предлагаешь пожать тебе руку?

— Сейчас ты меня ненавидишь. Полагаю, объятия даже не рассматриваются.

— Не опоздай на самолет. Или на подлодку, на вертолет. Что ты там запланировал.

— Пожалуйста, идем со мной. Да, я дерьмовый отец. Да, я тебя подвел. Тебе и не надо меня любить. Но, пожалуйста, поверь мне в последний раз. Как только вы с Тейлор окажетесь в безопасности, ты меня больше не увидишь.

— Нет. Хватит. Когда была возможность сделать всё правильно, ты ей не воспользовался. Боже, как я раньше этого не заметила. Ты жалкая злобная мразь.

— Согласен. И мне жаль. Но, веришь ты или нет, но я люблю тебя. И Тейлор. Генри был хорошим человеком.

Он повернулся на каблуках и направился к выходу. Сюзанна смотрела ему в след, пока он не скрылся во тьме, где и пребывал всё это время.

«Прощай» — трудное слово. Даже если его сказать, ничего не заканчивается. Некоторые «прощай» длятся всю жизнь. Сюзанна прощалась с отцом с тех самых пор, как начала ходить. Первым таким воспоминанием было, когда она умоляла его не уходить, а он стоял, такой высокий в белом мундире. Он отодвинул её от себя и просто ушел, как ей тогда казалось, навсегда. Сейчас он действительно уходил навсегда.

Она говорила «прощай» и Генри. Много лет. Поначалу, прощание было горько-сладким, их обоих охватывало мучение ожидания, каждый раз они прощались, зная, что впереди их ждет счастливое воссоединение.

Но последние пару лет их, словно, окутала тьма. Сюзанна начала думать о жизни без Генри даже тогда, когда он был дома. Сначала это были невинные мимолетные мысли, но, со временем, эти рассуждения становились более холодными и расчетливыми. Она размышляла о том, как расстается с ним, подает на развод, но, тем не менее, никогда не набиралась духу сказать ему всё в лицо. Она начала процесс прощания в суде, думала о том, чего не хотела, а теперь стало слишком поздно. Генри погиб, а она попрощалась с ним на бумажке, через адвоката, а этого она совершенно точно не хотела. Она хотела увидеться, чтобы он её выслушал, понял. Она хотела быть желанной и представляла их будущее не таким — в постоянной борьбе. Иногда ей казалось, она не так уж и стремилась завоевать его внимание.

Сюзанна испытывала к себе нечто вроде ненависти. Это чувство овладело ею впервые. Она ощутила боль от разбитых надежд и смахнула слезу.

— Прощай, — сказала она сквозь слезы.

Генри перестал трястись. В голове одновременно вспыхнули две мысли. Он стянул с себя кислородную маску.

— Сержант, — позвал он.

Мартинез открыл глаза, маска с внутренней стороны покрылась каплями конденсата.

— Чего?

— Репортерша, — говорить было тяжело. — Спутник.

— Экх… — прорычал Мартинез.

— Если…

— Блин.

Генри и Мартинез одновременно поднялись на ноги. Карлос по-прежнему оставался сидеть, опершись спиной о колесо пожарной машины.

— Что опять? — спросил он.

— Данные можно загрузить через спутник, — сказал Мартинез. — Наверное. Если найдем грузовик с антенной. Надо было сразу об этом подумать. Сиди, отдыхай. Мы с Генри её найдем.

Они пробирались сквозь толпу жителей, собравшихся посмотреть на пожар. Кто-то просто сидел и смотрел в пустоту, кто-то, собравшись в небольшие группки, переговаривался. Со стороны палаток слышались плачи и крики. Такое впечатление, что возле школы, не сговариваясь, собрался весь город.

На глаза Генри навернулись слезы. Не из-за дыма, а из-за того, что представало перед ним, от развернувшейся трагедии.

Молодая пара сидела на холодной земле, прижавшись друг к другу, на руках у них был сверток. Они качались взад-вперед, напевая какую-то полную боли и утраты мелодию.

Ссутулившийся под тяжестью лет старик гладил худыми ладонями по лицу седовласую женщину.

Мальчик лет десяти, всё ходил кругами, засунув руки в карманы пальто и повторял нечто похожее на «мммм….ммммамммма…»

Генри хотелось упасть на колени и завыть.

— Вон она, — Мартинез указывал куда-то в сторону. Белый фургон с надписью «Срочные новости 4» был припаркован в отдалении от собравшейся толпы. Мартинез открыл дверь. Тут же появился какой-то парень в очках.

— Проваливайте, — сказал он. Складывалось впечатление, что он ещё не имел права водить машину [36] В США, в большинстве штатов, человек имеет право управлять автомобилем с 16 лет . Может, абитуриент колледжа.

— У вас есть связь со спутником?

— Вы кто…

— Погоди, — раздался позади парня женский голос. — Тревис, хватай камеру. Вот наши герои.

Салон фургона был напичкан электроникой. На экранах сменяли друг друга сцены насилия и разрушений.

— Вы знаменитости! — радостно сказала женщина. — 4 миллиона просмотров за полчаса.

— Значит, спутник у вас есть, — утвердительно сказал Мартинез.

— Само собой.

Тревис достал портативную камеру. Генри забрал её у него.

Мартинез достал из кармана небольшую черную «флэш»-карту.

— Нужно, чтобы это выложили в сеть. Немедленно.

— Отдайте камеру Трэвису, и мы поговорим.

На одном из экранов Генри передавал ребенка пожарному. Камера крупным планом выхватила его измазанное сажей лицо. Внизу экрана красными буквами горела надпись: «Неизвестные герои спасают детей в охваченном войной Колорадо».

— У меня нет времени на нежности, — прорычал Мартинез. Он держал «флэшку» в руке: — Загружайте.

— В обмен на эксклюзивное интервью?