Борис Батыршин - Внеклассная работа

– Ну и что? – резонно возразил Сёмка. – Я же не собираюсь военные секреты выспрашивать! Попрошу адмирала расписаться на листочке и всё! А ты давай снимай, потом будет что показывать! Это вам не виды города, такое на компе не сляпаешь!

И в самом деле – видеозапись, на которой он, Сёмка, берёт интервью у знаменитого адмирала, памятник которому уже больше ста лет стоит в Кронштадте, – да ещё на фоне настоящего броненосца! Да этот ролик взорвёт UTube!

А вот и блокнот… Сёмка выдохнул и, бесцеремонно расталкивая зевак, полез вперёд.

– Команда броненосца работает сверх человеческих сил, ваше превосходительство! – распинался невысокий, с высоченным лбом, залысинами и аккуратной бородкой офицер. – Покоя невидимни днём ниночью. При прожекторах работают, при ручных лампах. Три раза волна разбивала кессоны и все работы приходилось начинать с пустого места. Каждую ночь по рейду шастают японские миноносцы – в иную ночь приходилось отбивать до десяти минных атак!

«Ваше превосходительство? Запомним…»

– Поведение команды броненосца, и в особенности господ офицеров, выше всяких ожиданий, – продолжал меж тем «докладчик». – Если будет на то ваше разрешение, то я, как командир, войду в штаб с представлением о наградах офицерам и нижним чинам команды.

Макаров недовольно поморщился. Полная энтузиазма филиппика командира «Ретвизана» его, похоже, не вдохновила.

– Вы, Эдуард Николаевич, прежде выведите судно в линию, а там и о наградах поговорим. – сварливо отозвался адмирал. – Ваш «Ретвизан» – один из сильнейших броненосцев эскадры, без него нам с японцами не справиться.

И повернулся к коляске. Стоящий рядом с начальством офицер – высокий красавец в безупречно белом мундире, с плеча свисают витые золочёные шнуры, кортик на поясе – предупредительно открыл низенькую дверь экипажа и ловко откинул подножку.

– Да, и объявите нижним чинам – по вводу броненосца в строй всем выдать не в зачёт по полумесячному окладу!

Вот, сейчас!

– Товарищ адми… простите господин адмирал, ваше превосходительство! – Сёмка нахально оттеснил адъютанта. – Если можно, дайте, пожалуйста, автограф, мне нужно для школьного музея!

Позади раздалось негодующее шипение. Светка старательно фиксировала происходящее на планшет, который держала перед собой обеими руками, однако, не могла не отреагировать на столь вопиющую глупость.

«„Товарищ адмирал!“ Ну-ну, и что я ещё ляпну!? Идиот…» – подумал Сёмка.

Макаров обернулся. Адъютант, опомнившись, протянул руку, чтобы сграбастать наглеца за плечо, но замер, подчиняясь начальственному взору. Сёмка, оторопев от собственной наглости, протянул адмиралу блокнот с яркой картинкой, изображающей горный пейзаж, и листками, скреплёнными красной пластиковой спиралью.

Макаров недоумённо покосился на странный предмет. До новоиспечённого охотника за автографами постепенно стало доходить, что он, пожалуй, погорячился. Но задний ход давать уже поздно…

– Автограф? – флотоводец с удивлением воззрился на Сёмку. Фигура Макарова, весьма монументальная – адмиральский мундир, сабля, старорежимная раздвоенная борода, – выглядела до ужаса солидно, если не сказать – пугающе. Лишь в глазах плясали весёлые искорки, да уголки губ, скрытых в густой растительности, едва заметно дрогнули.

«Улыбается!»

– Автограф, значит? А позвольте осведомиться, в каком учебном заведении вы состоите, юноша?

Сёмкино сердце ухнуло вниз, в желудок, и дальше – в ледяную бездну. «Ну попал…»

– В Порт-Артуре имеются мужская и женская казённые гимназии, – неожиданно пришёл на выручку адмиральский адъютант. – Обе в одном здании, в четырёх кварталах от пристани. Кроме того, есть реальное училище и Пушкинская школа – при ней действуют курсы для мастеровых порта и Квантунской дистанции. Вы, ваше превосходительство, давеча дали разрешение посещать курсы матросам береговых команд, не занятым по службе, – ежели те проявят охоту к учёбе.

Сёмка выдохнул – про себя, конечно. Ноги вдруг сделались ватными. «Интересно, если я сейчас завалюсь, меня в местную больницу сдадут или в лазарет, на этот самый „Ретвизан“?».

– Да-да, спасибо, голубчик, помню, как же! – кивнул адмирал. – Ну-с, молодой человек, давайте сюда вашу тетрадку. Как, простите, вас звать-величать?

– Сёмка… простите… Семён Вознесенский! – ответил мальчик, протягивая адмиралу блокнот. Макаров обернулся к адъютанту, и тот зашарил в папке.

– Вот ручка госп… э-э-э… Степан Осипович!

Слава богу, хоть имя-отчество вспомнил, спасибо господину в почтовой фуражке!

Макаров взял у мальчика гелевую ручку и недоумённо повертел в пальцах. Сделал на бумаге несколько росчерков, словно пробуя незнакомое приспособление.

– Забавная вещица… – пробормотал он, разглядывая ровные чёрные линии. – Что же, у вас в гимназии такими теперь пишут? Поди, британская работа?

На прозрачном корпусе отчётливо выступали рельефные латинские буквы «Crown».

«Китайская», – чуть не ляпнул Сёмка, но вовремя прикусил язык. Макаров же восхищённо почмокал губами и несколько раз расписался. И чуть ниже, на том же листке написал:

«Учащемуся портъ-артурской гимназіи Семёну Вознесенскому. Съ пожеланіемъ достойно служить отечеству на всякомъ избранномъ поприще. Вице-адмъ. Макаровъ»

Получилось! А если… чем чёрт не шутит?

Сёмка набрал полную грудь воздуха и выпалил, снова поражаясь собственному нахальству:

– Ваше превосходительство! Мы с одноклассником решили после гимназии поступать в военно-морское училище, а потому очень интересуемся военным флотом. Может, вы позволите посетить один из кораблей вверенной вам эскадры?

И откуда только выскочил этот замысловатый оборот? «Вверенной вам…»

– В Морской корпус собрались? – закивал адмирал. – Похвально, похвально. России нужны знающие и храбрые моряки. Хотя это и нелегко, должен вас предупредить. Прилежно изучайте математику и физику юноша, современный флот весь держится на машинах, гальванике и точных науках!

Сёмка слушал, всем видом выражая почтение. Адмирал пожевал губами и добавил:

– Что до кораблей… не положено, конечно, во время военной кампании. Ну да не беда, сделаем для вас исключение – раз уж вы проявили такую решительность. Лейтенант…

Красивый адъютант ловко подсунул Макарову папку с листком бумаги и карандаш. Несколькими быстрыми росчерками Макаров набросал записку, с соизволением «гимназисту Семену Вознесенскому въ сопровожденіи одного лица того же возраста, что указанный Семенъ Вознесенскій, посѣтить съ цѣлями образованія военный корабль Россійска-го Императорскаго флота изъ состава Тихоокеанской эскадры». Адъютант пришлёпнул пропуск лиловатой печатью – и откуда только успел её извлечь?