Борис Батыршин - Внеклассная работа

Скрипнули циновки. В проёме двери возникла – как всегда, неслышно – сухонькая согбенная фигура. Дядюшка Ляо мелко семенил, опираясь на толстую лакированную трость работы бейджинских мастеров. Этой трости, как рассказывали, больше трёхсот лет. В квартале поговаривали, что в ней скрыт особый, гибкий, тонкий, как полоса рисовой бумаги, и острый, как японский меч, клинок. Об этом Чань Ли предпочитал не задумываться – не его ума дело. Всякий должен знать своё место, и только тогда можно жить в мире и спокойствии.

– Разносчик Чань Ли? – голос хозяина дома сух и рассыпчат, как песок на морском берегу. – Проходи, присаживайся.

Чань Ли благодарно склонился, сложив руки перед лицом, и замер. В дом не вошёл – приглашение было всего лишь знаком вежливости, не более. Чань Ли знал своё место.

– С чем ты пришёл, разносчик Чань Ли? – песчинки снова просыпались на укрытый циновками пол.

Чань Ли слегка разогнулся и протянул дядюшке Ляо небольшую тёмно-жёлтую монету. Золото? Нет, это дядюшка Ляо понял сразу – догадался Чань Ли. Конечно, лицо старика ничего не отразило, но вот лёгкий наклон головы… Не золото, что и говорить.

– Вот, это мне дал вчера вечером торговец рыбой Ван Люй. Он заплатил за рисовые колобки, заказанные на день рождения его жены. Мы с домашними всю ночь готовили рисовые колобки, не спали, но успели в срок. Вы ведь знаете, дядюшка Ляо, у меня самые вкусные рисовые колобки в квартале!

Дядюшка Ляо степенно кивнул.

– Рыбник Ван Люй заплатил мне русской медной монетой – тридцать семь копеек, как договаривались. Но среди монет оказалась вот эта. Я не заметил, потому что давно знаю Ван Люя – он честный человек и никогда не платил мне негодной монетой.

– Почему ты считаешь эту монету негодной? – прошелестели песчинки.

– Я не считаю! – поспешно отозвался Чань Ли. – Кто я такой, чтобы считать? Я всего лишь пеку рисовые колобки, а на свете так много самых разных монет!

Дядюшка Ляо снова кивнул, соглашаясь. Воодушевлённый разносчик продолжал:

– Дома я пригляделся повнимательнее и увидел, что надпись на монете какая-то странная. Вот смотрите, уважаемый Ляо, – и выложил на ладонь другую монетку. Грубой работы, густо-медного цвета, с когда-то выступавшими, а теперь почти сточенными от долгого употребления кромками. Надпись гласила: 1/2 копѣйки. Ниже цифры – «1870» – и нечитаемые буковки под ними. Разносчик подождал, затем перевернул полушку. Императорская корона, а под ней – замысловатый, наполовину стёртый сотнями пальцев вензель «А II».

– Видите, дядюшка Ляо? А монета рыбника совсем другая – и вензель не такой, и знаки другие! А без неё в плате, которую отдал мне Ван Люй, недостаёт целого алтына! Три копейки – это немалые деньги, для такого бедняка, как я!

Снова кивок.

– Вот посмотрите, как стёрта русская полушка! А эта монета совсем целая, а ведь в Люйшунь редко попадают новые русские деньги!

Если я пойду сейчас к Ван Люю и попрошу заменить монету, он может на меня обидеться. А кому нужны ссоры с соседями? К тому же Ван Люй и сам мог не разглядеть монету – у него покупают рыбу солдаты с батареи на Золотой горе и платят русской медью. Я маленький человек, откуда мне знать, что за монеты чеканят в казначействе русского царя? Вот я и решил показать монету вам. Посоветуйте – принять мне её или всё-таки пойти к Ван Люю и попросить замену? Если я скажу, что поступаю так по вашему совету, он не затаит на меня злобы. Вы всегда говорили, что мир между соседями ценнее любой выгоды.

Пауза – и снова посыпался песок:

– Ты хорошо сделал, что принёс эту монету мне. Тебе дадут за неё не один алтын, а алтын и ещё две копейки – чтобы ты запомнил, как важно и впредь поступать правильно и осмотрительно. Иди, разносчик Чань Ли, и продолжай жить в мире со своим соседом-рыбником – он не желал тебе зла и сам обманулся. Монету же я заберу себе. Это будет разумно. Ты доволен, разносчик Чань Ли?

Гость с готовностью закивал. Мальчик лет десяти неслышно возник из-за спины дядюшки Ляо и протянул визитёру три медные монетки. Чань Ли схватил их и попятился, мелко-мелко кланяясь – каждый раз он сгибался чуть ли не до пояса. Песок больше не шелестел – хозяин дома так же неслышно растворился. И как это он ухитряется ходить с тростью совершенно бесшумно?

Что ж, «меньше знаешь – крепче спишь», как сказал однажды один знакомый Чань Ли русский варвар.

Разумеется, Чань Ли остался доволен. Он уйдёт от дядюшки Ляо обогащённым истинно конфуцианской справедливостью, на которой уже многие тысячелетия только и зиждется Поднебесная. Да, только так: с самых низов, из трущоб, – и до волшебных дворцов Запретного города!

Что будет дальше с загадочной монеткой, он не задумывался. Да и какое дело ему до того, что металлический кружочек с неожиданным для подобной монеты достоинством в 10 рублей и цифрами «2014» осядет в особой шкатулке у дядюшки Ляо, чтобы когда-нибудь, при подходящем случае, быть извлечённым, приобщённым и ОБДУМАННЫМ – вместе с новыми фактами.

Да когда это будет… Уж кому-кому, а дядюшке Ляо торопиться некуда.

Но дело, оказывается, ещё не закончено: в самом скором времени торговца Ван Люя навестят двое дальних родственников дядюшки Ляо. И рыбник, конечно же, не станет скрывать от таких больших людей, что получил монетку от своего племянника семи лет от роду, которого Ван Люй взял из милости после того, как его деревню сожгли бандиты-хунхузы. Мальчуган старательно помогает благодетелю, порой пополняя семейную казну несколькими медяками, что удаётся раздобыть на улице.

Родичи дядюшки Ляо навестят и шайку оборванных ребятишек, к которой прибился племянник Ван Люя, – и те в свою очередь расскажут о русских подростках, облагодетельствовавших юных попрошаек целой горстью таких монет. Тем временем сам дядюшка Лю встретится за чайником молочного улуна с господином Минем, самым известным менялой Люйшуня, и тот лишь усугубит его сомнения, заявив, что никогда и нигде не видал монет, подобных этой. После чего рассказ о расследовании, записанный на полоске тонкой рисовой бумаги, – вместе с двумя другими монетками, столь же необычными, – присоединятся к ней в шкатулке дядюшки Ляо. Пусть себе лежат – мало ли когда пригодятся.

Мудрый он, дядюшка Ляо. И мудрости его вполне хватит на то, чтобы не делиться такими непонятностями ни с кем – ни с ниппонскими, ни с русскими варварами. Скрыть, спрятать и неторопливо обдумать – а когда ещё для этого найдётся время? У дядюшки Ляо хватает забот.

Что тут скажешь? Китай…

– Ну и зачем тебе это понадобилось? – кисло осведомилась Светлана. – Полчаса не можешь прожить без идиотской выходки?

Вопрос был риторическим и прозвучал по меньшей мере раз в десятый. Сёмка промолчал, остро переживая свою вину, – лишь втянул голову в плечи и зашагал быстрее.