Рус Агишев - Дуб тоже может обидеться. Книга 2.

— Все ясно, товарищ майор, — Андрей встал из-за стола. — Мы готовы...

Едва за ними закрылась дверь, точнее плотная плетенка из коры, как Смирнов встал и начал нервно ходить по земляному полу.

— А не спешим ли мы? — довольно громко спросил он куда-то в темноту, которую не мог пробить крохотный огонек лампы. — Изловят ведь их, как пить дать изловят!

С шуршанием посыпалась земля с потолка, через который пробирались крохотный корешка от растущего на верху дерева.

— Все нормально, Игорь, — голос Леса как всегда заполнил собой все помещение; на какое-то мгновение майор показалось, что его окутало чем-то теплым и мягким. — Москва в курсе... Люди нужны всем... Мы должны успеть хорошо подготовиться, иначе нас прямо здесь и раздавят.

Немного успокоенный майор кивнул в ответ и вышел наружу. Ему было невдомек, что те группы разведчиков, судьба которых его так беспокоила, были просто каплей в море. Уже несколько месяцев, почти с начала лета 42 г., из их лагеря по близлежащим городам и селам растеклось более полусотни человек — стариков, женщин, разновозрастных детишек. Они выдавали себя за погорельцев и рассказывали о том, что где-то там глубоко в лесах можно спрятаться от ненавистной войны, можно спокойно жить и растить детей... Высокие и маленькие, полные и худые как щепки, крепко сжимая в руках небольшие деревянные фигурки, с жаром в глазам они расписывали чудесные картины, в которые так хотелось верить... И многие верили...

Лес начал свою игру.

113

Отступление 72. Возможное будущее.

Канал «История-ТВ». Повторение передачи «Неизвестные страницы Великой войны» от 23 октября 2008 г.

« — Уважаемые телезрители, как я и обещал реклама была непродолжительной и познавательной, — уверенным тоном, глядя прямо в камеру проговорил моложавый ведущий. — Напоминаю, что в очередном выпуске нашей передачи мы обсуждаем результаты экономической политики гитлеровской Германии на территории оккупированных стран. Давайте, вновь обратимся к нашим экспертам, которые в первой части передачи уже разобрали ряд вопросов...

Сменилась камера и вместо ведущего в студии оказались два человека — один, довольно плотного телосложения, старичок, профессор и лауреат всевозможного вида премий, а второй, мужчина слегка лет за сорок, но не уступавший первому по количеству и качеству заслуженных почетных регалий и званий. Судя по их лицам, спор между ними продолжался и во время рекламы. Уж больно характерные выражения лиц у них были...

— Это же общеизвестно, что Германия нещадно эксплуатировала захваченные страны. Она высасывала все — людские и материальные ресурсы... Даже землю вывозили. Не надо делать такое скептическое выражение лица. Действительно, украинский чернозем вывозился в Германию целыми эшелонами на протяжении нескольких лет!

— Вот вы говорите, это общеизвестно, а я бы с вами поспорил, — с трудом прервав своего пожилого оппонента, заговорил второй. — Вот смотрите, ваш первый тезис — вывозили продовольствие. Так давайте обратимся к фактам!

Ушлый ученый, видимо, готовившийся к разговору лучше своего коллеги, начал что-то зачитывать с экрана небольшого планшета.

— Вот в моих руках некоторые выдержки из дневника министра по делам оккупированных восточных областей Альфреда Розенберга. Так... Да, вот запись, датированная 15 августа 1242 г. ''Качество и количество ввозимого продовольствия недопустимо снизилось. Вместо 15 000 — 20 000 тонн первоклассного зерна, поставленного структурами министерства во второй половине 1941 г., в июле — августе из восточных областей поступило около 5 000 — 7 000 тонн зерна, пораженного гнилью. Аналогичная ситуация сложилась с картофелем, собранный урожай которого за считанные недели превратился в самый настоящий студень... Это полный срыв поставок! Фюрер рвет и мечет... На вчерашней встрече он впервые произнес слово «саботаж» применительно к моему ведомству и мне это совершенно не понравилось... ''».

Отступление 74. Возможное будущее.

Белорусский федеральный округ. Подольский район. Заповедник имени К. Н. Спивака. Лето 1992 г.

— Дурак же Миха, — в очередной раз пробормотал высокий патлатый парень, оттирая от налипшей глины новую находку — тяжелую пряжку от ремня немецкого пехотинца. — Место он новое знает. Как же! Дурень одно слово!

Копавший рядом с ним словно бульдозер, полный мужик, утвердительно закивал головой.

— Пусть теперь к нам не примазывается, — сказал он, вновь втыкая штык в землю. — А твой брателло все же молодчага! Вона место какое накопал в архивах... Значит, говоришь, здесь целая бригада партизанила? Тут же болото рядом. Вон какой ручей шпарит, утонуть запросто можно...

Первый, известный среди «черных копателей», как Дрюха-Сержант устало облокотился на стенку им же вырытой ямы.

— Да вроде не было здесь раньше никакого ручья. Землянок тут до черта было. Считай столица партизанского края здесь размещалась... Ладно, еще с часик копнем и в лагерь, а то завтра не спину не разогнешь.

Толстый мужичок в это время с упоением крошил землю, из под которой показалась деревянная труха. В какой-то момент он даже язык от предвкушения вытащил... Длинным ножом он осторожно подцепил рассыпавшуюся железную скобы, когда то скреплявшую доски ящика. Метал лезвия обо что-то негромко чиркнул. Толстый притих и воровато посмотрел в сторону своего соседа, который, ничего не замечая, продолжал копать.

— Офицерская фляжка, — тихо забормотал с трудом сдерживая радость, когда из под земли показалось что-то округлое и серебристое. — Пошло, пошло...

Действую ножом как рычагом, он медленно тянул находку к себе. Фляжка оказалась на удивление тяжелой, словно ее что-то держало. В нетерпении он дернул изо всех сил... С шипением, разбрасывая комья земли в разные стороны, оттуда вылетела двухлитровая банка с непонятной черно-белой маркировкой. Улыбка на губах незадачливого копателя еще не успела исчезнуть, как резануло по глазам.

— А-а-а-а-а, завизжал он от невыносимой боли, грязными руками начиная растирая горящие глаза. — А-а-а-а!

Шипение нарастало. Из банки с силой выходил густой зеленоватый дым, который быстро заполнил его яму и начал медленно стелиться ко второй.

________________________________________________________________

8 мая 1942 г. г. Минск. Площадь Свободы. Бывшее здание Белорусского республиканского совета профсоюзов. Трехэтажное здание, светлый фасад с серыми подпалинами кое-как замазанных отверстий от осколков снарядов, имперского вида центральный вход — все это великолепие теперь занимал административный аппарат Министерства по делам оккупированных восточных областей в г. Минске.

Собравшиеся за огромным столом терялись на фоне пространства высоких потолков, помпезно украшенных стен и массивных бронзовых светильников. Высший офицерский состав, размещенных здесь частей, гражданское руководство уже давно сидело на высоких резных стульях и тихо переговаривалось друг с другом. Наконец, тяжелые лакированные двери распахнулись и в комнату стремительно вошел невысокий сухопарый человек со строгими водянистыми глазами, скрытыми круглыми очками. Альфред Мейр, заместитель министра по делам оккупированных восточных земель, прибыл и судя по его внешнему виду был чем-то крайне раздосадован