Рус Агишев - Дуб тоже может обидеться. Книга 2.

С легким жужжанием сервоприводов гигант снял шлем и оглушающе заревел. Рука, больше похожая на бронированное бревно, взлетела высоко вверх; рот раскрылся в крике, обнажая наращенные зубы. Космопех был хорош. Ярко начищенная броня, ослепительно сияющий в лучах прожекторов металл, выдвигающиеся лезвия встроенных клинков — он выглядел непобедимым и устрашающим.

— А теперь сюрприз! — ведущий сделал небольшую паузу, показывай рукой на выходящую из дальней части зала фигуру. — Противником Непобедимого Колосса в этом бою будет … в этом потрясающем бою станет , дамы и господа, …

Широкая в плечах фигура гуманоидного типа была закутана в плотный плащ с капюшоном, который полностью скрывал обычно открытые части тела — лицо, кисти рук. Стоявшие ближе всего к проходу зрители оглушающе свистели и вопили что-то обидное и презрительное. Колосс в этой части космоса был всеобщим любимцем, который выигрывал местный чемпионат уже в шестой раз. За это время он отправил на тот свет уже столько народу — бродяг, обычных просто здоровых парней, измененных имплантами модификантов, преступников, что на нынешнего его противника заранее смотрели как на покойника.

— … станет, — тянул время зазывала, пока метал не опустился, отрезая обоих противников от зала. — Николай Росто! — одновременно с выкриков имени и фамилии на пол полетел и плащ. — Действующий лейтенант Военно-Космического флота Русского сектора. Двенадцатый специальный егерский полк, — с каждым новым словом гул в зале становился все тише и тише; в памяти собравшейся здесь публики еще были свежи воспоминания, как именно вот такие егеря три года назад устроили на станции грандиозный шмон и вырезали почти три сотни человек. — И внимание! — ведущий поднял градус интриги еще выше. — Николай Росто — биомодификант первого класса!

— А-а-а-а! — заорал металлический гигант, прерывая ведущего. — Поганая тварь! Ты сдохнешь здесь! — заложенная на генетическом уровне вражда между киборгизироваными солдатами Западной Конференции и биомодификантами Русского сектора была очень хорошо известна всем присутствующим. — Я вырву твою бошку как …, — с жужжанием ноги выстрелили вверх и массивная туша неожиданного быстро для своего веса понеслась вперед. — Сдохни-и-и-и-и!

Зал ахнул. Сотни зрителей отпрянули от решетки, в которой всем телом впечатался бывший пехотинец. От страшного удара армированный металл решетки выгнулся наружу.

— Что, не помнишь меня, металлический ублюдок? — прорычал Росто, оказавшись на другом конце арены. — Совсем мозги вышибло? — его спецкомбинезон с треском разошелся, обнажая бугрившийся на теле мышцы.

В доли секунды модификант принял боевую форму, превращаясь в сгусток мышц лишь отдаленно напоминающих человека. Уплотнившиеся мышцы выросли в объеме, надежно прикрывая наиболее уязвимые области; область шеи обернулась в мощный костяной нарост, плотно закрывший ее практически от любых ударов. Через все тело протянулись шевелящиеся зеленные жгуты...

Отступление 92. Реальная история.

Профессор, точнее уже бывший профессор Минского государственного университета сидел за столом и смотрел на небольшой бумажный пакетик. Александр Алексеевич Микульский, доктор географических наук, был крайне напуган. Его, уже давно ни с кем не поддерживающего ни каких отношений, вытащили из теплой постели среди ночи и потащили в гестапо, по крайней мере он так подумал. Потом безо всяких объяснений посадили за стол и кинули перед ним вот этот самый бумажный пакет с каким-то порошком.

— Профессор Микульский, — с ужасным акцентом произнес высокий офицер, только вошедший в комнату. — Ваши знания понадобились Рейху! И я надуюсь, что вы приложите максимум сил, чтобы оправдать наши ожидания, — профессор сильно закивал головой, так как он был не в силах ничего сказать — липкий страх сжимал его горло как тиски. — Перед вами образец с землей и глиной, собранной где-то в этом районе...

Микульский дрожащим пальцами открыл пакет и высыпал на стол серо -желтую смесь с небольшими камушкми. Наклонившись к самому столу, он начала ворошить образцы пальцем.

— Немецкое командование желает знать, откуда были они взяты. Вы должны назвать местность! — офицер говорил краткими рубленными фразами, умудряясь даже вопрос превратить в приказ. — Вам все понятно?!

— Я...я...я.. Да, конечно, — забормотал мужчина, поправляя то и дело сползающее пенсне. — Я сразу же приступлю к работе, — он снова наклонился и начал отделять песчаные крупицы от земляной смеси.

— Что тут у нас? — шептал он, стараясь не думать о том, что за ним пристально наблюдают. — Песок. Кажется крупный... с большими инородными вкраплениями... Хорошо. Вот, частички торфа, — свое пенсне он использовал как увеличительное стекло, чтобы рассмотреть особенности смеси. — Да, это несомненно, торф... Только какой? — кончиками пальцев он растер крупицу торфа и поднес их к носу. — Кажется … низинный тип. Влага еще чувствуется. А вот земля бедновата, почти пустая совсем. Э-э! — он поднял голову и сразу же встретился взглядом с офицером. — Думаю, мне знакома местность, откуда были взяты эти самые образцы. В свое время я много ездил и, кажется, встречал такую почву, — немец прищурил глаза, превращая их в узкие щелки. — Это лесной массив к северу от Барановичей. Только там встречается почва подобного типа. А вот глина и торф определенно говорят о бывших песчаных карьерах возле Симановских болот.

— Покажите на карте этот район, — перед профессором легла карта. — Мне нужно знать как можно более точно!

— Да,да, конечно, — он одел пенсне и начал водить пальцем по карте. — Вот примерно здесь, — его палец очертил довольно крупную территорию, отчего офицер поморщился; в этой местности при желании можно было легко спрятать не одну дивизию с усилением. — Точнее показать очень сложно, так как образцы могут встречаться практически на всей этой территории...

_______________________________________________________________

12 июня 1942 г. окружной немецкий военный госпиталь г. Лиды. На огороженную территорию въехали несколько грузовиков, брезентовые крыши которых превратились в настоящие лохмотья.

— Как там, камрад? — полный санитар протянул вытащенную из кармана сигарету шоферу. — Паршиво?

— Паршиво, — подтвердил тот, прикуривая у первого. — Вторая рота нарвалась на засаду. Плотный огонь. Напарник говорил, что в этих проклятых оврагах сотни три партизан засело. До сих пор идет бой.

Оба замолчали, наблюдая, как из кузова начали выгружать стонущих раненных. Перевязанные бинтами, потерявшими свою белизну, пехотинцы с трудом выползали из глубины.

— Слушай, камрад, я чего хотел спросить..., — начал санитар, переводя взгляд на водителя.