Рус Агишев - Дуб тоже может обидеться. Книга 2.

Отступление 145.

Реальная история.

[выдержка] Экологическое право. Учебник для вузов / под ред. проф., докт. юр. наук Е. В. Афанасьева. — М., 1993. — 281 с.

«Раздел 1. П.2 Правовое регулирование природоохранительной деятельности СССР после Великой Отечественной войны (1941 — 1943 гг.).

… После завершения Великой Отечественной войны перед Советским государством встало множество новых проблем, решение которых требовало концентрации значительных ресурсов (финансовых, материальных, интеллектуальных и т.д.) на множестве направлений. Это и восстановление народного хозяйства, которому в годы войны был нанесен серьезный ущерб; и нарастающая угроза новой войны, которая потребовала самого пристального внимания к укреплению обороноспособности войны; и намечающее отставание СССР по отдельным научным направлениям и т. д. Одной из таких важных проблем, к решению которой советское руководством обратилось буквально в первые послевоенные месяцы, явилась проблема экологии.

Решение экологических проблем потребовало внесения радикальных изменений в целый ряд основополагающих правовых документов, регулирующих развитием целых сфер. Наибольшим изменениям подверглись Гражданский кодекс, Кодекс об административных правонарушениях, Уголовный кодекс, Лесной кодекс и т.д.

… Особое значение имеют постановления Совета народных комиссаров СССР от 21 января 1944 г. № 641 «Об установлении особых охранных зон, в которых запрещена вырубка и подсочка леса, а также иная деятельность, ведущая к …, от 16 сентября 1944 г. «Об утверждении Особой комиссии лесного контроля», от 8 июля 1945 г. «О ликвидации ущерба, причиненного уничтожением или повреждением леса в результате поджога или небрежного обращения с огнем» и т.д.».

Отступление 146.

Возможное будущее.

Нью-Йорк. 1964 г. 26 июня. Раннее утро пятницы. Возле перекрестка двух самых оживленных улиц каждое утро стоял пожилой господин в клетчатом пиджаке и торговал газетами. На прилавке, который тщательно с присущей только старым людям педантичностью ставил в одно и тоже самое место, можно было найти практически все без исключения крупные американские газетные издания — начиная от более 40 ежедневных газеты и заканчивая монстрами печатной индустрии.

В этот день, 26 июня 1964 г., движение на перекрестке было практически полностью парализовано из-за сотен и сотен человек, которые пытались первыми протолкнуться к газетному прилавку, где в единственном на весь квартал месте продавалась газета «Нью-Йорк геральд трюбон». Весь этот дикий ажиотаж был вызван даже не смой газетой, а всего лишь его первой полосой, где гигантскими буквами — буквально дюймовыми — была написана Новость. Шевеля губами, люди ее шептали про себя; задыхаясь от восторга, громко читали вслух — «Ученые Советского Союза открыли лекарство от РАКА!».

_____________________________________________________________

15 сентября 1942 г. Москва. 10 ч. 36 минут.

По всему Садовому кольцу молча стояли тысячи людей. Где толпами по несколько сот человек, где группами по десять и двадцать, москвичи напряженно всматривались в темнеющие вдали фигурки. Они не разговаривали друг с другом, не переминались с ноги на ногу. Они просто стояли и ждали, когда мимо них пройдут те, кто так жаждал вступить ногой на каменную брусчатку древнего города.

— Через десять минут подойдет первая колонная товарищ Сталин, — негромко доложил высокий подполковник, чуть наклонившись к Верховному. — Вторая закончила формирование.

Не желавший афишировать своего присутствия, Сталин распорядился приготовить для небольшой группы людей несколько помещений в здании, из которого можно было бы беспрепятственно наблюдать за всей операцией.

— Сегодня исполнится мечта многих немецких солдат, — попыхивая трубкой, проговорил Верховный стоявшему рядом с ним наркому госбезопасности. — Они увидят Москву.

— Да, товарищ Сталин, — подтвердил Берия, отрываясь от открывавшегося со второго этажа вида многотысячной толпы людей. — Москву они запомнят на долго.

Люди на улицах в нетерпении зашевелились. С нарастающим шумом на улицу начали накатываться звуковые волны, образованные шаркающими звуками идущих в разнобой ног. Первая колонна, пятидесятысячной серой змеей, начала втягиваться между высокими зданиями. Впереди этой людской массы шагало почти 1300 пленных с офицерскими и генеральскими званиями, в том числе 19 генералов, шедших в форме с оставленными им орденами, и 6 полковников и подполковников. Бывшие командиры корпусов и дивизий шли с гордо поднятыми головами, сверкая тульями потускневших фуражек и стеклами сохраненных пенсне.

— Хорошо идут, — пробормотал Сталин, различая в толпе москвичей нескольких человек с кино и фотокамерами. — Думаю, Лаврентий, следующий парад должен состояться в Берлине. Возможно даже в следующем году. Как ты считаешь?

— У меня нет ни каких сомнений, что Красная Армия уже к концу этого года вышвырнет немецко-фашистское отребье с территории Советского Союза, — уверенно произнес тот. — И к началу 1943 г. мы должны забить фашистского зверя в его логове.

Люди напряженно всматривались в медленно проходящих офицеров противника. Женщины с притихшими малышами, высохшие старухи в ветхих черных платках, пожилые мужчины и подростки с горящими глазами следили за теми, кто принес многомиллионному народу страшные страдания, кто, возможно, убивал или издевался над их близкими, родными или друзьями. Они смотрели и не понимали, почему эти люди так поступили с ними? По улице шли точно же такие, как и они! У них также было две руки, две ноги, волосы на голове. Эти молодые и пожилые солдаты и офицеры также, как простые советские граждане, где-то там у себя дома, наверняка радовались яркому весеннему солнцу, которое особенно ярко начинало светить после долгой зимы. Они с такой же любовью шептали заветные слова своим любимым, с такой же нежностью прижимали к груди своих детей... Но, почему же? Почему же они так поступили?

Тут девушка, стоявшая почти у самого края оцепления, не выдержала. Из покрасневших глаз по бледно-серой щеке скатилась слезинка и она вскрикнула:

— Убийцы! Убийцы! Вы, слышите меня?! Убийцы!

С рыданием она навалилась на молодого солдатика из оцепления, который от неожиданности чуть не выронил винтовку с примкнутым штыком.

— Убийцы! — снова закричала она, пытаясь вырваться из рук схватившего ее сзади мужчины. — Убийцы! Вы, убийцы!

— Тихо, тихо, дочка, — шептал державший ее пожилой мужчина. — Не кричи. Не надо, — сквозь слезы шептал он, пытаясь удержать бьющуюся в истерике девушку. — Не надо, дочка. Терпи, терпи... Пусть больно! Пусть сердечко рвется на части..., а ты терпи, — девушка, глухо рыдая, еще пыталась вырываться, но чувствовалось, что это не более чем трепыхания смертельно раненного лебедя. — Терпи, моя хорошая! — горячо зашептал он, пытаясь сдержать собственный стон, рвущийся из его груди. — Нельзя нам, перед этим зверьем, слабость свою показывать. Понимаешь, нельзя! — девушка перестала трепыхаться и крепко его обняла. — Пусть они не видят наших слез!... Терпи, моя хорошая, терпи...