Михаил Алексеев - Воскресное утро. Книга вторая (СИ)

Он повернул голову и, наклонившись, нашел губами мягкие, теплые и доверчивые губы жены.

Всю прошедшую неделю прибывшие с фронта части Особого Корпуса приводили себя в порядок и получали новую технику. Каждую неделю в Корпус поступало по 60 БМП и по 60 БТР‑152 и БТР‑40. Начали поступать отечественные полноприводные грузовики с Горьковского, Московского, Ульяновского и Уральского заводов. Старую и трофейную технику передавали по разнарядке в другие соединения Красной Армии.

Свою задачу в целом Корпус выполнил. Захваченные плацдармы, подошедшие передовые корпуса Фронта укрепили и значительно расширили. Теперь они стали постоянной головной болью германского командования. Отошедшие в район Кенигсберга соединения Групп «Север» и «Центр» продолжали сражаться, но их разгром или капитуляция были неминуемы: Германия помочь им не могла.

20 июня началась стратегическая операция против союзника Германии Финляндии. В атаку перешел Ленинградский и Карельский Фронты. В тылу финской территории общим направлением на Хельсинки в наступление перешли войска базы Ханко и высаженные им в помощь Балтфлотом морские пехотинцы и десантники. Сама столица Финляндии находилась под постоянным обстрелом кораблей Балтийского Флота, и, судя по сообщениям Союзинформбюро, Финляндия находилась на пороге сокрушительного разгрома.

Все это Смирнов и его бойцы, как и все офицеры и солдаты Корпуса, узнавали на регулярных политинформациях. Это были единственные занятия с личным составом. Остальное время личный состав занимался ремонтом и обслуживанием техники, оружия и приемом пополнения.

Поэтому, когда его выдернули из парка к командиру полка, Сергей был крайне удивлен и встревожен, потому как для награды за последние операции было рановато. К тому же отличившихся было столько, что вряд ли для этого их будут вызывать по одному. Около дверей штаба курил, ожидая его, комбат. Обменявшись с ним мыслями насчет причины вызова, пришли к единодушному мнению, что она им неизвестна.

Вошли, доложились. Комполка поздоровался с каждым из них за руку.

— Ну что, Смирнов? Говорил я, что твое желание лезть везде поперед батьки добром нам не выйдет. Нам — это полку в целом, а танковому батальону в частности.

В общем, не буду тянуть кота за…, сами знаете за что. В нашем новом полку дивизии во время последней операции погиб командир танкового батальона. Не повезло мужику! Сгорел вместе с экипажем. Вроде полагалось бы комбата из их же батальона выдвинуть. Из ротных, которые себя показали. Но! Во — первых, это была первая операция, в которой участвовал этот полк, и по ней еще в персоналиях командование не разобралось. Во — вторых, специфика задач нашего Корпуса такова, что зачастую частям и подразделениям приходится действовать в отрыве от основных сил и ВСЕГДА на самом сложном направлении. И тут важными качествами являются опыт таких операций, умение ориентироваться в обстановке и быстро принимать правильные решения. В‑третьих, нужна такая простая вещь, как удача. Фарт, если хотите!

И вот по этим всем причинам решено поставить на батальон человека, который участвовал во всех операциях Корпуса, остался жив и в целом всегда справлялся с задачей. Короче! Комбат! Подбирай себе нового ротного на первую роту. А капитану Смирнову убыть к соседям принимать батальон.

Да! Есть еще четвертая причина! Очень за тебя, Сергей Рудольфович, просил командир корпусного разведбата, поэтому вдогонку к награде, которую ты получишь в срок вместе со всеми, я отправил рапорт на присвоение тебе досрочно «майора». Поэтому, сам понимаешь, таким образом ты невольно подсиживаешь своего командира, хотя ему тоже должна звезда на погон упасть.

Но в любом случае такое обилие старших офицеров в линейном батальоне ненормально.

Как ты помнишь, техника там бывшая наша, Т‑34‑85. Могу по секрету сообщить, «тридцатьчетверки» с производства снимаются: заводы по очереди переходят на Т‑44. И наш Корпус по традиции перевооружится первым.

В общем, поздравляю, капитан. Собирай вещи, прощайся с ротой, не забудь меня пригласить и замполита — иначе это будет пьянка. А с замполитом — мероприятие! Получай документы в строевом и вперед! К новому месту службы! Но завтра! Вопросы есть?

— Разрешите вопрос, товарищ полковник!

— Валяй!

— Вы сказали, комбат, на чье место я иду, погиб вместе с экипажем?

— Твою хитрую мысль понял. Отвечаю сразу: нет! Экипаж я не отдам! И так лучшего ротного уводят. Но, — и комполка поднял указательный палец вверх — если твой новый командир попросит меня об этом, — мы с ним это обсудим. И, может быть, придем к взаимовыгодному согласию. Теперь все?

— Так точно, товарищ полковник!

— Тогда свободен! И не забудь про мероприятие! А ты, комбат, останься.

Отчасти Шупейкин оказался прав. Но лишь отчасти! Посмеяться над Бояриновым посмеялись, но не ехидно и тем более незлобно, а так — от скуки. Хотя те, у кого был печальный опыт попадания в обычные госпитали, все как один говорили, что это чисто санаторий или курорт. Хотя и располагается в здании школы. Лежали здесь раненые исключительно из частей корпуса, поэтому все были в курсе, что, где и когда. Хотя в первый день изрядно насели на Михаила с требованием рассказать, что и как. Бояринов смог их познакомить только с теми событиями, в которых он принимал участие уже в составе корпусного разведбата. Про то, что происходило с ним до встречи с разведбатом, он умалчивал. Тут уже ему на помощь приходил бывший морпех, который лежал в соседней палате и частенько заходил к боевому товарищу. Он был необычайно весел. Еще бы! Ведь госпиталь находился в его родном городе. Его почти ежедневно навещали родственники и знакомые. И одна девушка, с которой он предпочитал встречаться на улице. И все пытались угостить его чем‑то вкусненьким. Хотя сразу стало понятно, что их кормили лучше, чем питались жители города. Тем не менее Володя угощал гостинцами и Бояринова, и товарищей по палате.

Первоначально врач, осматривавший Бояринова уже в госпитале, обнадежил его, что уже недельки через две, если рана чистая, то как затянется рубец на седалище, его отправят в часть под надзор медсанчасти. Но, к сожалению, грязь в рану попала, и заживление рубца сопровождалось небольшим нагноением. Посему предписано было дежурным медсестрам колоть Мишкину задницу по три раза в день. Отчего уже через неделю у Мишки возникло ощущение, что задница у него стала, как тугой барабан. Правда, проверить его упругость он не мог как раз две недели. Основными положениями его тела эти две недели были положения лежа или стоя. И только уже за несколько дней до выписки он с опаской начал присаживаться на свою койку.