Валерий Елманов - Проклятое золото храмовников

– Неужто серебряная? – поинтересовался он.

– Так предложил мой должник Овадья бен Иегуда. Он сказал, что долговое обязательство на сумму свыше миллиона флоринов неприлично запечатывать обыкновенным свинцом, и нотариус заменил его на серебро, – ответила испанка.

Петр понимающе кивнул, выпрямившись, перевел взгляд на стол, бесцеремонно вытряхнул из шкатулки показания инквизитора, и… неспешно вынул из руки Изабеллы свиток. Та не противилась, а лицо ее выражало скорее любопытство, чем возмущение. Но это вначале, а после того, как Сангре, аккуратно свернув долговое обязательство в трубку, положил его в шкатулку, закрыл крышку и пододвинул обратно испанке, в ее глазах читалось неподдельное изумление.

– И это все? – разочарованно спросила она.

– А что еще? – пожал плечами Петр. – Долговое обязательство на сумму свыше миллиона флоринов неприлично не только запечатывать обыкновенным свинцом, но и держать в местах, явно не приспособленных для хранения. Кстати, наш пленный шейх раз десять проблеял, что золото храмовников проклятое, так что рекомендую: поосторожнее с ним.

– Но кабальеро не стал даже читать, – пропустила она мимо ушей предупреждение. – Вдруг я…

– Как подобает благородному рыцарю я темен и невежественен, и грамоте не разумею, – пояснил Сангре. – Зато убедился в главном: долговое обязательство этого Оладьи на самом деле находится у вас и донья готова доверить нам сей свиток, не опасаясь, что мы его присвоим.

– Доверить? Но зачем?

– Для получения пятнадцати тысяч, обещанных вами, необходимо выехать в Гамбург, – развел руками Сангре, – а там всех нас будут вновь поджидать отцы-инквизиторы. Вывод: мы получим не золото, а от мертвого осла уши. Или рукава от жилетки. То есть предстоит придумать немало всякого разного, чтобы уцелеть и по возможности покинуть город, несмотря на все гостеприимство и радушие встречающих нас хозяев, не просто живыми и здоровыми, но и с золотом. Поэтому отправляться туда вместе с вами я не собираюсь.

– Как?! Без меня?! Но… это невозможно!

– Почему? Очень даже возможно. Это уцелеть в кампании с вами будет невозможно. Следовательно, придется довериться нам, на время расставшись со своей бумажкой. Вот я и проверил, в силах ли вы преодолеть опасения и вручить ее нам. Заодно и вам дал возможность убедиться в том, что мы – идальгистые кабальеры, слову своему верны. Ну а теперь я готов внимательно выслушать рассказ, включающий описание как вашей собственной жизни, так и жизни вашего загадочного слуги. Я жду.

Изабелла замялась, но, покосившись на шкатулку с лежащим в ней свитком, послушалась, оговорив при этом, что поведает лишь о себе – она надеется что слуга в скором времени придет в себя и сам решит, рассказывать о себе или нет, и что именно.

…Хрупкая Маргарита, жена почтенного сеньора Педро Хуана Франциска де Ленды, родив девочку, не прожила и недели – открывшееся после родов кровотечение остановить не удалось. Само дитя оказалось слабым и хилым. Болезни преследовали Изабеллу с рождения. Трудно сказать, дотянула б она хотя бы до десяти лет, не прибегни ее отец к помощи своего друга – знаменитого врача Арнольда из Виллановы, слывшего чернокнижником и алхимиком. В то время он проживавал в Арагоне и согласился даже на то, чтобы восьмилетняя Изабелла пожила в его доме, находясь таким образом под постоянным контролем с его стороны. А со временем, видя в ней неуемную страсть к знаниям (к тому времени она успела усвоить греческий язык и латынь), он взял ее в ученицы. Так она выучилась арабскому языку и постигла азы алхимии.

Но больше всего ее привлекала медицина. Сказалась услышанная ею фраза, случайно оброненная тем же Арнольдом в разговоре с ее отцом, что Маргариту можно было спасти. Окажись у ее ложа вместо неграмотных повитух знающий доктор и все – трагедии удалось бы избежать. Остро ощущавшая отсутствие материнской ласки Изабелла накрепко запомнила его слова.

Сам медик, в результате столкновений с духовенством и Арагонским двором вскоре принужден был бежать во Францию, попросив дона Педро сохранить его труды и рукописи. Каково же было его удивление, когда спустя два года вернувшись оттуда, он обнаружил, что Изабелла помнит названия всех лекарств, описанных им, знает, от каких болезней они помогают, а также их состав.

Во многом именно благодаря ходатайству Арнольда, отец согласился отпустить девочку, когда ей исполнится пятнадцать, для дальнейшего обучения медицине в самую знаменитую в ту пору во всей Европе Салернскую врачебную школу. Женщин в Европе и впрямь считали существами второго сорта. Однако в Салернской школе, благодаря знаменитым женщинам-профессорам, некогда преподававшим в ней и оставившим многочисленные медицинские труды, отношение к ученицам было иное. Правда, от поступающих требовалось пройти трехлетний подготовительный курс, но учитывая ручательство за Изабеллу самого автора «Салернского кодекса здоровья», ее приняли и так.

Проучиться ей довелось всего три года. Старый дон Педро занемог и, торопясь обеспечить будущее дочери, поспешил вызвать ее обратно в Арагон, дабы выдать замуж за своего старинного друга де Сандовала. Через полгода приключилась смерть отца, а еще через полгода – разгром ордена тамплиеров, в котором состояли ее старший брат Эксемен и кузен Бонифаций.

С заемным письмом все произошло несколько иначе, чем предполагал Петр. Изабелла не хотела упоминать подробностей, но случайно обмолвилась, а остальное, уцепившись за сказанное доньей, вытянул из нее Сангре.

Оказывается, Эксемен, когда потребовалось извлечь из тайника, расположенного в одном из тамплиерских замков, хранившееся там долговое обязательство Овадьи и перепрятать его в надежном месте, отнюдь не случайно обратился к своей младшей единокровной сестре. Он и ранее не раз имел возможность убедиться, насколько умна Изабелла. И дело вовсе не в том, что она знала назубок уйму древних ученых трактатов по медицине, могла читать и писать на трех языках, и в шахматы играла так, что одолеть ее не мог никто. Девушка подчас находила выход из таких сложных ситуаций, которые поставили бы в тупик и убеленного сединами старца.

Далеко ходить ни к чему – это ведь именно она несколькими годами раньше, приехав из Салерно, накануне своей свадьбы обратила внимание на удрученного чем-то брата и не отставала от него, пока не выяснила причин его озабоченности. Всего он ей, разумеется, не говорил, но обтекаемо рассказал, что один человек, изрядно зависимый от другого, не хочет давать ему денег взаймы, но затрудняется найти благовидный предлог для отказа.