Валерий Елманов - Проклятое золото храмовников

– Мы же в первую очередь дознатчики. И весьма хорошие к тому же. Между прочим, изрядной известности в своем деле достигли, – и он незаметно подмигнул Улану, давая понять, чтоб настраивался на предстоящее выступление. – А какие из нас вояки, ты сам на охоте видел.

– Видел, – согласился Гедимин. – Но таких, кто копьем да мечом знатно владеет, у меня довольно. Зато у вас вот тут кой-что имеется, – он выразительно постучал себя по лбу пальцем и спохватился. – Да, а что такое до… дознатчик?

Петр начал было растолковывать, в чем состоит их труд, но, оборвав себя на полуслове, махнул рукой, заявив:

– Лучше всего пояснить на простом примере. Помнится, мы с моим побратимом четыре года назад во Франции расследовали дело об убийстве коро… – он сделал вид, что осекся, но, немного помявшись, решительно махнул рукой. – А-а, была не была. Правда, мы обещали никому не рассказывать, но тот, кому мы поклялись, сам первый наплевал на свою клятву, подослав к нам убийц, значит, и мы вправе нарушить свое слово. Одно плохо, я на иконе обет молчания дал, а посему пускай лучше обо всем поведает мой побратим, – и кивнул Улану, чтоб тот приступал.

Рассказ у того получился. Он и впрямь отлично запомнил книжный сериал Мориса Дрюона, а потому легко и непринужденно сыпал французскими именами и титулами. Нарисованная им зловещая картина ужасного преступления против короля предстала перед Гедимином как живая, да и сам князь оказался на редкость хорошим слушателем. За все время, что длилось повествование, на его лице не появилось ни малейших признаков нетерпения или усталости. Лишь однажды он перебил рассказчика, да и то его вопрос касался участия Изабеллы. Мол, кто додумался пригласить женщину принять участие в расследовании столь важного, к тому же секретного дела. Или она и впрямь столь хорошо разбирается в ядах и противоядиях, что это перевесило все остальное.

Но Улан и тут превосходно подготовился, а на взгляд Сангре даже слегка переборщил с описанием ее глубочайших познаний, кои, по его словам, известны всей Европе, потому друзья, наслышанные о них, и обратились к ней.

– Да вот самый наглядный пример. Недавно она случайно услыхала от купцов, что во Франции снова приключилась уйма смертей: скоропостижно скончался король Людовик, а следом и сын его, кроха Иоанн. Так донья Изабелла, выяснив, как именно они умирали, пришла к выводу, что в обоих случаях без яда не обошлось, причем на удивление схожего с некогда поднесенным Филиппу Красивому. И даже не будучи у изголовья умирающих, она смогла определить отличия. Оказывается, в отраве для короля Филиппа помимо…

Пораженный Сангре, слушая вместе с Гедимином, как Улан обстоятельно перечисляет названия трав и кореньев, пришел к выводу, что он зря сомневался в способностях доньи. Изабелла и впрямь выучила трактат своего учителя назубок. Да и Улан молодцом. Запомнить такую уйму за один вечер – надо не просто постараться, талант требуется. Вот у него самого навряд ли такое получилось бы, пыхти не пыхти.

– А касаемо нашего побега из Франции и как Петр чудом спас себя и меня от убийц, пускай он расскажет сам, – закончил свой монолог Улан.

«Все-таки перевел на меня стрелки. Ну, зараза, погоди, сочтемся», – мысленно пообещал Сангре, а вслух, указав на сгущавшуюся за окном тьму, осведомился:

– Ты, княже, на вечернюю трапезу не запоздаешь? – и не упустил случая подколоть. – Мы-то, можно сказать, в своей столовой сидим, а за тебя боязно.

Гедимин ехидный намек на собственное недавнее распоряжение понял, насупился и недовольно отмахнулся:

– Нынче у меня большого застолья не будет. Тверичам не до веселья, в обратный путь собираются, и даже прихватить с собой кой-кого вознамерились, а этих… – он помрачнел. – С ними пока не ясно: то ли подле себя сажать, как гостей дорогих, то ли… – и он, не договорив, махнул Петру рукой. – Давай, поведай, как да что.

Тот вздохнул и приступил к экспромту. Имен, конечно, у него было гораздо меньше, зато описаний перестрелок, драк и погонь хватило бы на добрый десяток боевиков, ибо Петр разошелся не на шутку. Изредка кунигас ехидно щурился, давая понять, что далеко не все готов принять на веру, но в целом слушал столь же внимательно.

Заодно Сангре воспользовался удобным случаем подставить инквизитора, который руководил, по его словам, этими злодеями, находясь на безопасном расстоянии, потому и уцелевшего. Причем упомянул он его несколько раз, в том числе и в самом конце своего повествования, чтоб князь точно запомнил.

– Так что у нас с фра Пруденте старые счеты, – подытожил Петр. – Правда, тогда мы оказались в выигрыше, но зато теперь, судя по подсунутым фальшивым гривнам, он с нами сквитался. Хотя человек он злопамятный, ничьей не удовольствуется и если не скрыться от него куда подальше, может и достать. А впрочем, что я говорю. Он и сюда, поди, прикатил именно по наши души, иначе зачем бы ему вообще здесь появляться. Потому-то и мы, князь, норовим уехать отсюда поскорее, так что не серчай.

– А может передумаете, – протянул Гедимин. – Ныне он точно не за вами прикатил. Ему иная душа потребна, – и он, поморщившись, добавил. – Жаль, что так складывается с вашей лекаркой.

Услышав последнюю фразу, Улан попросту обомлел. Еще бы! Только-только перевел дух, облегченно уверившись, что все позади, и тут на тебе. Сангре и самому поплохело – эдакий контрастный душ получить, но на Буланова вообще было больно смотреть. Князь пристально посмотрел на него, но ничего не сказал. Зато сидящий рядом с ним Сангре, опасаясь, что друг в запале ляпнет лишнее, торопливо наступил ему под столом на ногу. Однако сам без внимания княжеское замечание не оставил, взяв инициативу в свои руки:

– Так – это как? – уточнил он.

– Выдать ее просит монах, – пояснил Гедимин.

– А ты что же? – похолодев, спросил Петр.

Гедимин еще больше помрачнел и вместо ответа потянулся к вазе. Взяв наливное румяное яблоко, зло хрустнул им. Сангре прикусил губу, понимая, что означает это молчание.

Смуглое лицо Улана покрылось алыми пятнами. Резко подскочив, он выпалил:

– А как же твое рыцарское слово, кунигас?! Выходит, грош ему цена?!

Тот побагровел.

– Княже, – торопливо встрял Петр. – Дозволь я своего побратима с кувшином твоего замечательного меда к тверичам отправлю? – и просительно уставился на Гедимина. Кунигас, помедлив, мрачно кивнул. – Вот и чудненько, вот и славненько, – захлопотал Сангре, чуть ли не за шиворот выволакивая упирающегося друга из-за стола и таща к двери. – Давай, старина, выполняй, что сказано. Да заодно Кирилле Силычу от меня поклон наинижайший передашь.

Будучи у порога Улан ошалело уставился на пустой кувшин из-под клюквенного морса, торопливо сунутый ему в руки, оглянулся на бочонок, но Петр замотал головой: