Сергей Мельник - Сборник Попаданец

— Парни. — Я ухватил Аля за ноги, подтягивая его по полу к оконному проему. — С дороги, больного тащу, надо ему продышаться дать.

Еноты пожали плечами, но пропустили меня с моей ношей к окошку, которое я открыл, впуская в номер свежий воздух, чтобы проветрить помещение, да и своего пациента заодно взгромоздить на подоконник, придерживая аккуратненько за поясок хламиды, дабы чего доброго не упустить драгоценную тушку товарища.

— Ваше благородие, срочно в штаб! — В комнату резко ворвался один из солдат посыльных командования, успел что-то выкрикнуть, вытянуться по струнке, после чего рухнул плашмя без сознания на пол, а я от неожиданности и с толикой испуга стал смотреть на свои пустые руки и не менее пустой подоконник, где еще секунду назад находился мой друг. Вот не любят люди правила приличия, вот, сколько в них ни вдалбливай умение стучаться, перед тем как войти, а они все равно умудряются обо всем забыть. А мне еще потом красней перед алхимиком, благо этаж второй всего…

Масштабность замысла магистров ордена бестиаров внушала уважение. Не зря, ох не зря я не верил в то, что удастся отделаться малой кровью, и у них не припрятаны еще козыри в рукаве.

Пока поступали только первые ласточки, пока еще гонцы и разведка собирали весь ворох новостей в кучу, но уже сейчас было ясно без лишних слов, что королевство еще до первых снегов падет, и в истории король Паскаль останется как самый недолговременный правитель. Магистрат изначально не планировал давать королевской армии зимние каникулы, дабы армейский кулак смог с южных провинций успеть стянуться к столице. Это и вправду было бы глупо со стороны мятежников, хотя оптимистов в командовании хватало.

Что произошло? Все и сразу, а началось с того, что в лагерь с северной стороны пришли крутые парни, перевязанные с головы до ног ремнями и увешанные оружием, остатки имперского полка рейнджеров охранения на северной вырубке железнодорожного пути. Пикты централизованно собирались племенами в один большой и мощный кулак, плюс последний гонец из-за горной гряды принес еще более дурную весть.

Оголодавшая империя, так долго готовящаяся к войне, разразилась восстанием местной знати, что, естественно, тут же примкнула своим лагерем к масштабной операции, уже проводимой в Финоре бестиарами.

Это конец. Это действительно конец мучений. Даже если по мановению волшебной палочки, в одну секунду здесь окажется вся южная группировка войск короны, это никак уже не повлияет на ситуацию, а лишь отсрочит неизбежное.

Чистая математика, суровая правда холодных чисел. Здесь и сейчас, на нашем северном пятачке сопротивления, суммарно сводной армией мы могли выставить общее число до семи тысяч мечей. В то время как пусть и в разрозненном состоянии, слегка оттянутый к югу войсками регуляров короны, нам уже противостоял эшелон десятитысячного воинства. И если раньше северные просторы с лесами и необжитыми территориями казались бескрайними просторами, то теперь лес, исторгающий из себя племена диких пиктов, превращался в нашего врага, зажимая нас тем самым между молотом и наковальней. А союзник, который так плотно вязал по рукам восточный фронт, сам тонул, захлебываясь кровью, в своей внутренней войне, в итоге освобождая мощный армейский пласт стального кулака бестиаров.

Не люблю повторяться, но это конец. Де-факто здесь и сейчас в течение буквально месяца на наш пятачок вольницы обрушится армада общим числом никак не меньше двадцати с плюсом тысяч. Нас не просто раскатают, нас пройдут и не заметят, выжигая и вытаптывая землю, на несколько десятилетий обрушивая экономику, вычищая всю логистическую и фуражную базу, отбрасывая крестьянство в нищету, да формально уничтожая наши пять баронств на корню.

Нет, конечно, кто-то на что-то еще надеялся. Тот же Кемгербальд дал дельную мысль, он своих девочек, а также семьи других фамилий сейчас на своих морских кораблях спешно отправлял далеко на юг. Далеко и формально в никуда. Далеко и по сути без надежды на будущее. Да, они спасутся, но глобальность картины такова, что уже к концу следующего года, скорей всего, короны уже не будет, а как следствие, не будет никакого протектората фамилиям мятежных северян, и удастся ли выжить семьям в этой обстановке, не факт. Притока денег уже не будет, укрывательством вряд ли кто станет заниматься на протяжении всей жизни тех же девчонок рыжего барона. Ну и как следствие, нищета, плен, скорей всего, неизбежная мучительная смерть с отсрочкой в год, максимум два.

Еще не начиная битвы, мы уже проиграли. Еще не извлекая мечей из ножен, мы четко с тоской в сердце осознали, что чудес на свете не бывает. Здесь и сейчас мы все были живыми покойниками.

Армейский лагерь кипел. Метались посыльные и гонцы, спешно собирались бригады и взводы, кто-то куда-то бежал, кто-то что-то делал, всех охватила единовременная пока еще легкая паника, но вот того, что у кого-то были хоть какие-то тени иллюзий, я не наблюдал.

От той картины уверенности, внутреннего спокойствия и желания стоять до конца не осталось ни у кого ни малейшего следа. Все, что сейчас пытались сделать бароны, это хоть как-то попытаться сохранить порядок в своих дружинах, ибо солдаты побежали первые с тонущего корабля. Ну а что? Жить всем хочется, и ремесло солдата не подразумевает гибнуть без шанса на победу. В конце концов, будут другие короли, другие правители и другая армия, в которой нужны будут солдаты, и что уж тут поделать, коли здесь и сейчас судьба подписала всем, не глядя, приговор? Геройски принимать участь? Ложиться грудью на амбразуру? За что? За чьи идеи и чьи идеалы?

Началась самая настоящая паника и смута. Народ откровенно и без дураков посылал всех своих отцов командиров, хотя справедливости ради стоит сказать, что и те самые бывшие сержанты и командиры баронских гвардий также не стеснялись в выражениях, недвусмысленно давая понять баронам, куда они могут засунуть все те горячие и пылкие вассальные клятвы о любви, преданности и долге.

Пять баронств, Пиксквары, Кемгербальды, Гердскольды ну и Нона сразу в лице двух фамилий, все они были смертниками, все они были обречены на казнь, так как магистрат бестиаров не простит северу заминку в пять месяцев и всю ту кровь и нервы, которые они попортили им здесь, на севере. И это понимали все.

Касприв вздулся суетой. Строительные артели, не дожидаясь расчета, снимались длинными эшелонами фургонов, уходя с поля грядущей резни. Уходили гномы, эвакуируя семьи и бросая свое еще недостроенное детище в лице подземного города. Купцы старались спасти самое ценное барахло, втридорога фрахтуя речные суда, чтобы успеть вывезти хотя бы частично и выборочно наиболее ценный товар. Наступило время легкой анархии, воровства и беззакония, каждый пытался выжить, каждый пытался минимизировать свои потери в кошельке и имуществе.