Мэтью Кирби - Assassin’s Creed. Последние потомки [litres]

Он рванул к открытой входной двери, слыша сзади звук впивающихся в пол метательных ножей. Один из них пронзил его предплечье рядом с плечом и прошел насквозь. Он был не уверен, что сможет карабкаться с такой раной, но попытался и, несмотря на боль, выбрался на крыши, освещенные пожаром неподалеку и теряющиеся в дыму и пепле.

Он не стал ждать, чтобы посмотреть, преследуют его или нет. Убегая, да еще и с поврежденной рукой, – эта ситуация не годилась для боя. Он счел, что лучшим местом, где можно скрыться от ассасина и его союзников, будет хаос в толпе рядом с горящим приютом, поэтому поспешил на север.

На 39-й улице он все же сумел бросить взгляд назад и увидел тень ассасина, летящую следом, изредка касаясь земли и сокращая дистанцию. Могло статься, что Дубина не опередит его прежде, чем сольется с толпой. Он спустился вниз на 40-й улице и нырнул в развалины Хрустального дворца. Пожар уничтожил это здание почти пять лет назад, а теперь, когда солнце ушло за горизонт и темные облака принесли с собой раннюю темноту, оно могло предложить Дубине немало мест для укрытия. Он пронесся вперед, уклоняясь от костей разваливающегося металлического скелета, с которых местами все еще свисала стеклянная кожа, отражая разбитые изображения его самого. Ранее блестящее сооружение возвышалось более чем на сотню футов, и некоторые из стропил-ребер еще достигали этой высоты. Дубина пробежал мимо нескольких статуй греческих и римских воителей, нимф и королев, которые остались среди развалин, такие же разбитые, обугленные и забытые. Забравшись достаточно глубоко в руины, он развернулся, чтобы посмотреть назад, сканируя пространство на предмет движения. Он не увидел признаков присутствия ассасина, но это еще ничего не значило.

Дубина занял укрепленную позицию за кучей покореженных металлических балок и снял с плеча винтовку. На дымовые шашки у него не было времени, потому он задействовал дротики со снотворным, которые он уже использовал раньше. Он зарядил оружие и стал ждать, кляня самого себя за то, что оставил ассасина живым.

Рев опустошения, охвативший город, каким-то образом затих здесь, и Дубина закрыл глаза, прислушиваясь к звукам, которые мог издавать ассасин. Хлопающий звук справа заставил его повернуть винтовку прежде, чем он понял, что источником звука была летучая мышь. Возвращая ствол в предыдущее положение, он заметил легкий шорох сзади, и прежде, чем успел отреагировать, ощутил, как рука в перчатке схватила его за подбородок, откинув голову назад, а затем – как на горло надавил спрятанный клинок ассасина. Впрочем, и скрытая броня Дубины сделала свое дело, дав ему ту долю секунды, которая была нужна, чтобы уклониться, и затем бой продолжился уже врукопашную.

Дубина бросил винтовку и быстро вытащил два ножа, пытаясь резать и колоть в отчаянном броске, но ассасин развернулся в защитном маневре и заблокировал его атаки. Боль пронзила плечо Дубины, и он понял, что это неудобство может стать смертельным в продолжительном ближнем бою. Он откатился назад и побежал в глубь руин, но слышал, как ассасин преследует его. Он решил попытать удачи, нарочно споткнувшись, припав к земле и сжав кастет.

Ассасин быстро настиг его, и как только он достаточно приблизился, Дубина развернулся, ударив апперкотом почти что с земли. Удар кастетом пришелся ассасину в челюсть и, к счастью, сломал ее или раздробил зубы. Ассасина отбросило назад, и Дубина побежал, не дожидаясь, пока тот приземлится. Он отскочил на несколько ярдов, прежде чем второй метательный нож с силой ударил его в спину, так что он подался вперед, скользя по земле, покрытой углем и стеклом. Лезвие застряло слишком высоко, чтобы его можно было вытащить самому, застряло между ребер, и ему уже стало тяжело дышать, значит, нож, скорее всего, задел верхний отдел легкого. Больше он не мог ни сражаться, ни бежать. Дубина прибегнул к единственному оружию, которое было ему доступно. Он не знал, какой силой обладает реликвия, до сих пор он даже не думал это выяснить, желая оставить это Великому магистру. Но в отчаянии он потянулся к нему и вытащил из кармана, когда рядом показался ассасин.

Реликвия была теплой на ощупь. Он крепко сжал рукоять кинжала и заставил себя подняться, напряженный и содрогающийся.

– Ты хоть знаешь, что у тебя в руках? – спросил ассасин.

– Это реликвия Предтечи, – ответил Дубина. – Думаешь, я идиот?

– Думаю, ты неразумный инструмент, – сказал ассасин. – Но, должно быть, полезный.

– Лучше я буду полезным инструментом мира, чем агентом хаоса.

Ассасин широко развел руки:

– Взгляни вокруг! Это, по-твоему, не хаос?

– Это очищающий огонь, – сказал Дубина, крепче сжимая кинжал. – Это необходимо, чтобы избавить город от тех, кто препятствует его развитию.

Он закашлялся и в рот попала кровь.

– Эти беспорядки закончатся в ближайшие дни, и в конце концов они сметут всю оппозицию. Орден наконец в полной мере осуществит свой замысел ради народа. Ты дурак, потому что сопротивляешься этому. Потому что не видишь этого.

Пока Дубина говорил, он испытывал пульсирующее ощущение, что-то вроде излучения энергии, которая передавалась из кисти его руки в предплечье. От реликвии. Ассасин застыл вблизи от него. Он выглядел озадаченным, будто он действительно слушал Дубину. Какой бы силой этот кинжал ни обладал, он, кажется, усилил свое влияние. Но Хавьер знал, что происходит. Он переживал это раньше, в воспоминаниях Чимальпопоки. Именно это и делала частица Эдема.

Дубина уловил момент смятения и вытащил один из своих ножей. Затем он зажал его лезвие между пальцев и метнул в ассасина. Нож вошел глубоко ему в живот. Ассасин хмуро посмотрел на него, словно был ошеломлен, и Хавьер подумал о том, смотрел ли это Оуэн или ассасин. Затем его колени согнулись, и он повалился на спину. Дубина вздохнул, но боль в легком заставила его пожалеть об этом. Он не знал, убьет ли его нож в спине, но ему нужно было как-то доставить реликвию Великому магистру прежде, чем он умрет. Он был Кормаком, и он будет служить Ордену до конца.

Элиза стояла на карнизе, на высоте шести этажей над переулком, и ее грудь вздымалась от взволнованного дыхания, а биение сердца отдавалось в ушах стуком приближающегося локомотива. Грейс во дворце ее сознания отступила в самый дальний угол самой дальней комнаты. Она всегда не очень хорошо переносила высоту, и это воспоминание, симуляция это или нет, ужасало ее.

Вариус стоял на противоположной стороне переулка, только что перепрыгнув через него.

– Вы можете, – сказал он. – Сегодня вы перепрыгивали и через более широкие промежутки.

– Но не на такой высоте! – ответила Элиза. Может быть, она успешно справилась с другими прыжками, но тогда она не переживала, что падение убьет ее.