Александр Забусов - Естественный отбор (СИ)

Высокая горизонтальная указывающая — «Бык», из нее в «закрытую» срединную, старый называет ее «Плугом». Дальше уходим в низкую срединную — сыграем «Глупца», опять перетек вверх, высокая срединная, «Крыша». Егор, замер в крайнем положении концовки приема, скосил глаза на учителя.

— Ну, и чего замер? Замерз, что ли? Опять про «Хвост» я напоминать буду?

— А-а! Ну, да.

Лиходеев угловато совсем, не перетек, а можно сказать перекатился в пятую базовую стойку мечника, заднюю, называемую «Хвостом». Дед недовольно засопел, от нерадивости подопечного.

— Каждая из этих пяти стоек позволяет переход в любую другую и, таким образом, они являются базовым тренировочным упражнением. Начинают эти стойки левой ногой, меч в правой руке. Переход между этими стойками должен быть текучим и плавным, может быть совмещен с движением вперед ноги из заднего положения, или шаг назад — из переднего. — Беловод показал. В руке он держал свой меч, гораздо длинней и тяжелее меча Лиходеева. — Понял, как двигаться из стойки в стойку, и какое действие готовит каждое положение защиты?

— Вроде п-понял.

— Вроде понял!, — передразнил Лихого русич. — Меня успокаивает только то, что ты поразительно смышлен для того, кто меч в руки взял лишь по весне, да за плечами у тебя не одно поколение воев стоит. Ладноть, поговорили, продолжим. Базовая стойка «Бык»! Встал!

Подчиняясь приказу, Егор отставил правую ногу назад, чуть согнул ноги в коленях, корпус в пол-оборота, меч в обеих руках, рукоять за головой, клинок на уровне глаз гранями вертикально, острие направлено книзу.

— Плуг! Противник справа!

— Есть!

Небольшой шаг ногой, поворот корпуса, и меч как бы из-под низа должен смотреть противнику острием в лицо.

— Добре! Крыша!

Меч взмывает над головой, ни то для отбива удара, ни то, чтобы напасть из верхнего положения…

В повседневных заботах и тренировках прошел еще месяц. На ниве клинкового боя Лихой делал успехи. Зато упражнения с окончательно потолстевшим мешком доставляли ему муку. Для парня его комплекции, это уже был не мешок — настоящий чувал. А он ворочал его, не опуская на землю. При каждом опускании или срыве, наставник ругался, иногда обзывая подопечного обидными словами. Но все это ерунда, по сравнению с тем, что Лиходеев уже давно почувствовал, как его тело раздалось в плечах, а на худых было руках, появились мышцы. Появились не только на руках — везде, по всему телу. Сами руки стали больше и толще. Это вращение тяжелого мешка раскачало их.

За дождливой осенью пришла зима, такая же снежная как предыдущая. Долгими зимними вечерами Лихой расспрашивал деда о житье-бытье. Понял, что он точно в иной реальности. Русь была не такой, какую он изучал по книгам и интернетовским текстам. Взять хотя бы информацию о том, что не главенствовал над здешними городами Киев. Так, был здесь такой заштатный городишка, вроде Мухосранска, и все. А, городские цитадели, как рассказывал Беловод, возвышались каменными крепостями с их неприступными стенами, бойницами и подвесными мостами на цепях. Иные бояре, те что побойчей и побогаче, ставили на крутых берегах рек орлиные гнезда замков, держали округу в ежовых рукавицах. Князья забавлялись междоусобными войнами, а о княгине Ольге и ее сыне великом Святославе, дед слыхом не слыхивал. Все не так! Это не радовало Егора. Ну, провалился он на тысячу лет в прошлое, с кем не бывает! Вон ведь и Монзырев со товарищи… Так нет же, мало этого! Страна не та, люди не те, реалии и те не его мира, а жить все едино нужно. Выжить, вжиться и подняться над другими, вот его задача, раз нет ему места там, в будущем своей державы. Однако к его невеселым мыслям добавилась еще одна неприятность, похварывать стал дед, то ли на рыбалке подстыл, то ли действительно стариковское здоровье стало сбоить. Непонятно. К сходу снега с земли, его старческий кашель становился все громче и ощутимей. Чем помочь?

Однажды поутру Беловод затемно поднял Лихого с лавки, не по обыкновению, ласково предложил:

— Вставай внучок. Пора нам с тобой в стольный град Курск уходить, боюсь времени мне мало отпущено, пора тебя к делу приставить. Надеюсь, есть еще на этом свете люди, которые не забыли боярина Беловода.

— Да, ты че, дед!

Старик нахмурился, в голос легла нота метала.

— Собирайся.

Увешанный двумя тяжелыми кожаными саквами через плечо, с мечом на поясе, сам в рубахе почти до колен, в высоких сапогах, пошитых Беловодом специально для него, Лиходеев ничем не отличается от любого русича. В дороге они вторую неделю. Сама дорога, уходя от деревни к деревне, начиналась с узкой тропы, летником погружалась в смешанный лес, пересекала речушки и змеилась вдоль болот. Песчаная почва южных территорий Руси, и лес делала светлым, не было того бурелома каковой бывает в лесах Подмосковья и Ленинградской области, какими их помнил Лиходеев. На их пути не встретились заболоченные торфяные поляны с темными бездонными омутами, как на северных территориях России. Ночевали в попадавшихся в пути деревнях, один раз на постоялом дворе на перепутье дорог, в глуши. А как же? Везде люди живут. Пару раз, под шум леса и потрескивание костра, пришлось коротать ночь на придорожных полянах. Зато днем слух ласкал щебет птиц, погода в пути им досталась отменная. Идешь непоспешая по лесным просторам и радуешься летнему солнцу и небу, и тому, что ты просто есть на белом свете. Хорошо! Ощущения у Егора были как в детстве — особых забот нет, что ждет их впереди — неизвестно, думает в пути за него Беловод. Прикольно! Точно, как в детстве. Только ноша на плече тяжела с непривычки для его молодого тела, да и то вполне терпима.

Солнце вошло в зенит, палило неимоверно, даже птицы попрятавшись в листву перестали петь. От песка на летнике из-под ног источался жар. А каково старику? Умаявшись и сам Лиходеев оглянулся на Беловода. Вон как, по лбу и щекам у старшего стекали струйки влаги. Взгляд деда соскользнув с лица Егора, уставился ему за спину, уперся как приклеенный. Резко обернулся. Пыльный вихрь, словно крепко подвыпивший человек, медленно выписывал коленца от обочины к обочине летника, песчаным маревом заслонив видимость дороги.

— Что за…

Беловод шагнув к Егору, отодвинул в сторону. По всему зная, что делать с встеченным препятствием, вытащил из кожаных ножен нож, легким взмахом метнул его в самый центр марева.

— В-ва-а-а!

Короткий вопль, перекрывший шелест песка и жужжание ветра в воронке, резанул по ушам, заставил Лиходеева поежиться. Смерч, к тому времени находившийся не далее пяти-шести шагов от путешественников, будто бы сдулся, схлынул наземь, осыпался, оставил прямо на дороге приличную гору песка, по прикидкам Лихого кубов эдак на восемь. Самое интересное, нестерпимая жара моментально спала. По всему летнику, между лесными, зелеными стенами повеял сквознячок, птицы завели концерт и как опофеоз случившегося, солнце вовсе не было в зените, а опустилось к самым кронам деревьев в западном направлении. Уже вечер.