Максим Фримен - Интересное время или Полумесяц встает на закате (СИ)
- Название:Интересное время или Полумесяц встает на закате (СИ)
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:СИ
- Год:2017
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Максим Фримен - Интересное время или Полумесяц встает на закате (СИ) краткое содержание
Интересное время или Полумесяц встает на закате (СИ) - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Забавно думать, что на российском престоле, когда он еще существовал, сидели именно немцы. Дальние родственники, обладатели все той же королевской крови. Наверное, именно поэтому, несмотря на многочисленные войны, между Германией и Россией всегда были и есть дружеские отношения, даже когда рухнули империи. Я могу привести злободневный пример. Про негласный раскол в ЕС. Часть Евросоюза, в основном страны Западной Европы, склоняется к США, а часть — к СССР, в том числе и объединенная Германия. Да что там говорить, если моя бабушка была родом из поволжских немцев и в нашей семье русский был вторым языком, даже не вторым, а равноценным и равнозначным. И раз уж я вспомнил о семье…
Оберст-лейтенанта Дитриха фон Бергмана, потомственного военного, участника битвы за Африку, кавалера Рыцарского креста с дубовыми листьями обвинили в участии в заговоре Штауфенберга, разжаловали, лишили всех наград и дворянского достоинства и собирались отправить в концлагерь, что значило долгую и мучительную смерть, но дед обхитрил их всех. Он бежал в Советский Союз. Пленным он не был, в боях против Красной Армии не участвовал, поэтому ему удалось избежать лагерей. Уже потом, десять лет спустя, он с семьей вернулся на родину. Помню, он долго ждал воссоединения Германии, но так и не дождался. Диагноз врачей прозвучал ему приговором, которого когда-то он избежал, поэтому старик в очередной раз все сделал по-своему, сохранив свою честь дворянина и офицера, пусть в наши дни это совершенно пустые слова. За день до объединения ГДР и ФРГ Дитрих Бергман застрелился из того самого «маузера», который ваш покорный слуга сейчас держит в руках. Мне было семнадцать лет.
Воспоминания разбередили старую рану, и я, прикурив от бычка вторую сигарету, вышел наружу в накинутой на плечи шинели. Оазис выглядел феерично, особенно поражали покрытые инеем пальмы. Ничего, еще пара часов, и на место собачьего холода придет Жара. Именно так, с большой буквы. Когда солнце в зените, воевать становится вообще невозможно. Вода, слава Богу, есть, а то сразу в петлю залезай.
— Медитируешь, командир? — рядом со мной сел Хобот.
— Осуществляю тактическое планирование, — отозвался я.
— И как? — не унимался напарник.
— Вполне успешно. Добей, — и протянул окурок Хоботу. Тот пару раз затянулся и процедил сквозь зубы:
— Не понравился мне этот лейтенант сразу. Ну этот, из разведки нашей, — пояснил он, перехватив мой недоуменный взгляд. — Скользкий какой-то, глазки бегают. Что у него на уме, один Бог ведает. Как бы фанатикам не выдал.
— Да вроде не должен. Скорее нанимателям. А ты что, к исламистам попадал?
Я спросил просто так, но Хобот нахмурился и помрачнел. Видно, вправду хлебнул горя.
— Было дело. Когда в Иностранном Легионе служил, то во время одной заварушки в плен с товарищем попали. Я и один шеф-капрал. Ренатом звали, он татарин был, из СССР в Легион завербовался. Ты только никому, командир!
— Могила, — заверил я.
— Так вот, парнишка он хороший был. Сирота, из армии после Афганистана демобилизовался, помыкался на гражданке, но так и не обтерся. В общем, выправил визу и уехал, а там снова на службу подался. Представляешь, так чисто по-французски говорил и внешне — вылитый Ален Делон. Девки вокруг него так и вились, прямо штабелями укладывались. Мы с ним быстро сдружились и везде не разлей вода были, и в бою тоже. Нас вместе и повязали.
Напарник замолчал и долго курил, не проронив ни слова, пока сигарета не догорела до самого фильтра, потом тяжело вздохнул и глухим голосом продолжил:
— Меня они, как только крест нательный увидели, сразу же в каталажку сунули и парили целую неделю. Солнце печет, духота, жрать давали, только чтоб не сдох, спал на подстилке из дерюги, нужник — дыра в бетонном полу, вонь ужасная круглые сутки, чуть что не так — дубинкой по горбу. Не резиновой, а деревянной, из цельного бруса выточенной. Я не выдержал, офицерику как-то смазал по роже холеной, так они, суки, вконец озверели. Отметелили и в зиндан. Ночь провел в яме, на холодной земле, а наутро выволокли. На расстрел, как оказалось. «Ты, — говорят, — солдат. Ты от пули умрешь». Обычно они головы рубят, словно дикари какие-то. Смотрю, а передо мной Ренат стоит. Фанатики его тоже разукрасили, но обращались, кажется, получше. Брат по вере все-таки. Стоит напротив, насупившись. Карабин в руках держит.
«Стреляй», — командуют. Я, конечно, по-арабски не очень, но кой-чего понимаю. Проверяли они его, на вшивость. Собирались кровью повязать. А если нет… Кто не с нами, тот против нас.
«Стреляй». — Начальник занервничал, с ноги на ногу переминается, а Ренат стоял как стоял.
«Зачем?» — спрашивает он. Злющий, желваками играет. Тяжело ведь в друга пальнуть.
«Стреляй, кому говорят! А ты, — это я, стало быть, — на колени, собака».
И с повязкой один подходит. Э-э, нет. Лучше умереть стоя… не помню, кто сказал.
— Долорес Ибаррури.
— Не суть важно, кэп. Я этого оттолкнул, стал, руки в боки, и с вызовом на их командира смотрю. Он завопил, слюной во все стороны брызжет, а у самого бланш под глазом сверкает. Моя работа.
«Будешь ты стрелять, или нет, свинья?!» — наорал на Рената. Ну, тот и не выдержал. «Буду», — и вскидывает карабин. Бах! — офицерик с дыркой в голове на песок валится. Ренат патрон в патронник дослал и ствол на унтера. «Беги, старик, — сказал мне. — Я прикрою». Тяжко было одному уходить, но пришлось; рванул как наскипидаренный, а в ответ автоматы застучали. Карабин еще пару раз хлопнул, а потом затих, лишь треск очередей мне вдогонку.
— И кто тебя выручил? — поинтересовался я.
— «Голубые каски», — ответил Хобот. — Тогда еще ООН пыталась контролировать ситуацию. Не шибко получалось, но до форменного безобразия не доходило, пока исламисты с апломбом не заявили о создании халифата. Вот тогда и на патрули нападать стали. А что, вся эта Декларация им до одного места, режь свиней неверных, и все. Короче, миротворцы отступили. Слишком большие потери. А Рената все-таки казнили. Мне в комендатуре запись показывали… Блин, не могу, слезы на глаза наворачиваются, — стиснул зубы напарник. — Выродки. Скажи, Лис, ну что это за херня такая?! — спросил он громким, срывающимся от гнева и отчаяния, шепотом. — Мусульмане же не все такие! Вот Ренат, например, другие, кто в Союзе, Европе, Штатах живет. Почему эти такие? Почему?!
— Фанатики. Они везде есть. У любой религии, у любой идеологии. — Я говорил это, пытаясь успокоить обезумевшего подчиненного, но, казалось, и сам не очень-то верил в эти слова. Никакими красивыми фразами нельзя такое зверство обелить. Как преступления сталинистов и гитлеровцев, к примеру. Те также верили в свои высшие ценности и гнались за воздушными замками. Неужели мираж настолько сладостен, чтобы все забыть и очертя голову рвануть за ним со всех ног? Впрочем, я ведь тоже не ангел, подумалось мне. Дикие гуси не могут быть такими в принципе…
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: