Максим Фримен - Интересное время или Полумесяц встает на закате (СИ)

Мормон все прослушал очень внимательно и с совершенно каменным выражением лица, только когда я озвучил про ликвидацию исполнителей, глава организации расплылся в хитрой усмешке.

— Кишка тонка, — беззаботно произнес он. — Спасибо, герр Бергман, теперь вы вольны делать все что пожелаете. Жду вас завтра у себя.

Что выбрал я? Я выбрал «удалиться», засим откланялся.

Домой я вернулся за полночь и упал на кровать даже не разувшись, только расстегнув воротник. Делать было нечего, спать тоже не хотелось. Листая старый, затертый до дыр советский выпуск «Playboy» с жизнеутверждающей надписью «Навстречу 80-летию Великого Октября!», делая при этом упор на рекламу, я тем не менее думал о другом.

Операция «Блокнот», значит. Блокнот, тетрадь, дневник. Хорошая цепочка, правильная, выводит прямо к непокорному айну. Стоит узнать, с кем наш Кобаяси связан, но скорее всего, со Штатами. Тогда поднимается еще один вопрос: за каким боком американцам этот дневник понадобился? Задавить Союз — вряд ли, по рогам настучит. Армия сильная, страна большая, за нее еще пол-Европы подпишется, да и Британия, которая не очень-то в восторге от бывших колоний Нового Света. В чем же загвоздка? Шантаж? Снова гонка вооружений? Может, игра на нервах? В чем, объясните мне, пожалуйста, задал я вопрос невидимому собеседнику. Однако он молчал.

Накрыв лицо журналом, я решил дать мозгам отдохнуть и заставил себя думать о другом. В памяти сам собой всплыл тот поразивший меня до глубины души танец. Интересное сочетание, небо и море. Все мальчишки мечтают о небе или о море. Бороздить голубые просторы, невзирая на опасности, пронзать облака или нестись по волнам. Романтика, что вы.

И я вспомнил свои юношеские годы. Семнадцать лет — как раз тот возраст, когда начинаешь самоопределяться и выбирать свой путь. Но вопреки стереотипам, я бредил военной карьерой. Еще бы, ведь перед глазами был живой пример…

Была годовщина. Я вернулся из фамильной усыпальницы, которую чудом сохранила наша семья, и обнаружил у себя на столе посылку, небольшой, но крепко и ладно сбитый фанерный ящичек со свинцовой пломбой на крышке. На приклеенной к нему бумажке был знакомый до боли почерк. В ту же секунду вскрыв посылку, я нашел, что внутри был увесистый сверток и два конверта, один с официальным штампом, другой — обычный. Я разорвал обычный.

«Мой дорогой внук, — писал дед, — не осуждай меня за мой поступок. Человек сам творец своей судьбы, а тем более военный. То, что у меня завязалось, я сам и развязал. Надеюсь, ты меня поймешь; ты всегда понимал своего старика.

Я знаю, что ты хочешь связать свою жизнь с армией, так что я позаботился, чтобы тебе не создавали препон всякие тыловые крысы. Мой старый товарищ — его тоже тронуло эхо 20-го июля [18] 20 июля 1944 года в Вольфшанце (совр. Австрия) было совершено покушение на А. Гитлера. — написал рекомендательное письмо, и теперь ты спокойно можешь служить, как и хотел, в настоящей боевой части. Служи с честью.

А еще вот мой тебе подарок. Добрые люди постарались, чтобы он попал тебе в руки, тебе и никому больше. Как-никак он пережил две войны и две демилитаризации. Пусть он послужит тебе, как когда-то служил мне, талисманом и оберегом. Храни его, носи его с гордостью и не забывай, кому он принадлежал, помни, чья рука его держала.

Прощай, Эрвин, и да поможет тебе Бог!

Твой дед, барон Дитрих фон Бергман».

В свертке действительно оказался дедовский «маузер». Моя ладонь до сих пор помнит, как рубчатая рукоять пистолета впервые ее коснулась.

Сбросив с лица журнал, я выудил оружие из кобуры, ласково провел пальцами по потускневшему от времени стволу и, перекрестившись, сунул его под подушку.

На стыке прошлого и настоящего рождается будущее. И мы сами решаем, что нас ждет впереди, за очередным поворотом нашей жизни. А завтра будет новый день и новые сложные задачи. С этой мыслью я наконец сомкнул уставшие веки и уснул.

Лейтенант Исами Кобаяси стоял напротив своего дома в частном секторе Калининграда и смотрел куда-то вдаль, погрузившись в размышления. Видимо, что-то не давало ему покоя; в руках он крутил бензиновую зажигалку и то и дело щелкал крышкой.

— Прекратите, — попросил его мужчина, сидящий в поджидающей у тротуара машине рядом с водителем. — В конце концов, это раздражает.

— А меня успокаивает. Вы сделали документы, как я просил?

— Все в этом пакете. Теперь здесь вся ваша жизнь, с чистого листа.

Кобаяси протянул руку, и его собеседник вручил ему плотной бумаги конверт, опечатанный сургучом. Сломав печать, лейтенант начал изучать содержимое. Паспорт на имя Йохана Свенсона, подданного Королевства Швеция, авиабилет с вылетом на сегодня, а самое главное — деньги. Банковская карточка, чек «American Express» и мизерная сумма в евро и советских рублях, для возможных расходов по пути в аэропорт.

— Я бы предпочел больше наличных.

— Это чтобы не вызвать подозрений, лейтенант. Компьютеризация достигла невиданных высот и в Советском Союзе, так что большие деньги на руках вызвали бы ненужные вопросы. Вы ведь не хотите разговаривать с милицией?

— Ненавижу легавых всех мастей, — прошипел лейтенант, — а красноперых тем более.

— Простите за навязчивость, а что с хорунжим Терасимой?

Кобаяси хищно усмехнулся:

— С Сабуро? Эту шавку Мормона найдут здесь вместо меня. Обгорелую до угольков. Что скажете, бригадный генерал, не правда ли, умно?

— Вы жестокий человек, лейтенант, — помедлив, сказал бригадный генерал. — Впрочем, по-другому в нашем суровом мире нельзя. Садитесь в машину.

Лейтенант чиркнул колесиком, высекая искру. Выждав, пока фитилек займется красноватым пламенем, он широко размахнулся и метнул зажигалку в открытую форточку. Спустя секунду прогремел взрыв: вентиль на газовом баллоне был предусмотрительно открыт, чтобы замести следы бегства. Кобаяси сел на заднее сиденье, с шумом захлопнул за собой дверцу и, подперев щеку кулаком, проговорил: «Поехали». В тот же миг авто тронулось с места.

Спустя полчаса машина была на парковке у аэропорта. Лейтенант достал сумку из багажника и подошел к опущенному стеклу. Наклонившись, он протянул бригадному генералу пистолет в оперативной кобуре.

— Спасибо. Мне это больше не понадобится, по крайней мере, здесь и сейчас. Всего хорошего.

— Счастливого пути! — произнес военный, провожая взглядом фигуру лейтенанта. Когда тот скрылся за дверьми, американец взял трубку спутникового телефона и набрал номер.

— Добрый вечер! — улыбнулся он, когда на другом конце провода ему ответили. — Соедините меня с мистером Уайтгостом…

Мормон сидел за рабочим столом у себя в кабинете и увлеченно чистил свой револьвер, а офицеры сидели напротив него в полном молчании. Они ждали. Вот он взял ветошь и протер ствол, затем принялся чистить барабан и остальные механизмы оружия. Наконец он закончил баловаться со своей игрушкой и обратил на них внимание. В его облике было что-то не то, чего-то не хватало, причем так явно, что начинало не на шутку беспокоить. Бергман внимательно осмотрел руководителя компании и только потом понял: на лице не было очков. Мормон смотрел на мужчин своими холодными красными глазами. Его взгляд был пронзительным, внимательным и немного высокомерным, — он отчасти внушал ужас.