Иван Оченков - Взгляд василиска

— Шкипер Селиверстов! — выкрикнул лейтенант.

Вперед вышел, прячущийся до поры на «шкентеле» [97] Шкентель. — Оконечность строя. (Жарг.) лоцман и немного недоуменно уставился на великого князя. Тем временем, Рощаковский зачитал приказ с описанием подвига и Алеша вручил моряку большую серебряную медаль «За храбрость» на георгиевской ленте.

— Поздравляю Никодим Матвеевич, — пожал он ему руку и тихонько добавил, — а вступил бы в службу, получил бы орден.

— Да на что мне, — отозвался растроганный моряк, — староват я уже для классного то чина. А за почет, спасибо, ваше императорское…

— Тебе спасибо, если бы не вы с Рощаковским, куда больше крови пролилось в последнем деле!

Лоцман вразвалочку вернулся на свое место, а лейтенант вызвал еще одного награжденного.

— Вольнонаемный Хомутов!

Изнывающий от долгого стояния в строю Ванька даже не понял, что его зовут, пока Архипыч не ткнул его в бок.

— Заснул, тля худая? Ну-ка шагом марш вперед!

Растерянный кофишенк неловко вышел из строя, начав не с той ноги, да еще и едва не запнулся, подходя к великому князю. Алексей Михайлович так строго посмотрел на него, что у мальчишки похолодело сердце и по коже табуном промчались мурашки. Не слыша, как зачитывается приказ, парень во все глаза смотрел на своего хозяина, не понимая чего тот от него хочет. Наконец, Рощаковский замолчал, а командир наклонился к Ваньке и что-то приколол ему на голландку [98] Голландка. — Матросская рубашка с синим форменным воротником. .

— Носи с честью, Иван, — сказал он ему и, наконец, улыбнулся уголками губ.

Скосив глаза, мальчишка увидел, что на его груди красуется малая серебряная медаль «За храбрость» и расплылся в растерянной улыбке. Как вернулся в строй он не помнил, и лишь только голос несносного Архипыча вернул кофишенка в реальность.

— Ирой, едрить твою через якорь! Ну, разве моряки эдак ходят? Опозорил меня на старости лет, тля худая. Ничего-ничего, я тебя маршировать-то выучу!

Помимо всего прочего, «Бойня за Эллиоты» значительно увеличила количество раненных в госпитале, где служила Мила. Работы сразу прибавилось, и девушка совершенно перестала бывать дома. Единственным связующим звеном с семьей оставался Сережа. Хорошо воспитанный, приветливый мальчик скоро полюбился и раненым и персоналу. У раненных довольно мало развлечений, а потому готовый написать письмо или прочитать «Новый край» гимназист, был как находка. Впрочем, порт-артурская сплетница, как называли все эту газету, не пользовалась особой популярностью. И тогда Сережа стал приносить с собой книги и читать их матросам. Подобные чтения пользовались неизменной популярностью у нижних чинов. Большинство из них были неграмотными в своей массе вчерашними крестьянами и даже не подозревали, что в их стране есть великая литература. Он читал им «Вечера на хуторе близ Диканьки» и благодарные слушатели с восторгом внимали приключениям гоголевских героев. Затем наступил черед «Евгения Онегина», но шедевр классика не вызвал большого успеха.

— То о господах, — пожав плечами, говорили они, — нам бы чего попроще…

Беда была еще и в том, что библиотека Егоровых была, не слишком велика, но тут гимназиста выручила Лидия Чарская. «Храбрая дружина» или приключения Пелагии, были ближе к простым людям, чем любовные переживания помещиков. Чтения, набиравшие все большую популярность, вызвали даже определенные опасения у госпитального начальства. Однако убедившись, что ничего запрещенного молодой человек нижним чинам не читает, чиновники от медицины успокоились. Кто-то, впрочем, счел своим долгом донести обо всех этих делах жандармам, так сказать, на всякий случай, но разрывающийся на части Микеладзе, велел не докучать ему ерундой.

В тот день, в госпиталь прибыло морское начальство во главе с адмиралом Иессеном. Карл Петрович со свитой обошли все палаты, награждая отличившихся и желая им скорейшего выздоровления. Сопровождавший адмирала великий князь, узнал Сережу и приветливо ему кивнул, наполнив сердце мальчишки гордостью. Впрочем, случившийся рядом начальник госпиталя Суботин сделал страшные глаза, и гимназист поспешил ретироваться. Выйдя из здания, он собирался было идти домой, как вдруг глаза его наткнулись на «старого друга». Несносный слуга Алексея Михайловича сидел на козлах, а на груди его блестела медаль. Выдержать это зрелище было выше сил человеческих, и Сережа невольно сделал несколько шагов к своему неприятелю. Однако тот, увидев гимназиста, не стал его задирать, а лишь кивнул поздоровавшись. Мальчишке ничего не оставалось, как ответить ему тем же.

— Здравствуй, — невольно вырвалось у него.

— Здорово, — не стал чиниться Ванька и спрыгнул с козел на землю.

Ребята некоторое время постояли друг против друга, обмениваясь взглядами.

— Это что? — не выдержал первым Сережа.

— Медаль, — правильно понял тот его вопрос. — Давеча награждали всех кто с их благородием лейтенантом Рощаковским на авантюру ходил. Ну и меня тоже.

— Тебя взяли на авантюру? — изумился гимназист, как и все порт-артурцы хорошо знавший значение этого слова.

— Нет, — покачал головой кофишенк, — я сам увязался. Когда меня матросы нашли, прогонять уж поздно было.

Авторитет Ивана в глазах Сережи мгновенно взлетел на недосягаемую высоту. Ослушаться запрещения взрослых и сбежать на войну, разве это не героизм? А еще и получить за это медаль на георгиевской ленте, это уж и вовсе эпический подвиг, который вряд ли кто совершал с тех самых пор, когда Геракл укокошил лернейскую гидру, укротил эрифманского кабана, ощипал стимфалийских птиц и утащил яблоки Гесперид. А великодушный, как все герои, Ванька тут же добил своего недавнего врага.

— Хочешь посмотреть? — спросил он, показывая на медаль.

Конечно же, Сережа хотел, но не успел он взяться за награду, как рядом раздался строгий голос.

— Что здесь происходит?

Как и прошлый раз мальчишек заметила Мила и, очевидно, решила, что те снова собираются подраться. Опасливо покосившийся на строгую сестру милосердия Иван тут же взлетел на бричку и уже оттуда поприветствовал девушку.

— Доброго здоровичка, тетенька!

Очаровательная Людмила Сергеевна не удостоила его ответом, а повернувшись к племяннику, повторила вопрос:

— Сережа, что здесь происходит?

— Ничего, — с видом оскорбленной невинности заявил он ей, — мы просто разговариваем!

— Правда? — недоверчиво протянула она.

— Святой истинный крест, тетечка! — подтвердил из своего убежища Ванька, для убедительности перекрестившийся.

— Смотрите мне! — строго заявила она мальчишкам, собираясь уходить.

— Мадемуазель опять воспитывает наших сорванцов? — раздался совсем рядом голос великого князя.