Иван Оченков - Взгляд василиска

— Ничего подобного! — вспыхнула девушка, которой показалась насмешка в голосе Алексея Михайловича. — Просто…

— Ваше высокоблагородие, — подал голос кофишенк, — дозвольте доложить! Мы с господином гимназистом ничего худого не делали, и барышня нам так же.

— Уже хорошо, — улыбнулся Алеша, и поприветствовал Сережу. — Здравствуйте Сергей Ефимович. Я вижу, нынче вы с Иваном не прогневали вашу тетушку?

— Здравствуйте, — отозвался мальчик, глядя на него во все глаза.

— Вы смеетесь надо мной? — попробовала возмутиться Мила.

— Ну что вы, мадемуазель, просто припоминая прошлую нашу встречу у экипажа, я немного волновался за судьбу своего кучера.

Людмила Сергеевна, растерянно слушала великого князя и чувствовала себя полной дурой. Вряд ли она отдавала себе отчет, что подошла к экипажу и мальчишкам с единственной целью — увидеть его, но теперь готова была провалиться от стыда сквозь землю. Тот впрочем, смотрел на девушку без малейшей насмешки или предубеждения, а скорее с сочувствием.

— У вас усталый вид, — сказал Алеша, — может отвезти вас домой?

— Нет, что вы! — возразила она ему с испугом, — мне надо в госпиталь.

— Тогда позвольте вас проводить.

Госпожа Валеева не нашла что ему возразить и они пошли рядом. Больше всего на свете Мила боялась, что он предложит ей руку, поскольку в этом случае ей пришлось бы показать ему свои загрубевшие и ставшие совершенно некрасивыми ладони, которые она прятала под передником, а это было бы хуже смерти. Впрочем, великий князь проявил свойственную ему деликатность и, не допустив ни малейшей фамильярности, проводил девушку до входа в здание госпиталя, после чего приложив два пальца к козырьку попрощался.

— Красивая, — протянул Ванька, наблюдая как его хозяин провожает сестру милосердия.

— Да, — согласился с ним Сережа, — Мила самая красивая и добрая!

— Добрая…, - сомнением протянул кофишенк, потерев себе ухо, — ну не знаю…

Мальчишки переглянулись и неожиданно, прежде всего, для самих себя, засмеялись. В сущности, они были еще детьми, в том прекрасном возрасте, когда сословные или социальные границы между людьми еще просто не существуют. А для того чтобы крепко подружиться, иногда надо не менее крепко подраться.

Проводив девушку, Алеша быстрым шагом вернулся к пролетке и, заняв место на кожаном диване, коротко распорядился:

— Трогай.

— Куда прикажете, Алексей Михайлович? — развернулся к нему исполняющий обязанности кучера кофишенк.

Великий князь на секунду задумался. Эскадра пока не предпринимала активных действий, к тому же на «Ослябе» все еще исправляли полученные в бою повреждения. Последние были не слишком значительны, однако требовали к себе известного внимания со стороны специалистов. Впрочем, с этим могли вполне справиться и без него. Пока выдалось свободное время, можно было посетить Дальний, хотя там тоже прекрасно справлялись без его участия. Наконец, можно было наведаться домой, где он давно не был, занятый делами службы, тем более что адмирал разрешил ему отлучиться для устройства личных дел…. Все эти мысли вихрем пронеслись в голове и, мотнув головой, будто отгоняя наваждение, Алеша неожиданно для себя самого приказал:

— Домой!

Верный Ванька тут же взмахнул кнутом, и лошадки резво покатили экипаж к маленькому домику в Старом городе. Двери оказались закрыты, и мальчишка принялся колотить в них висящим на цепи молотком. Те, впрочем, вскоре отворились, и на пороге показалась Кейко. Это была так неожиданно, что у слуги и его хозяина тут же пропал дар речи. Девушка же, ничуть не удивившись возвращению долго отсутствующего господина, отошла в сторонку и склонилась в глубоком поклоне.

Раздираемый на части охватившими его противоречивыми чувствами, Алеша шагнул за порог и… счастливо улыбнулся. Он был дома. Прохор, как оказалось, ушел по каким-то делам. Федор Михайлович, как всегда, занят на кухне, а Архипыч остался на корабле.

— Не изволите ли отобедать? — спросил его кофишенк, — или может быть кофею?

— Пожалуй, лучше чаю, — машинально отозвался великий князь.

Не успел он договорить, как на пороге появилась Кейко с подносом и принялась священнодействовать. Приготовленный ей напиток был выше всяких похвал и, выпив чашечку, молодой человек с блаженством откинулся на спинку кресла.

— Еще? — вопрос девушки звучал как «иче», но он понял и покачал головой в ответ.

— Не сейчас.

Мнимая китаянка послушно кивнула и собиралась выйти вон, но Алеша остановил ее вопросом.

— Ты не скучала без меня?

— Я знать, — проговорила она с лукавой усмешкой, — ты вернуться.

— Я был занят на службе, — он почему-то счел необходимым объяснить свое долгое отсутствие.

— Моряки так, — подтвердила девушка, — уходить море, потом возвращаться.

— Ты стала хорошо говорить по-нашему, — похвалил ее Алеша.

— Я учиться.

Собрав посуду на поднос, служанка вышла из комнаты, оставив немного смущенного великого князя одного. Когда Микеладзе рассказал ему о том, что его служанка шпионка, молодой человек поначалу воспринял это как трагедию. Второй раз в жизни он открыл свое сердце женщине, но снова потерпел фиаско. Но если Франческе были от него нужны лишь деньги, то Кейко была врагом. Сведения, полученные от него, она передавала своему командованию, и они уже стоили жизни немалому количеству русских моряков. Поначалу он даже хотел пойти и убить ее, но жандарм, видимо понявший, что у него на душе, почти что, силой отправил его на броненосец. Однако теперь столкнувшись лицом к лицу, он совершенно не чувствовал вражды к ней. Наоборот, его никогда так сильно не влекло к ней, как сейчас. Резко встав, Алеша несколько раз прошелся из угла в угол, не зная, что делать. Наконец, что-то для себя решив, он собрался выйти, но в дверях едва не налетел на повара.

— Чего тебе, Федор Михайлович?

— Здравствуйте, Алексей Михайлович, степенно поклонился ему Ванькин отец.

— Здравствуй.

— Я это, не прогневайтесь, хотел с вами о сорванце моем поговорить.

— Хорошо, а что-то случилось? Хотя чего это я, случилось столько, что другой раз бы на год, а то и на всю жизнь хватило бы!

— Вот-вот, Алексей Михайлович, не в обиду будь сказано, а только волнуюсь я за него. Все же один он у меня остался. За все, что вы для нас сделали, я буду вечно бога молить, но как же мальчишку на броненосец? Ведь убить могут!

— Ох, Федор Михайлович, даже не знаю чего тебе и сказать. Сам знаешь, война кругом и убить везде могут. А то, что он в авантюру на катере подался, за то прости, не доглядел.

— Да разве же за ним углядишь, — тяжело вздохнул повар, — он же, как пар в кастрюле, сколько крышку не закрывай, а все одно улетит.