Александр Михайловский - Октябрь: Однажды в октябре. Время собирать камни. Вся власть Советам!

Мы стали прощаться. Я пожал руку Сергею Яковлевичу, пригласив его к нам в гости на Суворовский, и заинтриговал его тем, что обещал показать много интересного из области электротехники. Потом дружески чмокнул в щечку Ольгу Евгеньевну, помахал ручкой сестрам и дал последнее ЦУ Игорю – типа береги товарища Сталина, как полковое знамя.

В кармане у меня три раза пискнуло. Это означало, что «мышки» уже ждут нас у подъезда. Я взял под руку Ирину и, сопровождаемый Кукушкиным с автоматом в руке, вышел на лестничную площадку. В парадной было вроде бы тихо. Мы с Ириной стали спускаться по лестнице, которую едва освещали тусклые электрические лампочки, горящие вполнакала… В квартире № 20 хлопнула дверь, и щелкнул ключ в замке. Потом загремела цепочка. Ну все, пора домой…

12 октября (29 сентября) 1917 года, около полуночи. Петроград, 10-я Рождественская улица

Капитан Александр Васильевич Тамбовцев

Мы вышли из парадной. На улице было темно, как у негра в… Короче, тьма египетская. Редкие и тусклые электрические фонари освещали участок тротуара в радиусе метров трех – четырех. У входа нас уже поджидали двое «мышек», это были Дрозд и Карел, в миру – Антон Дроздецкий и Герман Курбатов. Оба имели при себе ПНВ, были одеты в ночной камуфляж и вооружены акээсами и «стечкиными» с глушителями в плечевой кобуре. Они дружески кивнули нам, и мы тронулись в путь. Избегая света фонарей, Дрозд шел впереди по противоположной стороне улицы, метрах в пятнадцати от нас, Карел – точно так же страховал сзади. Я галантно взял Ирину под ручку, и мы зашагали в сторону Суворовского.

Моя пятая точка настойчиво подсказывала мне, что сегодня нам не обойтись без приключений. И, как всегда, предчувствие не обмануло меня. У пересечения 10-й Рождественской, Дегтярной и Скобелевской из подъезда навстречу нам вышли три фигуры, одетые в солдатские шинели. Но к доблестной русской армии они явно не имели никакого отношения. Двое молодых парней шли первыми. У одного из них в руке был длинный тонкий нож с деревянной ручкой, именуемый в народе свиноколом. У другого – тяжелый безмен, который в драке вполне можно употреблять в качестве дубины. Похоже, что эти милые деревенские юноши совсем недавно приехали в Питер, рассчитывая безнаказанно «пограбить буржуев» и разжиться добротным спинжаком и часами с золотой цепочкой.

А вот третий их подельник и по внешнему виду, и по повадкам был явно не новичком, и уличным гоп-стопом промышлял уже давненько. И вооружен он был посолидней – в руке я разглядел револьвер, смахивающий на полицейский «Смит и Вессон». По всей видимости, он и был в этой шайке главарем.

– Господин хороший, – произнес неожиданно тонким, почти бабьим голоском «бывалый», – не угостишь сельских пролетариев табачком?

«Боже мой, – вздохнул я про себя, – почти сто лет прошло, а уличная гопота ничуть не изменилась! И в мое время питерские грабители начинают свои экспроприации с подобных вопросов. Только про пролетариат, как сельский, так и городской, в наше время говорить как бы неприлично…»

Неожиданно у меня в ухе пропищало:

– Дед, Дрозд в канале. Мне этих козлов сразу валить, или ты им сначала грехи отпустишь? – и мгновение спустя: – Дрозд, Карел в канале, страхую.

– Шел бы ты своей дорогой, любезный, – вежливо ответил я, – а насчет курева – так я сам не курю и другим не советую…

Двое стоявших впереди молодцов радостно осклабились и придвинулись к нам поближе. Я толкнул Ирину себе за спину, от греха подальше… Главарь, заметив мое движение, проблеял:

– А маруху-то свою ты не прячь, она у тебя пригожая. Мы ее возьмем с собой, немного попользуемся. Ведь сыцилисты сейчас что говорят – надо делиться…

Два сельских долбодятла заржали, услышав шутку своего атамана. А я коротко сказал:

– Вали! – И с сожалением посмотрел на этих козлов. Эти недоумки не понимали, что они уже покойники. Они пока стоят, гнусно лыбятся и похотливо поглядывают на Ирину, но… это одна видимость. Одной ногой они уже в могиле. Дрозд и Карел свое дело знают и никакой жалости к таким ублюдкам не испытывают.

Главарь, почуяв неладное, хотел обернуться. Но было уже поздно. Сбоку и чуть спереди хлопнул АПС Дрозда, и с головы налетчика слетел его щегольской картуз с лакированным козырьком – вместе с половиной черепа. Ирина ойкнула у меня за спиной – она еще не привыкла к подобным картинкам. Сзади и слева от нас раздался еще хлопок. Это уже Карел. Парень с ножом тупо уставился на нас и начал медленно опускаться на колени. Потом он ничком свалился на холодный булыжник. Последний, пока оставшийся в живых, детина с безменом после очередного хлопка вдруг всхлипнул, как обиженный ребенок, и упал на своего приятеля. На груди у него слева расплывалось темное пятно. Я даже не понял, кто из двоих завалил его. Должно быть, от волнения – я больше переживал за Ирину, которую от всего происходящего трясло, как в лихорадке.

Оглядевшись вокруг, я подозвал к себе обоих «мышек».

– Молодцы, ребята, чисто сработано, – сказал я им. – Только если бы вы знали – сколько еще таких урок сейчас пасется на улицах Петрограда… Стрелять их не перестрелять, топить их не перетопить… Ну что, товарищи бойцы, двинулись дальше?

Остальной путь прошел без приключений. В нашей квартире я отпоил Ирину валерьянкой и уложил спать. А сам стал набрасывать в блокноте план действий на грядущий день, который обещал быть весьма интересным…

13 октября (30 сентября) 1917 года, 07:00. Петроград, Суворовский проспект, дом 48

Капитан Александр Васильевич Тамбовцев

А утром к нам – по дороге в Смольный – зашли выяснить обстановку товарищ Сталин и сержант Кукушкин. Первым делом, конечно, мы угостили их кофе. Прихлебывая горячий напиток, Иосиф Виссарионович, хитро улыбаясь, рассказал, что рано утром неподалеку от их дома нашли трех убитых. Дворник опознал покойничков. Один из них оказался известным на все Пески налетчиком, двое других – его племяшами, приехавшими месяца три назад из деревни. По слухам, эта тройка промышляла разбоями, грабила и убивала припозднившихся прохожих. И вот, видимо, гопники в эту ночь нарвались на кого-то, кто смог дать им отпор. Самое интересное, что все убиты из огнестрельного оружия, а стрельбы поблизости никто не слышал. И еще каждому выстрелили прямо в голову – ну, чтобы наверняка…

Во время рассказа Сталин поглядывал на меня. Видно, что он кое о чем догадался.

Мне тоже было о чем рассказать Иосифу Виссарионовичу. Уже под утро пришла радиограмма о том, что сейчас на подходе к Питеру на траверзе Выборга находятся наши десантные, транспортные и вспомогательные корабли с четырьмя ротами морской пехоты, тяжелой боевой техникой и личным составом для нее, а также сопровождающий их большой противолодочный корабль «Североморск». Морскую пехоту вместе со всей ее бронетехникой мы планируем десантировать в район Стрельны. После выхода на берег, все четыре роты совершат марш по Петергофскому шоссе до Путиловского завода, на территории которого они и будут находиться до особого распоряжения.