Александр Михайловский - Октябрь: Однажды в октябре. Время собирать камни. Вся власть Советам!

Я кивнул Ильичу и вышел из кают-компании.

13 октября (30 сентября) 1917 года, 12:35. Финский залив, БПК «Североморск»

Владимир Ильич Ленин

Этот день стал крушением всего, что составляло основу моего мировоззрения. Нет, я не отказался от коммунистической идеи и ни на йоту не усомнился в справедливости того, чему посвятил всю свою жизнь.

Но только зачем все это? Если наши потомки, начав строить новую жизнь, принеся страшные жертвы для этого, сами, без боя, сдаются врагу и спокойно наблюдают за тем, как перекрасившиеся большевики наперегонки бегут на поклон к нашим классовым врагам…

А может быть, вот эти люди, появление которых в нашем мире невозможно объяснить никакими законами материализма, и появились для того, чтобы мы, начав строить новый мир, не повторили их ошибки? И почему они пошли сразу не ко мне, а к Сталину? Видимо, на это есть веские основания.

Как я понял из записки Иосифа Виссарионовича, с помощью гостей из будущего удалось сделать так, что Керенский сам уходит в отставку со всеми своими министрами-капиталистами и мирно передает власть нашей партии. Это, конечно, замечательно. Но, во-первых, сие означает, что нам теперь не нужно будет идти на компромиссы с разными партиями-попутчиками, и мы сможем сформировать однородное правительство из тех людей, которых мы захотим взять в это правительство. А во-вторых, мы становимся легитимной силой, с которой бороться нашим врагам будет затруднительно. В-третьих, мы можем с позиции той же силы добиваться заключения мира с Германией, которая не менее нас стремится прекратить воевать, хотя бы с нами… Гм…

А мы как партия ничем не обязаны странам Антанты, так что насчет прекращения войны на Западном фронте можно лишь задекларировать, но не настаивать на этом во время грядущих переговоров. Что нам Гекуба… Пардон, «И все из-за чего? Из-за Антанты! Что ему Антанта, Что он Антанте, чтоб о ней рыдать?..» Да простит меня Шекспир… Что там сказал этот полковник насчет того, что «хотели, как лучше, а получилось, как всегда»? Хорошее, кстати, выражение, следует его запомнить.

Так вот, действительно надо пересмотреть идею мировой революции? Да пусть Германия, Франция и Англия сражаются друг с другом до изнеможения, а наша революционная Россия в это время будет оправляться от ран и набирать силы. Точно так же, как война создала революционную ситуацию в России, она создаст ее и в Европе, и там тоже рухнут империалистические государства. К этому моменту надо будет накопить определенные резервы, которые можно будет бросить на весы истории.

Достав из своего чемоданчика бумагу и карандаш, я стал быстро набрасывать тезисы новой программной статьи, которая должна была обосновать необходимость мирного перехода власти в руки трудящихся. Тем более что она и так уже в них перешла.

13 октября (30 сентября) 1917 года, около 15:35. Недалеко от Петрограда, район Стрельны

Капитан морской пехоты Сергей Александрович Рагуленко

«Мама дорогая!» – подумал я, влезая в люк БМП и надевая шлемофон. Разве раньше мне пришло бы в голову, что капитан Рагуленко, больше известный как капитан Слон или как герр гауптман, будет делать Великую Октябрьскую социалистическую революцию! Взревели дизеля, несмотря на вентиляцию, наполняя танковый трюм угаром. Но уже широко распахнулись десантные ворота, открывая выход из тускло освещенного трюма в тусклый осенний день.

Когда аппарель пошла вниз, я скомандовал:

– Внимание!

И захлопнул люк. Двигатели взвыли на повышенных оборотах, и тут же – как только путь стал свободен – раздалась команда:

– Вперед!

Машина рванулась, пробежалась по аппарели и нырнула в балтийскую воду. Вслед за нами десантировались и остальные БМП роты. До берега было метров сто, не больше. Десантирование техники было решено провести прямо на берег в районе сразу за Стрельнинским яхтклубом. Все четыре БДК выстроились фронтом и подошли к берегу на минимально безопасное расстояние.

Сейчас в октябре, да еще в дождик, эти пляжи пусты и безлюдны. Даже влюбленной парочки не встретишь. Берег тут хороший: отлогий, песчаный. Кстати, примерно здесь в 1941 году моряки-балтийцы высаживали десант. Это когда немцы были уже у Кировского завода.

Проплыв сто метров меньше чем за минуту, БМП легко выбралась на берег. Я покрутил командирский перископ. Мои орлы плыли следом, как утята за мамой-уткой. Зрелище со стороны было фантасмагорическим.

Оказавшись на берегу, машины выстроились в колонну и устремились вслед за мной в сторону Петергофского шоссе. Как я уже говорил, место высадки было выбрано сразу за яхт-клубом. Миновав пляж и прибрежные кусты, машины выбрались на дорогу. Найти ее нам было легко, поскольку разведгруппа, высаженная заранее на быстроходных катерах, работала для нас маяками-регулировщиками. В командирский перископ прекрасно был виден боец в камуфлированной накидке, взмахами жезла обозначавший вход на дорогу, в наше время именуемую Сосновой аллеей.

Так, вписались нормально! Аллея – это скорее прямая грунтовка, обсаженная соснами, и выводит она нас на Петергофское шоссе. А оттуда прямо, прямо, прямо. Мой водитель местный, дальше он и сам знает дорогу. Окна дач темные, глухие. Нигде и никто не шелохнется. Неизвестно, что думают немногочисленные обитатели этих домиков, когда мимо них с ревом и лязгом проносятся невиданные ими ранее боевые машины. Может, прилипают носами к стеклу, стремясь разглядеть это диво дивное; может, перекрестившись, лезут подальше от греха в подпол, поближе к мешкам с картошкой и кадкам с огурцами; может, хватаются за телефон, если он есть в такой глуши, и звонят, куда попало, о прорвавшихся немцах. Нам же до этого дела нет.

Когда голова колонны миновала центр Стрельны, я получил сообщение, что все четыре роты вышли на шоссе. А теперь газу, товарищи механики-водители! Водяная пыль из-под гусениц, брызги грязи и прочая прелесть… Когда шоссе начинает поворачивать к северу в сторону Питера, откладываю карту и берусь за тангенту рации. Необходимо доложиться товарищу Второму – в миру полковнику Бережному – и сообщить ему, что мы прошли первую контрольную точку. А он уже даст команду – или занимать вокзалы согласно первоначальному плану, или уйти в запасной район к Путиловскому заводу.

Все, полковник на связи.

– Товарищ Второй, докладывает Слон, прошли первую точку, опережаем график, – я глянул на светящийся в полутьме циферблат командирских часов, – примерно на пять минут.

В ответ слышу приглушенный смешок и голос командира:

– Товарищ Слон, уходите на запасной район к Путиловскому. Повторяю, уходите к Путиловскому, там вас встретят. И удачи вам! Конец связи.