Елена Шишкова - Цветочек аленький [СИ]

Не успевает Свенельд Ольге возмущенно ответить, как гонец от Мала к терему прибывает, от князя своего известие принося.

Подслушано из разговора князя Мала с советником своим:

— Ну что, ты скажешь Алек, как быть мне с русами? Поговаривают у Игоря два сына осталось. Один из них, вроде моей крови будет. Дочерью умершей рожден.

— Так говорят у Игоря и жена красавица, позови ее в жены, и войны избежишь, и кровь твоя при тебе останется.

— А коли не согласится?

— Да куда ж ей деваться? — Смеется советник, словам князя дивясь. — Ей либо вслед за мужем, либо к тебе в услужение. Детей спасая, на все она согласится. А откажет, войне быть, дружина власть возьмет, да сыновей казнят, если новому князю сие угодно будет.

Задумался князь Мал, да махнув рукой, гонца звать велел.

— Чего надо древлянам от княжества нашего? — Вопрошает гонца Ольга.

— Великий князь Мал, передать велел, что замуж завет княгиню вдовствующую, обещая мужем быть ласковым.

— Муж один у меня был и будет, что еще передать мне велено?

— Наш князь добр, а Игорь жесток был, да не выгодно тебе Ольга отказывать. Либо власть разделишь с мужем новым, либо вслед за старым отправишься.

— Угрожать мне будешь, холоп безродный? — Ольга злиться, признавать не желая, что прав гонец своей правдой страшной, только Мал не знает, сколь коварен ум женщины обиженной. Гнев свой смиряя, княгиня уже спокойно отвечает: — Хорошо. Передай князю, пусть послов, да сватов присылает. Потолкуем, глядишь, и решим чего.

Созывает Ольга дружину, от себя детей по праву руку поставив, да голосом громким призывать начинает:

— Эй вы, воины славные, да неужто смерть князя своего без наказания оставите? Неужели древлянам вероломным головы свои носить да радоваться? Я жена Князя Великого! Супруга его законная, пред Сварогом в сарафане белом голову склонявшая, детей ему в муках рожавшая! Преклонитесь, воины доблестные, да идите путем моим, принимая веру мою как свою. Отомстим древлянам! На колени поставим, да по землям их огнем пройдемся! От мечей, да от стрел наших мужья их погибнут! Не оставим смерть Игоря безнаказанной.

Но не смотрит дружина в глаза Ольгины, не слышат они речи пламенной. Каждый знает, что не сможет женщина Русью править, так как ум у бабы короток. Злиться княгиня сильнее, но виду не кажет:

— Князь Мал старейшин своих шлет, свататься желает. Надо встретить, как полагается. — Взяв детей своих за руки, в терем Ольга уходит. А дружина негодует: только что про месть речь держала, а теперь послов вражеских встречать велит. Кто-то крикнул зло в след княгине уходящей:

— Может, мы их еще и с воды в ладье к ногам твоим принесем?*

Ничего не ответив, улыбается Ольга, мысли дельной, что в голову стучится, радуясь. Эх, не знает воин спесивый, что словами своими дерзкими, только что княгине идею подал.

Поутру вдова яму рыть во дворе приказывает, да послов дожидается, что к вечерней трапезе как раз поспевают. По велению Ольгиному, их встречают радушно, да в ладье прямо с реки к терему несут меж домов и землянок крестьянских, сквозь ропот народа возмущенного. Негодуют дружинники, но дело делают, не время пока с княгиней спорить. А послы еще хорохорятся, славой князя своего кичась, почесть незаслуженную, как должное принимая. Только вносят ладью во двор терема княжеского, Ольга в яму их с судном вместе бросить приказывает, а пока те кричат, да выбраться пытаются, над головами их, склонившись, спрашивает:

— Как вам честь? Хороша ли? Горше Игоревой будет ли?

И живьем закопать повелев, за работой рабов наблюдает. Упиваясь стонами вражескими, крики дружины слышит не сразу, а расслышав, не смеяться старается, за надменной маской ликование скрывая.

А кричат мужчины довольные тем поступком, что Ольга сделала. Наказав древлян проклятых, за смерть князя любимого отомстила. Этим делом всем доказала, что достойна она быть княгиней.

— Ольга! Ольга! Да славится княгиня наша! — И головы буйны склоняют. И весь Киев к ногам женским падает. На колени воевода становится, меч свой в землю у ног Ольги вбивая, свою верность и преданность кажет, что к женщине мудрой питает.

Ольга, взглядом строгим оглядывая, вопрошает у войска:

— Все, что вам прикажу сделаете? Али спорить снова думаете?

И в ответ тишина ей только лишь, воле женской вся Русь покоряется!

— Каким следующий шаг будет, Оленька? На войну ли к древлянам двинемся? — вопрошает воевода старенький. — Нам Перун* не помощник ныне, в рядах воинских разлад со смертью княжеской.

— Лучше ты мне скажи, Свенельд, как мне быть, что б воины слушались? Ты же с ними с миски одной кушаешь, одной чаркой еду запивая. Должен знать, как добиться преданности, ведь вся сила моя в нашей дружине. Не подумай, что о себе и о детях забочусь лишь, только стало в княжестве тихо, все в порядке, голод не морит нас, да чума стороной обходит, для чего сейчас смута в Киеве?

— Не силен я в делах хитростных, лишь мечом махать и обучен. Потому и хожу я дружинником, не простым хоть, но и не князем правящим.

Смотрит Ольга на воеводу и думает, что уж очень стар теперь Свенельд, по моложе б был, мог бы мужем ей стать, и все дело б на этом решилось.

— Хорошо, ступай, позови Переславу. — Ольга устало на лавку садится, девки-услужницы дожидаясь. Только вместо нее Морена является, как всегда не разлучная с вороном верным.

— Что ж ты, Ольга, расселась тетехой? Разве время сейчас в уныние впадать? Ты ж хотела жизнь хмельную прожить, да про похмелье видно не слышала. — Рассмеявшись, богиня была такова, сизой дымкой развеявшись по ветру. Вслед за ней и Переслава заходит, волос княгине вычесывать, да слухи последние сказывать. Говорит, что поступком суровым, уважение снискала Ольга, ныне все, кто князю был верен, на поклон к ней ходить станут. Понимает Ольга, что ношу на плечи непосильную взваливает, да разве есть путь у нее другой, окромя того, что в гору крутую по камням ведет? Да разве может она босыми ногами в можжевеловый куст не сунуться, коли от этого жизнь народа ее зависит? Думы темные, в голове гуляют, просит Ольга Ярило путь ее не легкий осветить, и само солнце лучами ей щеку лаская, поддержку и силы дать пытается.

Тяжко порою решение принимать, а когда нет права оступиться вдвойне тяжелее, но жизнь такова, что тот, кто ответственность взять на себя сумеет, тот миром править и будет. А коли труслив, то и сиди себе за печкой, нос за околицу не кажи.

— Ну ка, Переслава, гонца зови. Ответ князю Малу передам.

Гонец Данила, приказа ожидая, в сенях томится. Травинку пожевывая, думает, что тяжка жизнь холопская, коль хозяин не в духе, то и рабу не сладко будет. То что Ольга не в настроение ныне, он еще на подходе к терему понял, по метанию слуг, что не делом заняты, а в прятки с княгиней играют, каждый раз ее на горизонте видя, схорониться стараясь. Намедни сообщили ему, что на земли древлян Ольга его отправить собирается с поручением важным. Вот и гадает мужчина с войной или миром идти к ворогу придется. Ведь всем известно, что коль вести дурные гонец принесет, то назад лишь головушка буйная вернуться может. И все ж любопытство снедает Данилу, какое решение княгиня примет, ведь с той поры как Игорь помер уж, почитай, месяц минул, а вдова его в тереме затворницей восседает, нос за околицу показать боясь. Хоть и дала всем силу свою почувствовать, послов древлянских живьем закопав, но все одно нет надёжи в плече бабьем. Правда злить Ольгу после того бояре поостерегутся, уважение и страх их на время какое-то она получила. А средь люда простого все больше любопытство подогрела, ныне лишь ленивый не судачит о том, что ж еще княгиня удумает. Теперь во всех сторонах града стольного, во всех дворах и закаулках киевских споры горячие ведутся, что дальше Ольга предпримет. Вот кузнец Корней кричит, что войной княгиня к древлянам выдвинется, да правду свою конем подкрепляет, что соседу отдать обещается, коль в догадках своих не прав окажется. А мельник Клим, иначе думая, кадушку браги разлить грозится, коль ошибку допустит в суждениях своих, что замуж за боярина знатного Ольга выйдет, за спиной мужской от бед всех прячась.