Елена Шишкова - Цветочек аленький [СИ]

Ожиданию недолго длиться, даже дня не проходит, как в покои супруги законной, вводят девку-полюбовницу под руки белые, да с порога на колени пред княгиней ставят. Та безвольно лбом в пол дощатый утыкается, видно зельем вдосталь опоенная.

— Ты почто, мерзость греческая, на мужа моего заришься? Власть мою поколебать решила? Не получится, ой, не получится. Ты сегодня в покоях Игоря, задушить его попытаешься, скажешь всем, что тебя из Царьграда смерти княжеской добиться послали, а на утро не вспомнишь о том, что с тобою мы нынче виделись. И покуда вспомнить пытаешься, твою голову уж и отрубят.

Слово в слово приказ Маря исполняет, под властью зелья дурманного, не соображая. От того по утру с головой и прощается, не поняв, что случилось. У окна Ольга день простаивает, место ставшее плахой для женщины, что перины Игорю грела, оглядывая. Муки совести сердце сжимают, в правоте дел своих усомниться вынуждая.

Красива осень на Руси. Листвой багряная, ручьями звонкая, да ягодой красная. Ветра порывистые деревья обнажают, к зиме ветви гибкие готовя. Крестьяне всходы последние с полей убирают, которые снег заметет скоро. Костры свадебные в серое небо взмывают, от песней грустных да хороводов веселых колеблясь. Плывут по рекам венки, девками не мужними сплетённые, да молодцы добрые их ловят, на головы одевая, избранниц ищут, что руками своими цветы в воду пускали. А найдя, из хоровода под руки выводят да в дома свои ведут, что б женой сделать. И связь ту, которая клятвой у костра ввысь улетает, никто не порушит. Дана она небу, Ладе, да Велесу, и нет ничего крепче для люда русского, чем слова богам сказанные.

Красива осень на Руси. Грибами богата, да рыбой в реке полна. Дождями плача, земле силу дает, что б в году грядущем хлеб лучше родился. И те, кто свободного ветра ощутить желают в поля бегут, на вязанках травы сухой полежать, песни звездам ярким распевая.

Красива осень на Руси. Как красна девица, грустна и прекрасна, красками яркими очаровывая, ветрами северными отрезвляет. Капризна природа к зиме готовясь, то теплым солнцем балует, то дождем ледяным окатывает. Но тем и прекрасно время это, что не постоянством славится.

Грустит сей осенью Ольга, к кострам свадебным выходя, хороводы с молодыми девушками водит, свадьбу свою вспоминая. Как хмель разум туманил, как счастье границ не знало, и муж верный рядом за руку держал, к губам алым прикасаться не уставая. Куда ушло все? Как в воду кануло, в летах потерялась, вся страсть томления сердец молодых.

Вдруг, чувствует, руки крепкие в тиски стан ее сжимают, выпускать не собираясь. Хмуриться Ольга, отповедь гневную негоднику готовя, но углядев, что Игорь ее обнимает, расслабляется, улыбкой на улыбку отвечая. И радостно так становится, и вновь весна в душе цветами распускается. Хохочет княгиня молодая, кудри рыжие ветру подставляя, да с задором князя спрашивает:

— Неужто, в терем свой поведешь меня, княже?

— Так весен восемь уж как увел, но каждый год к костру с тобой выходить рад буду. Ты жизнь моя, искра яркая, пойдешь ли в терем мой этой осенью?

И словно дети малые, жизни радуясь, бегут, смеясь да толкаясь, князь Игорь с княгиней Ольгою.

И все меж ними налаживается на годы долгие, да только грусть снедает, что не дарует Род деток маленьких. И люд интересуется, кто княжить после Игоря будет, коль нет ни сыновей, ни дочерей у четы правящей. А тут еще и год голодный выдается, народ волнуется, да возмущается. Пришлось в поход вновь снаряжаться, в войне огонь восстаний тушить. К непокорным древлянам Игорь следует, что б с них дань собирать, да покой землям ближним обеспечить. Князь Мал, что землями теми владеет, хоть хитер, как лис в пору весеннюю, но духом слаб. Покоряется Игорю, не выдержав натиска. И, как водиться, со времен давних, на землях отобранных дружина победоносная гулять начинает, от страха смерти избавившись, девиц насильничают, да кровь невинную льют, за павших собратьев мстя. Тяжко Малу на бесчинства те смотреть, но поделать ничего не может. Поклоны ниже гнет, за пазухой нож держит, на чудо надеясь. Не случилось чудо ныне, уходит Игорь с земель древлян, дочь Мала — Малашу с собой прихватив. Хороша девка, да хитра, и умом не в отца вышла, а в пращуров дальних, что земли эти отвоевывали. Окрутив по дороге до Киева князя, в стольный град не рабыней, но женой второй приезжает. И хватает везения девушки, от гнева Ольги уберечься, на острие меча мести ее не попав. А на третий год от поры той, сына Игорю Малаша дает, сама в горячке родовой сгорая, видно чем-то судьбу обидела, коли не дала ей она дитя свое в руках потешить. Княжича Улебом нарекают, да нянькам передают, наказав беречь пуще глаза, опору государства киевского. О женщине несчастной, что, жизнь ребенку давая, сгибла, тризну справив, забывают, будто не было Малаши на землях этих. Но на всех постах вести радостные глашатаи выкрикивают, Игоря славя, да будущее великое Улебу предрекая. Странно, как быстро теряется Смерть подле дара Рода.

Ольга в отчаянье по терему мечется, детей своих не имея, на радость мужа, что наследника в руках тешит, с ненавистью смотрит. Не печалит грусть Ольгина, Игоря, отцом ставшего, не волнует князя смерть жены второй, некогда любимой, ни порушить невзгодам да зависти счастье того, кто ребенка в колыбели качает.

Преданная как пес княгине Переслава, не боясь гнева Игоря, предлагает Ольге удушить младенца. Но не может женщина на чадо невинное руки поднять ни своей, ни людей ей верных. От горестей тех, да печалей, валит Ольгу недуг на седмицу, тошнота то и дело подкатывает, да еда впрок идти не желает. Лишь с постели встает, голова идет кругом, назад лечь заставляя.

Поползли по терему слухи, змеями в каждую горницу пробираясь, что брюхата княгиня Ольга, вскоре Киев обрадуют новым наследником. А пяток седмиц спустя, становится ясно, что слухи те — истина! Видно сжалилась Берегиня над Ольгою, раз дитя в час тяжелый подарить решает. От счастья такого женщина тяжелая, всем хлеба даруя, в городе столы накрывает, чтоб люд простой за трапезой за нее, да за будущего наследника хвалы вознес. Ведь известно всем издавна, что на сытый желудок, крестьянин искренней радуется.

В положении своем прекрасна Ольга, нет краше бабы в мире этом. Косу тугую заплетая, через плечо на грудь полную, молоком налитую, перекидывает. Платье просторное, что уж не в силах живот большой прикрыть, надевает, да к мужу в покои отправляется. Смотрит на нее Игорь, наново влюбляясь в губы алые, да глаза с поволокою. А злые языки уже мелят, что ведьма княгиня русская. Ведь сколько лет уж мужниной женой ходит, а все молода, как в день свадьбы. И все примечают, что кожа у Ольги нежная, да гладкая, такая лишь девушкам юным пристала, и волосы седины не знают, хоть и минуло уж двадцать весен, с поры той, что Игорь в Киев замухрышку деревенскую вывез. Но не слушают сплетен княгиня с князем, своему счастью нарадоваться не в силах.