Елена Шишкова - Цветочек аленький [СИ]

Почесав в раздумьях голову, Святослав чернушку какую-то кличет, да в покои княжны Предславы отправляет с приказом дары снести те, что он подготовит, пусть знает благоверная, что радостно сердце мужа положением ее.

(*Семаргл — (смрад, смерть, Цербер) огненный волк с сокольей головой и крыльями, отождествляет силу русского духа. Волк и сокол быстры и бесстрашны (нападают на превосходящего силой противника), преданы своим, безжалостны к чужакам (волк, даже будучи голодным, не сожрет сородича, как собака). Воины часто себя отождествляли с волками (воин — вой волк). В каждом славянине живет Семаргл, который сражается с болезнями и злом в теле человека. Пьющий, ленивый, деградирующий человек убивает своего Семаргла, заболевает и умирает. — Прим. автора)

Предслава.

Холодна зима. Вьюгами богата, да на метели щедра без меры. Занесет, закрутит, не найти пути, все дороги, как одну снегом белым заметет. Кто не был на Руси в морозы лютые, тому не знать, как стонет ветер обледенелый, словно баба дитя потерявшая. Как хрустят по тропинке валенки, от поступи тяжелой под корку проваливаясь. Как баюкает холод, в сугроб прилечь предлагая. Сколько людей обмерзлых, да завьюженных в лесах на веки осталось? Сколько от голода умерло, весны дожидаясь? Бесчестны жертвы морозов, кровавой данью зиме принесенные, по воле холода жизнь свою Морене отдавшие.

Кто не был на Руси в морозы лютые, тому не знать, как весело время то праздное бывает. Когда уж урожай собран, а до пахоты новой еще сезон ожидать. Как гуляет люд крестьянский, зимой потешаясь, то бабу лепя, то снежками кидаясь. Как звенят бубенцы троек запряженных, за версту перезвоном оглашая. И как молодцы статные дыханьем своим пальцы девушек красных, в варежки шерстяные спрятанные, отогревают, на поцелуи надеясь.

Хорошо зимой на Руси, всем, окромя тех, кто в тереме княжеском сокрыт. В том доме, что зависть да почет вызывает, несчастны люди, каждый по своему.

Предслава у окна дни просиживает, на улицу с тоской поглядывая. Совсем тяжела уже, оттого и не пускают ее из терема, говорят, что ребеночка сморозит. Подле нее Белава суетится, до сих пор за предательство не прощенная, но княжне беременной прислуживать допущенная. Нынче рабыня особо усердна, уж битый час на месте крутится, из сундука в сундук вещи перекладывая. То, вдруг, к ногам княжны кидаясь, сказать что-то хочет, но передумав, подушку пуховую под спиной хозяйки поправляет, да вновь к сундукам уходит. Предслава на нее поглядывает, понимая, что гложет что-то Белаву, но спрашивать не хочет. Коли надо будет, сама расскажет, а не пожелает, так не княжеское то дело душу слугам теребить. Белава, тем временем, видно решившись, вновь, как собака преданная, у ног Предславы присаживается, и тихонько разговор начинает:

— Не знаю, верно ли то, что рассказать тебе решилась, мож лучше смолчать бы было, да только, думается мне, что лучше сейчас все узнать, чем в дураках потом остаться.

— Да, говори уж, не томи больше должного. — Предслава волноваться начинает, коль Белава на разговор решилась, видно и впрямь что-то случилось.

— Говорят, что князь Святослав, больно часто подле Малуши, милостницы княгини нашей околачивается, вот и судачат, что меж ними отношения имеются. А вчера, сама видела, как князь повитуху нашу куда-то вел, поначалу решила, что о твоем здравии справиться решил, а потом увидала, что к баньке свернули. Подивилась, да обождать решила, за кадушками притаившись. И как оказалось не зря. Только Святослав с повитухой от туда вышли, в след за ними Малушка выскочила, встрёпанная, да с лицом красным, как буряк поспевший! Вот и подумалось мне, что не ладное случилось. Хотела сначала к ней подойти, да за косу потрепав, дознаться, чего она с мужем княжны моей по баням шастает, но подумав решила, что не ответит мне окаянная, не указ я ей. — Сокрушенно головой Белава качает, думая, верно ли поступила, что ушла присутствия своего перед Малушкой не выдав, а потом будто вспомнив кому рассказ бает, встрепенулась, княжну спрашивая: — Неужто пока ты наследника князю под сердцем носишь, Святослав с рабынями развлекается?

Слушает Предслава, да ушам не верит. Обида горькая комом к горлу подкатывает, слезами по щекам выливаясь. Знала женщина, что не люба мужу своему, да догадывалась, что в покоях своих Святослав других привечает, но что б так оскорбить ее! Княжну! Жену законную, под сердцем чадо его носящую! Дочь боярина великого, который не за глаза красивые, а за дела ратные прославился! Женщину, руки которой пол града просило. Кто она ныне? Жена опальная, позабыв про которую муж с другой потешается, дитятко полюбовнице прижив! И поделать нечего, был бы муж ее кем другим, а не князем Киевским, за обиду жгучую его голову у отца попросила бы, а так даже слова сказать не посмеет, коли своей шеей дорожит. Смотрит Предслава на Белаву, что подле ног ее сидит, и такая ярость княжну захлёстывает, будто не Малушка со Святославом гулять удумала, а прислуга верная. Звонкой пощечиной, рабыню свою на пол откидывает, опосля успокоившись, требует милостницу Ольги к себе позвать. Но Малушка на зов не является, над Белавой посмеявшись, говорит, что не указ ей больше княжна опальная, дескать, только Ольге Малфред служить обязана, да еще князю. А коль хочется супруге мужа уличить в чем, так пущай дела свои без нее решают. Свирепеет Предслава от слов тех, злость праведная обиду взлелеянную в душе вытесняет, слезы на смерть запирая. Да как смеет рабыня, из милости в тереме живущая, ей слово поперек ставить? Али думает, коль на сносях княжна, то совсем растетехой стала и ответить на слова грубые не сумеет? Или на защиту Святослава надеется? Да только глупо то, как бы не была люба князю тетёшка*эта, все одно супротив супруги не пойдет. И охваченная гневом праведным, встает женщина с места своего, да поступью тяжелой, живот придерживая, к Ольге отправляется. Коль не хочет князь желанья свои в узде держать, да жену слушать, пусть от матери своей узнает, как должно к княжне беременной относится. За одно и девку неугодную может вышлют куда, а не то пойдет Предслава папеньке жаловаться, вот тогда и посмотрит, как без золота семьи ее, Святослав в походы ходить станет! К мечу своему, лучшими кузнецами выкованному, небось, душой то уже прикипел, а коль отец Предславы захочет, то не хватит денег ее мужу и на палку деревянную.

Уж на подступах к покоям княгини, чует княжна неладное. Спину ломит, точно оглоблей по ней бил кто, да тошнота нет-нет так накатывает, что кажись еще малость и на изнанку брюхо вывернет. А на каждый десятый шаг, живот судорогой схватывает, что вдохнуть не возможно, ни выдохнуть. Но, пощады себе не давая, упрямо женщина движется, на ногах не держась почти, без стука к Ольге в светелку заходит, за стенку придерживаясь.