Аннит Охэйо - Племя вихреногих (СИ)

— Обижаешь, — проворчал Димка. — Я свой рюкзак на десять раз перебрал.

— Всё равно, самого нужного там не окажется, — спокойно заметил Сережка. — Закон жизни.

— Да ну тебя, — проворчал Димка. Про себя он порадовался, что родители уехали, — в прошлые разы мама набивала в его рюкзак столько теплых вещей, что места для другого просто не оставалось. А кому, скажите, нужны куртки и свитеры в июне? — Сам-то ничего не забыл?

— Обижаешь, — в тон ему протянул друг, и мальчишки рассмеялись. Вот уж у Сережки наверняка всё в порядке, — его отец, матерый турист, чуть ли не мастер спорта, бывал даже на плато Путорана. Рюкзак друга аккуратно стоял на заднем сидении — меньше, чем у Димки, но наверняка тяжелее: вещи там уложены так плотно, что дальше некуда. У самого Димки на такое не хватало терпения, — из-за одной вещи весь рюкзак каждый раз перекладывать? Ну, пусть пучит его — это не смертельно, главное, чтобы ничего не гремело и не звякало, — когда идешь час за часом, это здорово раздражает, и тебя, и соседей…

— Ой, смотрите, Эдик идет, — заметила Машка, и Димка повернулся к окну. В самом деле, к автобусу деловито топал Эдик Скобелев, — он придерживал свой рюкзак за лямки двумя руками, и явно сопел от натуги. Сам он походил на хомяка, — и фигурой, и толстощеким лицом. Турист из него был так себе, — но Эдик упорно таскался в походы в напрасной надежде похудеть.

— Наверное, опять рюкзак едой забил, — заметила Машка, и Димка хихикнул. Он помнил, как в самый первый раз Игорь Васильевич, заподозрив неладное, попросту вывернул рюкзак Эдика наизнанку. Там оказалось штук двадцать шоколадок и — офигеть! — настоящий торт! Того, что Игорь Васильевич выдал потом, было лучше не слышать, — несчастный Эдик стоял красный, словно рак, и покорно отправился домой…

Димка думал, что он не вернется, — но упрямства Эдику занимать не пришлось. Он казался идеальным объектом для насмешек, — но попавшие под его тяжелую руку быстро проникались к нему уважением. А уж для поддевок Эдик был непробиваем, чем и заработал совсем немалый авторитет среди мальчишек.

Димка с интересом выслушал дежурное «Скобелев! Явился!» Аглаи. Эдик что-то проворчал, но в салон не полез, — грузно свалил рюкзак наземь и сразу же сел на него, отдуваясь. По виду тот тянул пуда на два.

— Вот жиртрест, — проворчал Сережка. — Лучше бы он дома остался, опять весь отряд тормозить будет.

Димка вздохнул. На самом деле друг преувеличивал, — Эдик был упорен, как вол, хотя и тащился, пыхтя, в самом хвосте группы. Иногда, он, правда, отставал, и его приходилось ждать, — но это же иногда! Не гнать же за это человека, вон как старается, аж вспотел весь…

Почти сразу же показались Ирка Семецкая и Антон Овчинников — ещё одна парочка, служившая мишенью для постоянных насмешек Аглаи. Рюкзачок у Ирки был почти игрушечный, и Антон тащил его на плече, в дополнение к своему, вовсе немаленькому. Аглая тут же уперла руки в бока и выдала длинную тираду — что-то насчет «ты весь поход чужую кашу жрать будешь?», на что Ирка ответила не менее длинной речью — что-то насчет казармы и унтер-фельдфебелей. На самом деле, Ирка слыла у мальчишек первой красавицей в классе — смуглая, с черными волосами, совсем как француженка, так что причина возмущения Аглаи была ясна, как день.

Сейчас, в дополнение к кедам, Ирка была в болгарском спортивном костюме, с волосами, собранными в пышный хвост, и Аглая опять отпустила что-то ядовитое — уже насчет буржуазного разложения. Ирка не осталась в долгу, и вокруг парочки сразу же собрался кружок — споры между Иркой и Аглаей стали осью классной «светской жизни». Антон стоял рядом, снисходительно ухмыляясь, — как звезда школьного театра, он мог позволить себе не бояться какой-то отрядной вожатой. Правда, Аглая метила в председатели их школьной дружины, а тогда Тошке могло прийтись кисло — двум мальчишкам, имевшим глупость всерьёз с ней повздорить, пришлось переводиться в другой класс, а Димку Ткаченко Аглая даже выжила из пионеров за любовь к буржуазной музыке, не поленившись дойти аж до совета дружины…

В самый разгар спора появился Максим Потапов — самый крепкий мальчишка в классе. Светловолосый, похожий на былинного отрока — хоть бери его в фильм «Детство Ильи Муромца», на главную роль. Рюкзак он тащил, как пушинку, под короткими рукавами футболки бугрились твердые бицепсы. Едва он подошел к друзьям, спор прекратился, и Аглая загнала всех в автобус, тут же устроив перекличку, — словно не видела, что нет только Сашки Колтакова. Димка начал злиться, — в самом деле, кому охота сидеть в душном салоне, когда уже можно ехать? Всё же, нехорошо это, когда все ждут кого-то одного… Нет, понятно, что Аглая ждать не будет, и они уедут ровно в пять, как и решили, — но до пяти-то ещё десять минут, и высиживать их не очень-то приятно…

Вполуха слушая дружеский треп, Димка нетерпеливо вертелся в кресле. Всё же, обидно будет, если Сашка опоздает. Пусть и странный он, — молчит всё время, — но всё же свой, турист и пионер. Сам Димка тоже как-то опоздал на автобус, — пусть дядя Валера, друг отца, подбросил его на маршрут на своей машине, всё равно, было очень обидно…

Сашка появился всего минут через пять. Молча забрался в салон — и так же молча плюхнулся на сиденье. Мест в автобусе хватало, так что все расселись, как хотели. Водитель закрыл дверь, и за спиной Димки заурчал двигатель. Автобус мягко тронулся, и сердце мальчишки запело: Большой Поход начался. Тогда ещё никто из них не знал, — насколько он окажется БОЛЬШИМ…

Петь в несущемся во весь опор автобусе здорово. Они уже давно выехали за город, и сейчас за окнами величаво проплывали сосны, такие громадные, что иногда казалось, — дорога идет по дну какого-то каньона. Всё чаще среди леса мелькал серый гранит скал, а за ними уже поднимался сизый хребет гор. Димке хотелось, чтобы дорога тянулась бесконечно, — но всё когда-нибудь кончается. Автобус мягко затормозил и повернул к обочине. Молча, похватав рюкзаки, ребята посыпались наружу.