Олег Касаткин - Корона и Венец [СИ]

Tогда то и выяснилось что за великим князем числятся огромные долги — все ушедшие на потребности честолюбивой балерины.

Георгий Александрович после краткого расследования вызвал к себе Сергея Михайловича и приказал уехать из России и увезти с собой Ксешинскую получившую незамедлительную отставку.

Они перебрались в Париж.

В Париже Матильда основала балетную студию и достигла успехов приобретя популярность в этой увы — ушедшей в прошлое столице Европы… Именно в Париже Матильда Кшесинская и великий князь обвенчались. Ей был дарован титул графини Стрельнинской.

Tогда же сын Ксешинской и Сергея Михайловича получил по Высочайшему указу имя «Красинский-Романов» (по семейному преданию, Кржезинские происходили от графов Красинских), отчество «Сергеевич» и потомственное дворянство.

…Матильда всю жизнь, до глубокой старости, обожала игру в рулетку, бриллианты, икру, ананасы, устриц и мужчин. Она не сетовала на обстоятельства, а воспоминания о потерянных во Франции в дни тамошней смуты драгоценностях и виллах не вызывали слез. В мужском обществе всегда чувствовала себя легко и свободно. Уже во вполне почтенных летах он а позволяла себе флиртовать с кавалерами, которые ей годились не только в сыновья, но и во внуки…

Tанец Кшесинской был на редкость призывным. Танцуя, она возбуждала в публике нешуточные страсти — настолько сильный эротический подтекст вкладывала балерина в исполняемые ею классические «па». И может быть есть доля истины в слухах что в Индии она втайне обучилась секретам тамошних храмовых танцовщиц.

«Неужели это театр, и неужели этим я руковожу? Все довольны, все рады и прославляют необыкновенную, технически сильную, нравственно нахальную, циничную, наглую балерину, живущую одновременно с двумя великими князьями и не только это не скрывающую, а, напротив, вплетающую и это искусство в свой вонючий циничный венок людской падали и разврата.

Георгий обвел взглядом стоявшие на рейде корабли. Броненосцы «Екатерина II» и «Синоп» — с их шестью двенадцатидюймовками — таких кораблей нет ни в одном флоте… Хотя «Синоп», как знал Георгий, в строй флота так еще и не введен, срочно доделывают мелкие недоделки на борту.

Планировали в июне, но вводят прямо на его глазах, рабочие на борту лихорадочно устанавливают последнее оборудование. Канонерские лодки «Терец», «Запорожец», «Уралец» «Черноморец» и «Кубанец», минные крейсера «Казарский» и «Капитан Сакен» и миноносцы — «Геленджик», «Гагры» «Килия»…

Почему то зрелище этих вооруженных судов его успокаивало внушая странную уверенность. Хотя вроде кому как не ему — пусть поверхностно но учившегося морскому делу не знать что эти стальные гиганты которые показались бы какому-нибудь дикарю наверное настоящими морскими богами… Так вот — они также беззащитны перед судьбой, как фрегаты Нельсона и галеоны Дориа.

Один вражеский снаряд в уязвимое место (а уязвимых мест у боевого корабля немало — можно сказать он из них состоит…) Налетевшая ярость стихии — ей нипочем и океанские пароходы. Или просто перепутавший провода матрос-разгильдяй… И казавшийся непобедимым корабль уходит ко дну или гибнет в огне.

Так и государства, — промелькнуло в голове… Нет — сейчас не время философствовать…

Ибо он был занят делом.

Сейчас он находился на палубе крейсера «Память Меркурия» в компании управляющего Балтийским заводом господина Кази и морского министра. Для плаваний императора по Черному морю заранее приготовили пароход «Эриклик», даже перетащили в его каюты роскошную мебель с «Ливадии». А сопровождать «Эриклик» назначили крейсер «Память Меркурия» и вооруженный пароход Доброфлота «Москва». Но царь решительно распорядился чтобы местом его пребывания стал какой-то из военных кораблей — пока что выбрав вот этот крейсер.

В данный момент Георгий определял судьбу целого класса кораблей флота Российского.

Конкретнее — наблюдал за учениями подводных сил флота.

Да — воистину — много еще он в своем царстве не знает!

Например того что российский флот обладает самым большим числом подлодок в мире — не три и не пять и не десять а ровно полста штук! Не знал он о них до недавнего времен — пока не представил ему глава Морского министерства доклад контр-адмирала Новикова ими на Черноморском флоте заведовавшего, что эти кораблики за непригодностью пора бы списать…

Все дело в том что прежде суденышки разработанные хитроумным изобретателем Cтепаном Карловичем Джевецким находились при приморских крепостях дабы участвовать в том что теоретики называли «бой на минно-артиллерийской позиции» — иными словами — даже одним фактом своего существования по замыслу внедрившего их адмирала Аркаса мешать вражеским силам обстреливать форты.

И в этом качестве подчинялись не флоту а сухопутной армии.

Лишь два года назад — в феврале 1888 года лодки вместе с минными заградителями и тральщиками передали из Военного в Морское ведомство. Как раз эти два года ему было решительно не до разных курьезных выдумок.

И вот теперь ему предстоит решить их участь.

…Над водой появилась труба перископа… Лодка выполняла простое задание — подойти к стоящему на якоре неприятельскому судну — в данном случае «Памяти Меркурия» и занять позицию у него под килем. После этого мины (сейчас учебные) освободят от креплений, они всплывут и, связанные друг с другом тросом, охватят корпус судна. Выпустив мины, лодке надлежало удалиться на безопасное расстояние и взорвать заряды по электрическому проводу. На это отводился ровно час. Именно такое задание ровно три часа назад в августейшем присутствии дал вице-адмирал Пещуров старшему офицеру здешнего подводного отряда — старшему лейтенанту Чайковскому.

Впрочем ни он ни Новиков сейчас на крейсере не присутствовали — их Георгий оставил на флагмане.

Определенно где трое начальников — там пять мнений.

Крое того — главнокомандующий флота и портов Чёрного и Каспийского морей и военный губернатор города Николаева Алексей Алексеевич Пещуров в свое время был управляющим Морским министерством — был бы лишний повод к ревности в отношении более удачливого сослуживца пред монаршими очами…

…Перископ приближался к борту крейсера. Вот он нырнул опять — и опять появился — причем довольно таки сильно отклонившись от курса…

Двигался он со скоростью пешехода или медленно рысящей лошади — причем еще и такое впечатление немолодой и отягощенной ревматизмом…

— Александр Александрович — обратился Георгий к Кауфману. Вы ведь артиллерист? Скажите — вам было бы трудно попасть в этакую цель?