Алексей Миронов - Коловрат. Знамение

Не помня себя от усталости, Кондрат забрал свои сапоги, ездовой ферязь и меч, провалявшиеся под деревом полдня. Затем дополз до жесткой лежанки и рухнул на нее в изнеможении, не снимая мокрой одежды. Боярин бросил меч и ферязь прямо тут же, на земляной пол. Воняло в тесной кузне ужасно, но зато здесь было тепло и сухо, а в печи еще тлели уголья. Большего наслаждения Кондрат не испытывал за всю свою жизнь. Едва он растянулся в длину, расправив усталую спину, как провалился в глубокий сон.

Как только забрезжил рассвет над озером, чья-то грубая рука растолкала боярина, спавшего без задних ног. Несмотря на дикую усталость, за ночь Кондрат почти успел восстановить свои силы. Если не считать ссадин и ушибов на всем теле, особенно болел лоб, несколько раз принявший на себя удар палки. Шишки и ссадины здесь образовались такие, что Кондрат даже не стал их трогать. Главное, что кровь запеклась и ладно.

«Остальное до свадьбы заживет», – подумал про себя с горькой усмешкой боярин. Нехотя открывая глаза, Кондрат вдруг поймал себя на странной мысли: а ведь он еще не женат. Интересно, почему? Евпатий Коловрат далеко не стар, мужчина в самом соку, да и богат несметно. С князем знается. По всему выходит – первый жених на всю Рязань. Или, может, уже был женат, да что-то случилось? Но верных приказчиков, что могли бы прояснить эту загадку, рядом не было. А додумать эту мысль Евпатий не успел.

– Вставай, – окликнул его знакомый голос атамана, – рассвело. Пошли, разомнемся.

Кондрат опустил ноги на земляной пол, встал и едва не взвыл, – все стопы были иссечены, исколоты иглами и корягами. После вчерашней беготни вокруг озера на ногах живого места не осталось. Однако, натянув сапоги, выйдя на свежий воздух из прокопченной кузницы и умывшись водой из озера, Кондрат вспомнил, где он и зачем тут находился. Силы прибавилось. «Хочешь до конца обучения дойти, терпи», – приказал сам себе Кондрат.

Помахав затекшими руками и ногами, размявшись немного, боярин поправил треснувший почти по швам и еще влажный после вчерашнего купания кафтан. Взглянул на едва показавшееся между деревьями солнце. А затем на атамана Ваську Волка, который вышел из кузницы, одетый все в ту же в кожаную рубаху и неся в руках какой-то длинный сверток их холстины. Поначалу Кондрат решил, что сегодня они продолжат тренировки на палках. Но, видимо, время поджимало, и атаман решил ускорить обучение своего высокородного гостя.

– Держи, боярин! – атаман размотал тряпицу.

Под ноги упал тяжелый предмет, слегка погрузившись в мокрую землю. Кондрат опустил глаза и с интересом рассмотрел его. Это был средней длины меч, но не его личное оружие. Боярский меч с богато отделанными ножнами так и остался в кузне у самой лежанки, вместе с расшитой золотом верхней одеждой. Этот был другой. Прямой, остро отточенный клинок заканчивался простой деревянной рукоятью без всяких каменьев и золота. Второй такой же меч атаман держал в руке, слегка поигрывая клинком. Отчего солнце то и дело поблескивало на его острие.

– Пора проверить тебя на сообразительность, боярин, – сообщил атаман и добавил: – Но сначала сними свои красные сапоги да надень поршни, как у меня. Так оно ногам удобнее будет.

Кондрат не стал спорить и показывать спесь боярскую, ибо только они да князья высокородные могли носить красные сапоги. Быстро замотал израненные во время вчерашней беготни стопы онучами [31] Онуча – длинная и широкая (примерно 30 см) ткань, предназначенная для обертывания стопы. Чаще всего бывала холщовой или шерстяной. Это обычная на Руси часть крестьянской одежды. Онучи носили с лаптями или поршнями. и надел потертые коричневые поршни, принесенные ему подмастерьями кузнеца-отшельника. Поневоле вспомнил, какую обувку приходилось носить в Афганистане по необходимости. Встал, прошелся, даже попрыгал. Израненным стопам действительно стало заметно легче. Теперь их защищали от иголок и корней толстые портянки и пусть и мягкая, но кожа.

– Я готов, – кивнул он, чуть поднимая меч и разворачиваясь к кузнецу.

– А коли готов, держи, – только и сказал кузнец, взмахнув мечом так быстро, что Кондрат едва успел вскинуть свое оружие и даже присесть, чтобы ему не срубили голову. Быстрый меч кузнеца рассек воздух как раз в том месте, где только что была голова боярина, лишь слегка звякнув о кончик его меча. Была бы на нем шапка, точно маковки лишилась бы.

Кондрат поднялся и мигом отскочил в сторону на пару шагов. Утренней дремы как не бывало.

– Ты чего это, Васька, ошалел? – не выдержал он, принимая боевую стойку с мечом наизготовку. – Взял бы чуть пониже и учить бы уже некого было.

– Ничего, – пожал плечами бывший атаман, медленно перемещаясь в сторону вслед за боярином. – Если тебе голова твоя дорога, быстро сообразишь. В бою тебя никто предупреждать не будет. А здесь я тебе еще время дал поразмыслить. Вишь, быстро ты смекнул, боярин, как от смертельного удара уйти. Ну, а что едва не побрил тебе голову, ну так что ж. Так учение быстрее пойдет. Лучше я тебя сейчас подрежу немного, чем потом враги совсем тебя жизни лишат. Али не согласен?

– Согласен, – хмуро кивнул боярин, – поехали дальше.

– Поехали, – кивнул кузнец и быстро нанес новый удар справа.

Кондрат отбил его, подставив свой клинок. Потом заметил, как летит клинок кузнеца снизу, – отбил и его, лихо рубанув сверху вниз по оружию противника. Раздался звон. Но бывший атаман отчего то не выронил меч, хоть удар и был довольно силен. За какое-то мгновение, пока меч боярина все еще находился внизу, кузнец, сделав неуловимое движение, неожиданно выпростал свой клинок и едва не пригвоздил противника к стволу сосны. Клинок Васьки сверкнул у самого горла. Кондрат с опущенными руками невольно отшатнулся назад, но, сделав шаг, уперся спиной в дерево, ощутив шершавую кору сосны.

Быстро поднять свой клинок не было никакой возможности. А бывший атаман лишь немного вытянул руку и приставил острие к самому кадыку боярина. Одно движение отделяло поверженного противника от смерти. Ощутив холодную сталь у себя на горле, Кондрат немного занервничал. Особенно заметив, какой яростью вдруг сверкнули глаза бывшего атамана, словно вспомнившего нечто темное из своей прошлой жизни.

– Ну, боярин, – прошептал он еле слышно. И лицо его вдруг сделалось жестким и безжизненным, как у мертвеца, – вот и пришла пора с жизнью расстаться.

Кондрат молча сглотнул, ощутив еще сильнее остроту клинка на своем горле. Мозг, когда-то давно натренированный страхом смерти, с бешеной скоростью просчитывал варианты, как ее избежать, но ни один из них в этот раз не приводил к спасению. Даже легкое нажатие на рукоять – и клинок войдет в шею как в масло. Кондрат рассчитывал только на учебный бой. А вдруг этот кузнец настолько ненавидит бояр, что действительно решил его прирезать ради удовольствия или за какие-то прошлые обиды? Что, если он ошибся в расчетах.