Сергей Калашников - Четвертый

Главный вопрос, который меня мучил – сможет ли самолёт перелететь через Атлантику в самом узком месте, от Ресифи (это конец восточного выступа Южной Америки) до Монровии, что в Либерии (западный выступ Африки). Как ни прикидывал разные ситуации, получалось, что нужно «спускаться» по мощности двигателя, и тогда весь мир будет к нашим услугам. А тут ещё и по топливу экономия, и запас по дальности, что увеличивает безопасность полёта. Проигрыш же по времени при перелёте из Монтевидео до Рио-де-Жанейро совсем невелик. Да и моторы на нашем «Лоудстаре» менять придётся из-за выработки ресурса.

Внёс я уточнения в заказ – пусть будет унификация по всем машинам нашей авиакомпании. Одна беда – до её расширения ещё куча времени, потому что собирают самолёты, считай, индивидуально, тут же по ходу дела изготавливая шаблоны и прочую оснастку – машина по местным меркам очень сложная. До выхода первой хорошо, если год.

И на этом наши учредительские обязанности закончились – мы тупо остались не у дел. С неплохими деньгами и скромным доходом от отчисления прибыли, но без реальной работы. Оля, конечно, пожаловалась дедушке, а тот возьми и заяви, что предоставляет нам отпуск. Он у нас в авиакомпании самый главный, в соответствии с размером пая – полагается уважить старика чисто в силу соблюдения дисциплины.

Пару дней мы порадовались блаженству ничегонеделания, на третий начали скучать, а дед в ответ на вторую жалобу прислал лошадей – двух верховых и одну вьючную – и велел гулять. Вьючную мы сразу отослали обратно, потому что возить с собой палатку и ночевать на дикой природе не собирались.

За время наших декабрьских и январских поисков я успел нормально притереться к седлу – хоть рысью, хоть галопом – всё мне стало посильно и даже доставляло радость. К тому же Монтевидео действительно старинный город. В его окрестностях есть, на что полюбоваться и о чем поспрашивать местных жителей – мы вели себя, как туристы, осматривающие достопримечательности.

Когда объездили окрестности в радиусе конной прогулки с вечерним возвращением домой, сообразили, что в давние времена люди селились по берегам, чтобы для сообщения между населёнными пунктами пользоваться водными путями – и мы наняли лодку с мотором. Её хозяин получил в качестве задатка столько, сколько просил, озадачился и сказал, что мы ни о чём не пожалеем. Только приходить на причал нам следует утром, когда он всё приготовит, потому что едем не на один день. Ну, мы планировали пройти вглубь по Ла-Плате и подняться по Уругваю, причем сделать это без поспешности. В количестве прихваченных в путешествие вещей ограничивать себя не стали – лодка довольно большая, даже с каютой и тентом.

Признаться, были некоторые сомнения в том, не кинул ли нас нанятый рыбак, но не кинул. Утром судёнышко оказалось вычищено и местами чуточку подкрашено. Наш багаж, а взяли мы много, ни в чём себе не отказывая, мигом занесли и разместили в подобии каюты. Усадили дорогих гостей под тряпичный тент лицами вперёд и спросили, можно ли отчаливать.

Едва тронулись – супруга лодочника подала мате. Короче – мы тут очень важные шишки.

Везли нас в западном направлении и охотно отвечали на любые вопросы, приставая к берегу, едва становились видны старинные постройки. Кормили завтраком, обедом и ужином. Я не сразу сообразил, что внучку дона Педро (дедушки) здесь уважают просто за то, что она его внучка. Ну да, в Уругвае так же, как и в Бразилии, очень много донов Педро. И щедрых клиентов стараются не огорчать.

Вспомнив о дедушкиных недавних претензиях, мы тут же попросили довезти нас до ближайшего алькальда, где после ответов на соответствующие вопросы получили свидетельство о браке. Как-то всё вышло просто и незамысловато.

Потом залив Ла-Плата кончился – мы повернули направо, в реку Уругвай. Лодочник еще махнул рукой в сторону заросшего лесом низменного берега, оставшегося слева, и сказал: «Парана». От нас было далеко, так что устья этой реки разглядеть было невозможно. Начиная с этого места достопримечательности закончились – мы просто любовались возвышенным уругвайским берегом, где за прибрежными кустами в прорехи меж зарослей виднелись пашни и редкие постройки ферм. И низменным лесистым аргентинским, на котором никаких признаков разумной жизни не наблюдалось. Ширина реки тут огромная – многие километры. Даже с крыши будки-каюты в бинокль ничего особо-то не разглядишь. Зато приметили бакены и другие навигационные знаки – тут частенько проходят серьёзные корабли.

Местами русло дробится островами. Иногда приток впадает то с одной стороны, то с другой. Про навигационные знаки получили от хозяина лодки исчерпывающие пояснения, для чего они нужны и о чём предупреждают. Река в этом месте отделила вполне обжитый Уругвай от безлюдной Аргентины. Хотя на самом деле это не совсем так – просто место такое – низменная сторона подтапливается в паводки, поэтому постоянных селений на сопредельной территории нет.

Мы задержались на этой мирной просторной глади, потому что сейчас, в марте, вода очень тёплая, а ночи спокойные и умиротворяющие. И вот сидим мы с Олей на крыше лодочной будки и впитываем в себя величие бездонного звёздного неба – как-то никогда раньше ничего романтического у нас не случалось. А тут такая красотища! Только далёкие огоньки на восточном берегу гаснут один за другим – мы восторженно молчим, впитывая в себя бесконечность вселенной и невольно сравнивая её с тщетой людского копошения.

– Ты видишь то же, что и я? – доверчиво прижавшись ко мне, шепчет Ольга.

– Конечно, – поглаживаю я её по заметно отросшим волосам. – Вон в том доме окна горят, образуя правильную фигуру.

– Угу, а ведь уже за полночь. Крайние на втором этаже и среднее на первом. Как будто знак в виде галочки, – нет ничего удивительного в том, что подруга насторожилась – здесь рано ложатся спать, как и заведено у людей, работающих на земле. Они и встают рано, особенно в это время, когда в начале местной осени созревает большинство сельскохозяйственных культур. Уборочная. К тому же в тишину ночной реки вплелось ещё что-то едва уловимое, неразличимое, но всё-таки лишнее в непроглядной темени и разлитом вокруг умиротвтрении.

Молча встаю, спускаюсь на палубу и достаю из рундука воронку, через которую наш лодочник заливает горючее в бак. У неё длинный носик с перегибом у самого раструба. Встаю на колени и опускаю широкий конец в воду, а к тонкому приникаю ухом. Стоп! Так у меня ничего не получится – натягиваю на раструб презерватив – вот теперь другое дело.

Что-то ворчит, но слышно это, или кажется – не пойму. Оля уже роется в багаже и через считанные секунды протягивает мне слуховую трубочку из своей аптечки. Нахлобучиваю её на жестяной срез воронки (кажется, я порезался) и теперь вторым ухом уже слышу слабое ритмичное ворчание.