Константин Калбазов - Фаворит. Сотник [Litres]

Угу. Ну, себе-то врать не надо. Мысль о том, что по нему сохнет такая красавица, да еще и царевна, ему салом по сердцу, чего уж там. Нет, ответных чувств у него не было. Тут скорее иное. Мужское самолюбие, что ли. Вот она любила его, любила, а замуж пошла за другого. Да, скорее всего, дело именно в самолюбии. Ну а в чем ином-то?

Боярин Пятницкий пребывал в дурном настроении. И это мягко говоря. А с чего бы быть хорошему-то, коли вести хуже некуда? Мало того что сторонники Москвы уж, почитай, полсотни лет как забирают все больше и больше силы, так еще и царь московский не дремлет.

Пять лет назад стараниями партии Рюриковичей на княжеский стол вновь был призван московский князь. Причем не просто княжеского рода, а боярин. Мужичье тупое тому порадовалось и возгордилось небывало. А то как же, царь русский им поклонился, прислав на княжение своего ближника. А ведь всем ведомо, что князь в Пскове власти почти не имеет, а стало быть, боярину от того урон выходит.

Знает Ефим Ильич, чьи то наущения. Бояре Офросимов, Севрюгин да Барановский постарались. Они, вишь, видят спасение псковской земли только в единении с Москвой. Да народ к тому склоняют. И то, что уж столько лет над ними суд чинит московский князь, приучает их к повиновению царевым людишкам.

Конечно, иные партии стараются разбавить власть и влияние князей. Вон и двух посадников сумели провести, по одному от каждой партии. Так что князь без них ни одного судебного решения принять не может. И в строительство крепостей да церквей также ввели посадских помощников от веча. В поход князь мог выступить только с позволения веча. А в командовании войском ему помогали двое тысячников. Все верно. По одному от каждой партии.

Словом, пусть князь и московский, но его влияние худо-бедно удавалось сгладить. Вообще-то полумеры, но ты поди реши по-иному. В Пскове семь боярских родов. Именно что родов, потому как звание это тут наследуемое. И дети продолжают дело своих родителей. Если нарушится этот баланс хотя бы самую малость, шаткое равновесие в одночасье рухнет.

Сторонниками Москвы выступают только трое бояр. Но это-то и обеспечивает им большинство. Потому как остальные четверо разделились по двое – за Новгород и Литву. И договориться меж собой никак не могут. Только и того, что по взаимному уговору удалось сойтись по посадникам и тысячникам. Иначе и здесь московская тройка заткнула бы их за пояс.

И тут в дело вступает московский царь. Вздумалось ему выдать замуж свою сестру за Трубецкого именно в тот момент, когда тот сидел на псковском столе. Оно бы избавиться от него. Но повода серьезного нет. Народ им доволен. Да и с противоборствующими партиями у него все вроде ладится. Не выпячивается, особо никуда не лезет, обязанности выполняет справно, судит по справедливости. Да так, что народ всякий раз его решением доволен. Ни разу, паразит, не оступился.

А что такое московская царевна? Да она еще не приехала, а народ уже едва ли не приплясывает. А то как же! Мало того что покойный Дмитрий им поклонился своим боярином, так молодой Николай и вовсе сестрой отдаривается! Да стоит только ей приехать в Псков, как ее отсюда уже не выпустят. Людишки мертвой хваткой в нее вцепятся. В смысле в мужа ее, конечно, которого с княжеского стола нипочем не отпустят.

И сколько ни старались распускать очерняющие ее слухи, пока все было безрезультатно. А если она окажется хотя бы малость умна и пожелает братцу своему помочь, памятуя о долге крови… Народу ведь много не надо. Приветить пару убогих, сходить в собор на общую службу, пройтись поторговаться по рынку, потетешкаться с каким младенцем, восхитившись его красавицей-матушкой, да помочь случайной старушке, поклонившись ей в ноги. Все! Народ в нее влюбится. Даже если князь вдруг превратится в непроходимого тупицу и кровопийцу.

Вскоре на подворье Пятницкого подъехал его единомышленник, боярин Аршанский. Этому всего-то двадцать пять, вдвое младше Ефима Ильича. Но… Жизнь – она и есть жизнь. Пятницкий еще с батюшкой Никандра вместе держались и коллегиум вильненский заканчивали. Да прибрал Господь дружка его закадычного. Сын же, как и подобает достойному отпрыску, пошел по стопам родителя.

– Здравия тебе, дядька Ефим, – пройдя в горницу, поклонился хозяину гость.

Не более высокому по положению кланяется, тут они равны, но другу верному батюшки покойного. А тут уж иной подход. С него, разумеется, никто не спросит и не осудит. Но уважить того, кто держал тебя в младенчестве на коленях, ничуть не зазорно. А то и вовсе поднимет тебя в глазах окружающих.

– Здравствуй, сынок. Проходи, присаживайся. За стол пока не зову, потому как ожидаю еще гостей. Но коли голоден…

– Кваску бы испить, дядька Ефим. Палит сегодня, словно и не осень на пороге.

– Это да. Лето в этот раз выдалось жаркое. Евдокия!

– Слушаю тебя, Ефим Ильич, – поспешила на зов молодуха в теле.

– Квасу кувшин с ледника принеси.

– Нельзя тебе с ледника, боярин, – безапелляционно возразила женщина.

– Ты мне еще пооговаривайся. Живо на конюшню спроважу да прикажу вожжами по телесам пройтись.

– Вели, батюшка-боярин. А только…

– Евдокия, то мне квас, – остановил перебранку Аршанский. – Слово боярское, дядьке Ефиму и капли не дам испить. Только поспеши, богом молю.

– Ага. Ну коли так, то я живо. Глазом моргнуть не успеете, – расплывшись в довольной улыбке и не обращая внимания на насупившегося господина, ответила молодка.

Ожидаемые гости появились примерно через час. Причем прибыли вместе. Знали, что беседа предстоит не из простых, а потому для начала предпочли обсудить все в своем кругу. Ну что ж, не сказать, что сторонники Литвы не использовали это время для подобной же беседы.

Разговор у давних противников склеился сразу же. Пятницкий высказал их с Аршанским взгляды и доводы, с чем гости вполне согласились. Они в свою очередь изложили свое видение проблемы. И также были поняты с небывалым для их отношений единением.

– Так в чем выход-то, господа бояре? – на правах старшего задал вопрос Пятницкий.

Более зрелый из прибывших, Медведков, едва разменял четвертый десяток, и был на десять лет младше хозяина. Второй уступал ему целых двадцать годков. Ну а так как тут имелся и помладше, взоры сторонников Новгорода оборотились к Аршанскому. Ему первым высказывать свое мнение.

– Я так думаю, господа бояре, что царевне московской на псковской земле делать нечего. И коли она не доедет даже до границы, от того земле нашей только добро будет.

– Ты прямо говори, не ходи вокруг да около, – недовольно буркнул боярин Медведков.

– Да куда уж прямее, – развел руками Аршанский. – Я, Арсений Евсеевич, предлагаю лишить ее живота. И сделать это на землях московских. В крайнем случае – на новгородских. Но лучше все же не надо. Как-никак они наши соседи. А там пускай Николай ищет душегубов в своем царстве. Чай, есть на Москве рода, коим этот брак ну никак не в радость. Они и сами поглядывали на такой кус сладкого пирога.