Константин Калбазов - Фаворит. Сотник [Litres]

– Значит, есть средство? Я слышала об этом краешком.

– Елизавета Дмитриевна, средство конечно же есть. Как есть и некоторые несложные предосторожности, кои помогают избежать преждевременной беременности. Первое отвратно на вкус и не дает полной уверенности. Второе может дать гарантированный результат, если супруги приходят к согласию и пониманию в данном вопросе. Но…

– Говори.

– Не стоит тебе о том думать. Иван Юрьевич – достойный муж. Но коль скоро сердечко твое к нему не лежит, подумай сразу о ребеночке. Дети, они либо оборачивают ликом к супругу, либо становятся отрадой. Но уж точно никогда не бывают нежеланными.

– Тебе-то откуда знать, Даша?

– Ну-у… Я ведь не слепая, вижу, как оно у других-то. Опять же, и сама… – Молодая женщина зарделась в смущении.

– Да-аша… – с радостным возбуждением и надеждой многозначительно произнесла царевна.

– Угу. Узнала незадолго до отъезда.

– А говорила, что не хотела отправляться в путь в тяжести, – игриво поддела ее Лиза, явно желая увести в сторону разговор о браке.

– Так ведь срок-то совсем малый. С Анютой никак не сравнить. Кстати, а что ты с собой повезла прислугу, обремененную малыми детками? Уж не в мамки ли прочишь?

– Ну, коли твоего совета слушать, а не слушать причин нет, то Анюта все еще при молоке будет. И верна она мне безмерно. Оттого и тетку попросила отправить со мной мужа ее, Егора. Это она уж сама рассудила, чтобы он был не один, а со всем десятком.

– Понятно.

Тем временем кавалькада приблизилась к очередной березовой роще. Сколько их уже было на пути. Русь – она лесами богата. А уж березой и подавно. Так что дело очень даже привычное.

– Антип, Елизар, вперед, – подкрепив свои слова жестом, приказал Егор.

Стрельцы без лишних слов пришпорили лошадей и быстро оторвались от основной группы. Еще немного, и они скрылись под сенью деревьев, держа в готовности свои винтовки, штык-тесаки которых были надеты на стволы. Измайловцев практически не учили пользоваться саблями, и те не входили в их вооружение. Зато штыком пользовались исключительно. Равных им в этом деле не было ни в одном солдатском полку.

– Ты что такой напряженный? – спросил у десятника лекарь.

– Да на душе как-то неспокойно, – повел плечами Егор и поудобнее перехватил винтовку.

Все же прежний его карабин, с которым он ходил на Урал, был куда ловчее. Оно вроде и не намного короче, всего-то в половину локтя, а насколько ощутима разница. Но с другой стороны, Иван прав. Единообразие в вооружении десятка куда важнее. Да и противостоять коннице проще. Уж проверено, и не единожды. Даже под Азовом сподобились как-то с ногайскими всадниками сойтись в ближнем бою.

– Тебе вечно неспокойно, – легкомысленно отмахнулся лекарь. – Чуть только впереди появятся кусты, как у тебя на душе начинают кошки скрести.

– Тебе хорошо судить со стороны, Павел Валентинович. Чай, случись что, ответ держать не тебе.

Егор невольно оглянулся на небольшой караван. Одна карета да три крытых повозки: в одной вещи царевны, в другой пожитки молодоженов Рудаковых, в третьей припасы. Четверо возниц, пара лакеев, три служанки, десяток стрельцов верхами, лекарь, его супруга, ну и, наконец, сама царевна.

Скромно? Ну да, скромно. Но и иначе никак. Уж больно ревностное отношение у псковичей к собственной вольности. Пошли Николай даже полусотню, и то восприняли бы в пику. Так что лучше так. А что до разбойничков, то на лихих и этого десятка вполне достанет. Сила более чем серьезная, чтобы ватага поостереглась и трижды подумала, стоит ли точить зубки на столь крепкий орешек.

Антип и Елизар держались впереди не далее чем в сотне шагов. Потому как видимость тут ограничена, и дорога продолжает закладывать повороты. Они же должны были все время находиться в поле зрения десятника.

Залихватский и одновременно угрожающий свист. Несколько разрозненных выстрелов. Воинственные крики. Треск падающего поперек дороги дерева. И мужики, внезапно появившиеся словно из-под земли. В руках разномастное оружие или то, что можно за таковое счесть.

Егор вскинул винтовку и навел ствол на бегущего к нему мужика с всклокоченными волосами и бородой. Сжимает серьезную такую дубинку. В умелых руках крепкого русского мужика страшное оружие. Вот только мастерство нападающего Егор проверять не собирался. Палец нажал на спусковой крючок. Курок исправно ударил по кресалу, высекая искру. Выстрел! Мужика словно приложило кувалдой, опрокинув на землю.

Выстрелу Егора вторят винтовки остальных стрельцов. Рудаков также вскинул карабин и пальнул в набегающего разбойника, застив на мгновение взор пороховым дымом. Затем бросил ремень карабина на луку седла и дернул из-за пояса пистоль, одновременно взводя курок. Лекарь-то он, конечно, лекарь, но и в бою побывать ему доводилось не раз. Так что не растерялся.

– Стрельцы, спешиться! – во всю мощь легких прокричал десятник.

Измайловцы хоть и поднаторели в верховой езде, но, по сути, все так же остались пехотой, посаженной в седло. А потому и драться им куда как сподручнее пешими.

Едва ноги коснулись земли, перед Егором тут же возник мужик с перекошенным в воинственном крике ртом и замахивающийся топором на длинном топорище. Голова еще ничего не сообразила, а тело все сделало само. Левая нога ступила вперед. Руки выбросили навстречу нападающему винтовку.

Штык-тесак с легким и одновременно мерзким хрустом вошел в грудину мужика. Вот только на Егора это не произвело ровным счетом никакого впечатления. Разве что вызвало досаду из-за допущенного промаха. Разбойник с хрипом повалился вбок, увлекая за собой и застрявшее в его груди оружие. Теперь придется приложить определенные усилия, чтобы извлечь клинок. Однако времени на это нет совершенно.

Егор выпустил винтовку и едва успел отшатнуться в сторону, чтобы разминуться с просвистевшей рядом с его головой дубинкой. Рука метнулась сначала к пистолю на поясе, но тут же изменила траекторию движения. Воспользоваться им Попов уже не успевал. Слегка присел, подаваясь вперед и пропуская над головой дубинку, пошедшую в обратном движении. Наконец рука сомкнулась на рукояти засапожника и потянула его из-за голенища.

В едином движении десятник вогнал клинок в живот мужика, тут же огласившего округу криком боли. Провернул и потянул из раны, одновременно поведя отточенной сталью в сторону, взрезая внутренности и выпуская наружу требуху бедолаги. Все, этот уже в прошлом.

Молча, будто бойцовский пес, Егор бросился на третьего противника и, отведя в сторону его дубинку, буквально обволок его тело. Обтек и зашел сзади, словно обнимая бабу с недвусмысленными намерениями. Мгновение, и лихой падает изломанной куклой, хрипя разверстой глоткой.