Константин Калбазов - Фаворит. Сотник [Litres]

Иван как-то понемногу стал отступать, образ его – блекнуть. А уж когда понесла, так и вовсе думать позабыла о стрельце. Когда-никогда промелькнет отстраненная мысль. Возможно, оттого, что тот был очень далеко на юге, и вестей у нее о нем не было никаких.

Ага. Ну вроде полегчало. Теперь можно вернуться к рукоделию. Лиза вышивала ворот рубахи для мужа. Эвон он у нее какой статный, вот так взглянешь на рубаху и подивишься, что она с ним… Н-да. Как оказалось, рост тут и не важен вовсе. А еще этот огромный медведь был невероятно нежен, терпелив и внимателен.

От мыслей об этом княгиню охватила сладкая истома, по телу прокатилась дрожь, а в животе разлилось тепло. Она даже непроизвольно зарделась. Хотя была в светелке одна, и того, что с ней творилось, видеть никто не мог, как и догадываться о происходящем в ее душе.

– Дозволь, княгиня? – постучавшись, в приоткрытую дверь заглянула Дарья.

– Входи, конечно, – не в состоянии с собой совладать и краснея еще гуще, произнесла Лиза.

– Гонец из Москвы прибыл, – входя в светелку, известила Рудакова, протягивая пару писем.

Однако княгиня поймала себя на мысли, что не смотрит на запечатанные послания, а не сводит взгляда с Дарьи. Та за прошедшие месяцы успела прибавить в весе да несколько округлиться. И пусть под просторным сарафаном ее тяжесть не больно-то и заметна, однако походка ее изменилась, приобретя некоторую скованность. Интересно, каково оно будет у нее самой, когда живот на нос полезет?

– Ты письма-то возьмешь, Лизавета Дмитриевна?

– А? Да-да, конечно. Давай сюда. Ага. Это от братца. И от тетки.

– А от кого ты еще ждала послания?

– Да ни от кого не ждала, – ломая воск печати, несколько резко огрызнулась княгиня.

Брат не сообщал ничего особенного. О походе он уже ей давно все отписал, поэтому просто изливал на бумагу свою любовь, указывая на то, что сильно скучает по сестренке. Вот пока не видел, но знал, что она в Кремле, то и ничего. И только когда она оказалась вдалеке, начал скучать по-настоящему. Поздравил ее с тем, что она так быстро понесла. Обрадовал вестью об очередной тяжести Ксении, выражая надежду, что на этот раз Господь одарит его дочкой. Пусть и неподобающи подобные мысли для государя, которому должно заботиться о престолонаследии. Вот, пожалуй, и все содержание письма.

Тетка писала примерно об этом же. Разве что помянула еще и о своем малыше. Сетовала на то, что из русской и французской крови получилась адова смесь, потому как сыночек не дает покоя никому и сладу с ним нет никакого. Скандалы закатывает такие, что впору бежать от него без оглядки.

Самое интересное она приберегла напоследок. Ирина Васильевна сообщала, что Николаю стало известно о ее любовной связи с Карповым. Никакие доводы в пользу того, что это клевета, пока не возымели действия. Они с мужем пытаются уладить эту проблему, но безрезультатно. Молодой государь просто в бешенстве. Открыто дознание по факту посягательства на честь царской семьи.

Гастон отправился в Керчь для ареста Ивана. Единственное, что им сейчас по силам, – это оградить Карпова от увечий и телесных страданий. Приказано де Вержи доставить и стрельцов из первого десятка сотника. Эти будут допрошены как видоки, но очень даже возможно, что с пристрастием.

Впрочем, тетка Ирина просила не волноваться понапрасну. Время есть, и она делает все возможное, чтобы предотвратить грозу, которая так еще и не разверзлась. Огласке это дело Николай предавать не стал. А значит, ничего еще не потеряно. Лизу же Ирина извещает только ради того, чтобы это не стало для нее неожиданностью.

– Ну, Алексашка. Ну, с-собака.

– Алексашка? – удивилась Даша. – Меншиков?

– Он, – зло бросила Лиза. А потом спохватилась: – Господи, Ваня, что же теперь будет-то?

– Да что случилось-то?

– Вот отсюда прочти, – передавая письмо тетки, попросила Лиза.

– Во-от оно как, – задумчиво протянула Даша. – Так а Меншиков-то тут при чем?

– При том, что он однажды нас с Иваном застал и порывался сообщить братцу об увиденном. Но я успела его перехватить и пригрозила, коли расскажет, обвинить его в том, что он меня домогался, – густо покраснев и потупив взор, пояснила Лиза.

– Погоди. Но Иван, Ирина Васильевна, да и ты сама твердили в один голос, что промеж вами ничего не было.

– Не было. – Лиза секунду-другую помялась. – Почти. Мне тогда казалось… Но на деле вышло так, что я сама поцеловала Ивана, пока он стоял истуканом. И было это лишь однажды.

– И именно это увидел Меншиков, – покачав головой, поняла Даша. – Выходит, с той поры он сумел найти видоков. Иначе бы не решился. Ты точно все рассказала, Елизавета Дмитриевна?

– П-почти. Я год тайком ходила на гулянья в Стрелецкую слободу, где и приметила Ивана. Была дружна со многими, пока меня один из Ваниных стрельцов не распознал.

– А вот теперь все понятно. Стрельцов тех в столицу под караулом везут, чтобы также сделать видоками. Не гляди так, Елизавета Дмитриевна. Коли пытать станут с пристрастием да подскажут, в чем нужно сознаться… Не в том еще на дыбе сознавались.

– Нешто пытать станут?

– Все зависит от того, насколько государь сочтет оскорбленным себя и род. А кровь свою ты и сама должна знать хорошо.

– На прапрадедушку намекаешь? – уточнила Лиза.

– Намекаю, – ничуть не стушевавшись, подтвердила Даша.

– Господи, что же теперь будет-то?

– Что бы ни случилось, ты тут ничем помочь не сможешь. Если только все испортить.

– А есть куда еще портить?

– Поверь, как бы худо ни было, всегда может быть еще хуже. К тому же Ирина Васильевна пишет, что она попытается погасить грозу. И тут уж лучше довериться ей.

– Погоди. А письма были только мне? Или и супругу моему?

– Князю тоже было несколько писем. Но от кого, не ведаю. А что ты так всполошилась, княгиня? А-а-а. Нет, государь не станет о том говорить твоему супругу. Более того, все дознание обставит тишком да бочком, чтобы никто не смел трепать царскую семью.

– Да при чем тут это? Егор. Десятник стрелецкий. Он ведь тоже из ближников Ивана, – поднявшись, пояснила Лиза и решительно направилась к двери.

Палаты, отведенные князю, были не столь уж и малы. Все же, что ни говори, а он был лицом Пскова. Здесь, на красном крыльце княжьего каменного терема, проходили суды. Вот так, все на свежем воздухе, и желающие присутствовать находились под открытым небом. Разве что сам князь да дьяки располагались под кровом.

И тем не менее это каменное здание не было дворцом, кои строились в Москве, а потому и пройти в рабочий кабинет мужа Лизе удалось довольно быстро. Судя по всему, тот еще не закончил разбирать корреспонденцию.

– Здравствуй, дорогой, – проворковала Лиза, павой проплыла к столу и положила руки на плечи мужа.