Максим Макеев - Вольные стрелки

Безумству храбрых поем мы песню. Или храбрости безумным, я не помню. Но я показал чертеж деду. Буревой выпал в осадок, пытался меня вразумить вопросами хитрыми, да причитаниями на тему "Это ж как мы эту хреновину делать-то будем!". Но я был непреклонен, пока он мне принтер из леса с компом не принесет, надо строить это. Буревой, в принципе, уже собирался в чащу, за МФУ, чтобы избежать адской машинки, точнее двух. Остановили его родичи, со словами "На кого ж ты нас покидаешь! Зверь диковинный, принтер, в лесу нашем не водится!". Пришлось деду с видом каторжанина садиться опять за стол, и вникать в суть предложения. За всеми этими маневрами с удивлением наблюдали наши пленные, которые уже все перешли на второй уровень вольности, и проводили время в актовом зале с нами, за играми.

Это случилось к концу декабря, нареканий по работам не было, по поведению - тоже. Да и счет до десяти и написание имени, как и чтение некоторых слов, они уже освоили. Повторили торжественную церемонию, теперь все пленные красуются со знаками отличия, в которых над кандалами красуется цифра "2". В актовом зале им у нас понравилось, игр много, да и просто за жизнь поговорить можно. Особенно Юрка и Ладой радовались, наконец-то есть время вместе побыть. Правда, радость Лады была опечалена соперничеством между Юркой и Кукшей. Кукша, правда, посмеивался над этим в основном, Юрец же ходил петухом, и пытался его задирать. Кукша не растерялся, достал шашки, драться бы я им все равно не позволил, объяснил правила, и пригласил на поединок.

Юрка после этого ходил мрачный, еще бы. Хотел покрасоваться, а продул в сухую пятнадцать раз. Застал его потом как-то после отбоя, они с Толиком играли, оттачивали мастерство. В воскресенье шашечный турнир продолжился, опять в сухую, правда, думал в этот раз больше, игра затянулась. Потом - первая победа, потом - еще, еще, еще! Азарт охватил бывшего рыбака, он уже почти свел одну игру в ничью. Остыл, кода я ему сказал, что в процессе игры он вечером даже с Ладой не посидел на лавочке, как он это обычно делал. Увлекся. Лада по этому поводу обиделась на всех - на меня, который игру придумал, на Кукшу, который Юрку провоцирует, на Юрку, потому что дурак. Так вот Зоряне и заявила, мол, голубя моего сизокрылого, стерлядь мою быструю, завлекли, демоны, и не хочет знаться теперь он с Ладой своей. И заплакала. Успокаивали всем селом, даже внушение легкое Юрке сделали. Тот ходил, извинялся, начал делить время. Ну и соперничество их перешло в другую фазу, подружились они с Кукшей за игрой. Дети, что тут поделаешь.

Однако, и наши с Буревоем дела не стояли на месте. Параллельно с типографией, мы делали палату мер и весов. Для начала фиксировали три величины, и пытались сделать для них эталоны - метр, килограмм, секунда. Метр сделали по моей старой линейке из будущего, килограмм - по весу выпаренной, а в последствии замороженной воды, в которой только-только растаял лед, это мы так ноль градусов по Цельсию получали. Вроде методы получения эталонов понятны, идею я Буревою донес, начался долгий, кропотливый труд.

Казалось бы, что такого - сделать метровый эталон? Сделали полоску из чугуна, потом еще одну, потом - еще штук десять. И мерили. Опускали в холодную воду со льдом, чтобы температура полосок была около нуля, старой своей пятнадцатисантиметровой линейкой мерил я, дед, девушки, Кукша, дети и пленные. И так каждый день раз по двадцать. Стачивали микроскопический слой по торцам - и опять мерили. Форму для чугуна помещали в расплавленное олово, чтобы плавала, лили еще полоски и мерили, мерили, мерили. Я пытался добиться ровных, гладких полосок, собирал статистику по длине всех полосок, которые дед называл одинаковыми, а я - кривыми, и считал погрешности. Зачем я все это делал? И почему именно с метром? Ответ прост, константы.

Я помнил много различных соотношений из будущего, их курса физики. Но все они относились к единицам СИ. И если наши эталоны станут другими, например метр больше или меньше, все они не будут соответствовать действительности, и следовательно, оставшуюся жизнь я могу потратить на поиск той же гравитационной постоянной или ускорения свободного падения в виде, применимом для технических расчетов. Потому и проводили мы тысячи замеров, тысячи расчетов, и добивались минимальной возможной погрешности. А потом перешли к массе, к ее эталону, и родственники мои окончательно загрустили.

Я знаю, что литр дистиллированной воды весит килограмм. И эта фраза содержит три сложных технических задачи. Первая - найти литр, то есть кубический дециметр. Дистиллировать воду, это два, и сделать весы, это три. Начали со штангенциркуля. А как иначе получить кубический дециметр? Параллельно с ним дед по моим подсказкам делал уровень. А для того, чтобы по нашему эталону метра найти дециметр - надо поделить длину эталона на десять. Мне кажется, Буревой уже и сам не рад, что поддержал мою идею, ибо кроме нее и типографии мы больше ничем не занимались, это отнимало все силы.

Для деления на десять длины эталона пришлось изобретать курвиметр, проходить микроскопическим колесиком по всей длине полоски, десятки раз править шестеренки, колесико, сотни раз их полировать, тысячи раз проходить. Проходишь раз - получаешь энное количество полных и неполных оборотов курвиметра. Увеличиваешь циферблат курвиметра в два раза - проходишь еще десяток-другой раз, получаешь разные значения. Разбираешь, затираешь под фотоаппаратом, продолжаешь измерения. Двадцать раз одинаковое количество оборотов - увеличиваешь циферблат еще в два раза - и все заново. Эталон приобрел метки дециметров, и для его хранения появилось специальное помещение, в котором температура чуть выше нуля по Цельсию, только там работали с эталонами. Появился еще и набор эталонов-дециметров, нам так проще было. По нему делали штангенциркуль.

Идея проста, как все гениальное, на бумаге ее описать очень просто. Надо просто сделать линейку с подвижным элементом, на который нанести шкалу, которая будет иметь такую градацию делений, по которой можно определить по совпадению меток сотые доли миллиметра. На поиск такой шкалы уходила куча времени, и больше того - все человеческие ресурсы села. Все, кто умел считать в столбик, да без ошибок, методом подбора разрабатывали математический аппарат для этого прибора. Дед только успевал выделывать бумагу, как она шла в макулатуру. Процесс пошел быстрее, когда я таки вывел формулу для шага деления этой шкалы, в зависимости от необходимой точности. Вроде получилось - поимели матаппарат для сотых долей миллиметра. Теорию следовало превратить в практику.

Практика превратилась в непрерывную погоню за родственниками и зависимыми гражданами с самодельными ножницами. Страдали также кролики, телята, ягнята, даже перья птиц. Я стриг волосы. Микроскопические волоски я укладывал вдоль пластинки, на которой испытывали штангенциркуль, и мерили количество волосинок. Волосинки у всех разные, толщина от начала до конца тоже может меняться, опять тысячи измерений под фотоаппаратом. Народ меня боялся, сидишь спокойно отвар пьешь на кухне с утра, вбегает глава государства с красными глазами и безумным выражением лица, и давай патлы рвать у всех, до кого дотянется. Я бы тоже испугался. И если родственникам я хоть пытался объяснить, для чего все это, зависимые граждане искренне считали, что я колдовать с их волосами буду, поэтому прятались от меня, где только можно, и жаловались моей супруге, что даже в рабах будучи, они на такое не подписывались. Но потом я набрал таки нужные мне волосики, Машка постаралась.