Валерий Большаков - Второй шанс адмирала

– Твое уже распили? – улыбнулся Октябрьский.

– Нет еще! Война, зараза…

– Тихо! – шикнул Софронов.

Настала тишина.

– Погасить фонари, – негромко приказал Филипп.

Свет погас, и нахлынула тьма. В полнейшем мраке и тишине явственно прорезалась капель – редкие капли падали где-то в воду с четкостью метронома.

А потом Октябрьский уловил слабый отсвет и сразу же – шорох. Похоже было, что кто-то шагал, шурша песком и каменным крошевом. На стене за проемом в логово контрабандистов лег желтый свет, выделяя щербинки.

– Пропускаем мимо, – зашептал Филипп. – Если это немцы… Семен, ударишь из пулемета, а мы поддержим.

– Есть…

А издалека донеслось гулкое:

– Вир ферриртен унс им унтерердиш… Им дас аршлох! [21] С нем . – «Мы заблудились в подземелье… В этой дырке в заднице!»

– Найн! – рыкнул другой голос.

– Во? Цайгн зи ди рихтунг! [22] «Где? Покажите направление!»

«Двое?» – подумал Филипп. Эхо шло множественное, чудилось, что рота подходит, не меньше.

И вот протянулась первая тень. За ней возникла другая, третья, четвертая…

Сгорбленный человек прошагал мимо потайного места контрабандистов – он был в сапогах, в пятнистом маскхалате и в каске. В одной руке «пятнистый» держал автомат, другой поднимал керосиновую лампу – видно, батареи сели.

За ним прошествовал второй, шагавший на полусогнутых – огромный рюкзак пригибал его. Пятеро.

Филипп уловил поворот головы Семена – толика рассеянного света помогала разглядеть такие мелочи – и кивнул.

Краснофлотец бесшумно скользнул к выходу – его черный силуэт запечатлелся в проеме.

Вспышки огня, вырывавшиеся из дула пулемета, бросали вздрагивавшие отсветы, а грохот пальбы показался чудовищным. Гулкое эхо загуляло по лабиринту ходов и переходов, мешаясь с криками боли и страха.

– Ферфлюхте шайссе! Фик дих!

Семен шарахнулся в проем – мимо по коридору прозвенели пули, высекая искры из стен. Тогда на помощь бросился Алексей.

Сорвав с пояса гранату, он вырвал чеку и швырнул «лимонку» по немецкому адресу. Рвануло не слабо.

За мгновенной вспышкой прошуршали и прозвенели осколки, долетели клубы пыли и дыма.

– Проверю, – бросил Алексей и выполз в проход.

Его долго не было, а потом в проеме замаячила знакомая фигура.

– Все! – громко сказал краснофлотец. – Уложили, включайте свет!

– Оружие надо собрать, – деловито сказал Софронов.

Группу немецких диверсантов разбросало на несколько метров. Крови почти не было, но и в живых не осталось никого.

Октябрьский подобрал увесистый МП-40. Немецкий «Шмайссер» тянул побольше ППШ.

Пистолет-пулемет Шпагина еще едва начал поступать в войска, но Филипп помнил, как держал его «в тот раз».

«Шмайссер» тоже делали по принципу «чем дешевле, тем лучше», поэтому особыми изысками немецкий автомат не отличался. Достаточно было сказать, что на нем даже не стояло предохранителя, а стрелять можно было только очередями.

Пистолет-пулемет Судаева нравился Октябрьскому куда больше ППШ, но это оружие появится лишь года через полтора-два.

А пока и МП-40 сгодится.

– Двигаем дальше, – сказал комфлота. – И по-прежнему бдим. Совсем не обязательно, что нам удалось истребить всю группу, засевшую в катакомбах. И надо искать выход!

– Надо, – кивнул Софронов. – А в рюкзаке что?

– Продукты! Шоколад, ветчина в консервах, галеты.

– Отлично!

Софронов замер и прислушался.

– Да нет… Показалось.

– Катакомбника высматриваешь? – ухмыльнулся Жуков.

– Кого-кого? – не понял Октябрьский.

– О, его все одесские пацаны боятся, кто по катакомбам лазает. Катакомбник – это что-то вроде домового или лешего. Ростом с метр, весь шерстью покрыт, и глаза красные. Говорят, любит пугать заблудившихся громким сопением, но иногда и вывести может наверх.

– Тогда ищем катакомбника, – улыбнулся Филипп, – нам проводник не помешает. Кстати, могу подкинуть еще одну легенду… Рассказывают, что лет пять назад один наш капитан, возвращавшийся из Испании, спас португальский парусник с каким-то очень и очень ценным грузом. И ему за это, дескать, подарили модель бригантины, выполненную из чистого золота. Капитан вернулся в Одессу, не зная, что же ему делать с драгоценным подарком. А тут и война началась. В общем, капитан спрятал золотую бригантину где-то в катакомбах и отправил родным письмо, в котором рассказал, где именно находится захоронка. Его убили в июне, а бригантинка так где-то тут и припрятана.

– Здорово, – оценил Семен. – Но три тыщи километров… У-у-у…

– Так именно…

Софронов неожиданно остановился и посветил наверх. На потолке нагаром от свечи были выведены две руны, взятые эмблемой СС.

– Наши бы такое никогда не накалякали, – сказал он негромко, – даже пацаны.

Октябрьский резко повел фонарем вправо и влево. Слева находился глубокий проем, высотою по пояс. Присев, Филипп заглянул в выемку.

– Там ход.

На карачках краснофлотцы с командирами выбрались к входу. Ничего угрожающего не показывалось в прыгающем свете фонарей. За квадратным входом величиной с оконный проем находилась довольно обширная пещера.

Это была именно пещера, естественный грот, созданный природой. Ближе к входу высота потолка понижалась, здесь-то фашисты и устроили «лежку» – раскиданные спальные мешки были тому уликами. Неподалеку были сложены патроны и гранаты, рация и запасной аккумулятор к ней, пара фляжек и прочий походный инвентарь.

Напротив в глубокой, но неширокой выемке неподвижным зеркалом застыла вода. Дальше потолок повышался, а там, куда лучи фонарей едва доставали, громоздилась куча камней.

– Наверное, там был вход в пещеру, – сказал Софронов, – но он давным-давно обвалился. Глядите!

Неподалеку от завала лежали кости животных. Кости были крупные, да и черепа внушали уважение. Одни клыки чего стоят.

– Видал я такие, – протянул Жуков. – Это пещерные медведи! Этим костям десятки тысяч лет. А вон, смотрите – оленьи рога!

– Вот эти? – впечатлился Семен. – Ну, не хрена себе олень…

Массивные рога имели метров пять в размахе, если не больше.

– Это гигантский олень, он вымер, когда наши предки сами по пещерам ютились. А вон, глядите – саблезубый тигр!

От мощной зверюги уцелели лишь грудина и череп, вся задняя половина была погребена под камнями.

Клыки саблезуба вызывали трепет – сантиметров тридцать в длину!

– Или тут одни медведи жили, или наши пращуры медвежатинку лопали, а потом к ним эта кошка заявилась, да не вовремя…

– Тут такие скелетики встречаются, – сказал Жуков, приседая на корточки. – Медведей, львов, верблюдов… Всякой живности. Сюда бы ученых запустить, в эти катакомбы, так ведь потеряются…